Юрий ЛЕДНЕВ
ПОД СЕНЬЮ БЕРЕЗ
Поэзия
ПОД СЕНЬЮ БЕРЕЗ
Поэзия
Она была невзрачная,
Невинна, как дитя,
Как облако прозрачное,
Сквозь пальцы проходя.
Затем смотрела мнительно,
Как на Христа — Пилат.
Смеялась заразительно,
Шутила невпопад.
Под звуками ничтожными
Был слышен редкий глас.
И что-то было схожее
В душе тогда у нас.
Не пел я серенады ей,
С ней не ходил в кино,
Но сердце канонадами
Стучало все равно,
Натягивая ритмами
Мне нервы, как жгуты,
И строки монолитами
Ложились на листы.
Мы с ней не долго пожили,
Виновен в этом я.
Обычные прохожие
На лоне бытия.
И музой одурманенной
Мне душу отравив,
Она меня изранила
Лиричностью любви.
И мной ночами грезила,
Была у моих ног…
Прости меня, Поэзия,
Что разлюбить не смог!
Невинна, как дитя,
Как облако прозрачное,
Сквозь пальцы проходя.
Затем смотрела мнительно,
Как на Христа — Пилат.
Смеялась заразительно,
Шутила невпопад.
Под звуками ничтожными
Был слышен редкий глас.
И что-то было схожее
В душе тогда у нас.
Не пел я серенады ей,
С ней не ходил в кино,
Но сердце канонадами
Стучало все равно,
Натягивая ритмами
Мне нервы, как жгуты,
И строки монолитами
Ложились на листы.
Мы с ней не долго пожили,
Виновен в этом я.
Обычные прохожие
На лоне бытия.
И музой одурманенной
Мне душу отравив,
Она меня изранила
Лиричностью любви.
И мной ночами грезила,
Была у моих ног…
Прости меня, Поэзия,
Что разлюбить не смог!
Старый шкаф
В немом вечернем полумраке,
Аристократом, словно граф,
Стоит, в потертом сером фраке,
Покрытый пылью, старый шкаф.
Он видел, как уходят лица,
Как покоряются моря
И как сменяются столицы,
На той земле, где вырос я.
В тумане разум помутненный, —
"Совсем не те лета вокруг..." —
Он причитает оживленно,
Как будто старый добрый друг,
О том, что мир был раньше молод,
И било солнце от людей,
А если был на свете холод,
То даже холод был теплей.
О том, как понял он однажды,
И это важно всем понять:
Не будет в жизни шанса дважды
Свои ошибки исправлять.
Пусть наша жизнь не повторится,
И время не вернуть назад.
Но вешалки в шкафу, как лица,
С надеждой все на нас глядят.
Живут в нем души человечьи,
Заблудшие среди времен.
Как посягательство на вечность,
Любая тайна скрыта в нем.
Но тайны вырастают в яви, —
У времени капризный нрав.
Валяется теперь в канаве
Наш долгожитель, серый шкаф.
И мысли прошлого, как реки,
Вливаются в мою строфу,
Там, между строк, немым навеки,
Живет и мой скелет в шкафу.
Аристократом, словно граф,
Стоит, в потертом сером фраке,
Покрытый пылью, старый шкаф.
Он видел, как уходят лица,
Как покоряются моря
И как сменяются столицы,
На той земле, где вырос я.
В тумане разум помутненный, —
"Совсем не те лета вокруг..." —
Он причитает оживленно,
Как будто старый добрый друг,
О том, что мир был раньше молод,
И било солнце от людей,
А если был на свете холод,
То даже холод был теплей.
О том, как понял он однажды,
И это важно всем понять:
Не будет в жизни шанса дважды
Свои ошибки исправлять.
Пусть наша жизнь не повторится,
И время не вернуть назад.
Но вешалки в шкафу, как лица,
С надеждой все на нас глядят.
Живут в нем души человечьи,
Заблудшие среди времен.
Как посягательство на вечность,
Любая тайна скрыта в нем.
Но тайны вырастают в яви, —
У времени капризный нрав.
Валяется теперь в канаве
Наш долгожитель, серый шкаф.
И мысли прошлого, как реки,
Вливаются в мою строфу,
Там, между строк, немым навеки,
Живет и мой скелет в шкафу.
Мартовский дождь
Я лежал, свежим ветром укачанный,
Белой коркой под сенью берез,
Позабытый, продрогший, запачканный,
Думал, кончено время мое.
Был обласкан лучами скользящими
И под вечер взлетел в небеса,
И в пространственность облака спящего
Я ушел без оглядки назад.
Здесь душа моя, в реинкарнации,
Отыскала последний приют.
Здесь, подобных мне — целая нация —
Ожиданием чуда живут.
Стало тесно и, в рамках приличия,
Кто-то сбросил меня в никуда.
Стал я, верно, чуть-чуть симпатичнее,
Чем живущая в туче вода.
Распрощавшись с былой окрыленностью,
Приземляюсь небесной водой.
Мне не хватит простой приземленности,
Мне бы в землю уйти с головой.
Образуя подножное месиво,
Становлюсь на себя не похож…
Так, под шепот уставшего месяца,
Появляется мартовский дождь!
Белой коркой под сенью берез,
Позабытый, продрогший, запачканный,
Думал, кончено время мое.
Был обласкан лучами скользящими
И под вечер взлетел в небеса,
И в пространственность облака спящего
Я ушел без оглядки назад.
Здесь душа моя, в реинкарнации,
Отыскала последний приют.
Здесь, подобных мне — целая нация —
Ожиданием чуда живут.
Стало тесно и, в рамках приличия,
Кто-то сбросил меня в никуда.
Стал я, верно, чуть-чуть симпатичнее,
Чем живущая в туче вода.
Распрощавшись с былой окрыленностью,
Приземляюсь небесной водой.
Мне не хватит простой приземленности,
Мне бы в землю уйти с головой.
Образуя подножное месиво,
Становлюсь на себя не похож…
Так, под шепот уставшего месяца,
Появляется мартовский дождь!