Когда мне предложили принять участие в этой дискуссии, на ум прежде всего пришло вот что. В русской пародийной традиции есть такое устойчивое словосочетание: "взгляд и нечто". Употребил его первым, если не ошибаюсь, Грибоедов. Это вроде бы и эссе, и литературный очерк, и даже философский трактат. Поскольку должен выражать индивидуальные впечатления и соображения автора по конкретному поводу или предмету, но не претендовать на исчерпывающую или определяющую трактовку тему (в данном случае дискуссию о русской литературе 2013 года). В общем, взгляд. Вот и я, увлёкшись интересными и спорными статьями в этой дискуссии, решил добавить свой "взгляд" на это "нечто", то есть на заданный дискурс, процесс языковой деятельности прошедшего года.
Тот же Грибоедов в своём "Горе от ума" приводит убийственную характеристику пишущей братии. В его комедии есть множество третьестепенных персонажей, которые даже не появляются, но обозначаются пунктирно. О некоторых из них на балу у Фамусова Репетилов восторженно рассказывает Чацкому:

Кого же мы сейчас сами "пасём", кроме этих "чудесных ребят", писателей-мейнстримщиков, то и дело мелькающих по телевизору? Многие литераторы, хоть правого, хоть левого толка, напоминают мне этого Удушьева, с намертво приклеенным ярлыком "гения". Ну на худой конец "полуклассиков" в литературных классах. В либеральной среде это, разумеется, Акунин, Пелевин, Сорокин и примкнувший к ним житель Швейцарии Шишкин. В антагонистической – своя обойма патронов, как в автоматном рожке. Тут Прилепин, Шаргунов, Сегень. Я, конечно же, несколько утрирую, никакие они все не Ипполиты Маркелычи, поскольку пишут много, вполне достойно, на любой вкус и "обо всём", свою армию читателей возглавляют. Без них литературный процесс в России был бы не полон и обделён. Но почему только эти писатели находятся в мейнстриме? Что, других нет?
Есть, но они "не на коне", как пишет в ходе этой дискуссии Сергей Морозов. Они разошлись по комнатам, кто в обеденную, кто в спальню, кто в молельню, кто в уборную… Читатель их не знает и, главное дело, не хочет знать. Ему подавай тех, кто на виду, кто скачет, размахивая шашкой и меча вместо гранат шишки. Качественной разницы, говорит Морозов, между известными ему Лощицем, Распутиным, Личутиным, неизвестными Трапезниковым и Галактионовой, с одной стороны, и Быковым и Улицкой, с другой, нет, по крайней мере она не столь уж велика. Поскольку в настоящий момент – это литература не для всех, а для "своих". (А я вот, например, до сих пор не знаю и не уверен, где "свои", где "чужие", да мне и плевать на это, как Портосу, просто пишу, потому что пишу.)
Всегда было избранное фамусовское общество, определяющее мейнстрим и посылающее в народ свои мессиджи (уж простите меня за эти англицизмы, знаю, что "Литературная газета" ведёт с ними неустанную борьбу). Всегда были Репетиловы, болтуны, опошляющие и дискредитирующие идеи времени, со своими кухонными собраниями "по четвергам", где только "шумят", "пьют шампанское на убой" и высказывают сквозь зубы "передовые мысли" и "модные увлечения". Всегда были "чудесные ребята Левон и Боринька", всегда были "гении" Удушьевы.
Правда, всё это обитало и существовало по большей мере в столицах, но провинция, к сожалению, частенько брала и берёт с Москвы и Санкт-Петербурга пример. В том числе и в литературной моде. Но что же нам всё-таки принёс 2013 год? Я не стану говорить о москвичах, питерцах и устроившихся за границей шишкиных. О них и без меня сказано сверх меры. Но хочу обратить внимание на писателей региональных. Мне порой приходится заниматься литературными обзорами, и, уверяю вас, интересных и самобытных авторов там достаточно. Назову некоторых, навскидку.
Забайкальский поэт из посёлка Акша Виктор Кобисский начинал ещё в 60-х годах прошлого века, в его стихах много мысленных образов, этакой философско-лирической романтики, поисков "пути к вечности", смыслов жизни. Его последняя книга "Вчера, сегодня и…" оставляет надежду, что и "завтра" (слово, которое автор, сомневаясь, не решился добавить в название) читатели-искатели и авторы-бессребреники не повыведутся. (В этом году у него восьмидесятилетний юбилей, от души поздравим.)
Владимир Костылев из дальневосточного города Арсеньева, эссеист, автор небольших прозаических миниатюр. Жанр его очередной книги "Однородные обстоятельства" даже трудно определить и классифицировать. Это интеллектуальная проза, написанная поэтом и рассчитанная на "медленное чтение". Поскольку его ассоциативные цепочки неожиданны и не ложатся на готовые лекала в уме читателя. А вот поэтические миниатюры близки к японским верлибрам танка или хайку. К слову, сам Костылев издаёт в Приморском крае редкий по качеству и по подбору талантливых авторов ежемесячный журнал-альманах "Литературный меридиан", но материальных средств на его выпуск катастрофически не хватает. Помог бы кто, а? Где вы, меценаты и спонсоры?
Марат Буланов из Перми, наш "уральский Джек Лондон", занимавшийся когда-то дифференцированной психофизиологией, но резко сменивший амплуа и пришедший в литературу довольно поздно, но всерьёз и надолго. Его рассказы, повести, романы выстроены в довольно жёсткой конструкции, но это и понятно: суровая природа, вечная мерзлота, экстремальные обстоятельства, не доверяющие друг другу поисковики, геологи и бродяги – искатели приключений.
Я не намереваюсь противопоставлять писателей из регионов столичным. Не важно, где ты проживаешь – в Москве, в Конакове или за границей. Дело вообще не в том, в каком месте на земле ты обитаешь. Но так или иначе лучше всё-таки жить хоть в кромешной темноте, но с правдой, чем при ярких огнях, но во лжи. Всё зависит от самого писателя, от его нравственных законов внутри. Если их нет, а есть только неистребимая тяга "светить везде, светить всегда" с жаждой славы, денег и премий, то рано или поздно выйдет как в чеховской "Чайке", когда доктор Дорн бросил знаменитую грустную реплику, подводя итог разочаровавшемуся в своём ремесле литератору: "Лопнула склянка с эфиром".
Выводы мои о прошедшем годе (с захлёстом в год нынешний) таковы. Сейчас, особенно после Крыма, отечественная литература (прежде всего провинциальная) находится и ещё долго будет находиться во всё возрастающем воздушном потоке. Появятся новые талантливые имена, "оживут" и обретут второе дыхание старые, свалятся со своих "лошадок" писатели-мейнстримщики. Но никуда не денутся. Останутся и коллективные удушьевы, левоны и бориньки. Как без них? Без них русская литература жить не может, скучно. Надо же на ком-то и потренироваться.
Процессы, идущие в литературе, а также в гео­политике, экономике, культуре, спорте, во всех сферах человеческой деятельности, симметричны и взаимосвязаны. Нас, конечно же, интересует всё, что происходит в этом мире. Но нас также интересует и то, что в этом мире не происходит. Понимайте эту сентенцию как угодно. Лучше всего в сакрально-метафизическом смысле. Добавлю лишь одно: это мой сугубо индивидуальный "взгляд" на "нечто".