Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

ДОН КИХОТ РУССКОЙ ПОЭЗИИ, или ПОЧВЕННИКИ XXI ВЕКА
(Пять минут с Вадимом Ковдой)

Недавно в одном из столичных литературных клубов я познакомился с поэтом Вадимом Ковдой, приехавшим в Россию из Ганновера. Моя беседа с ним длилась не больше пяти минут, однако произвела на меня не меньшее впечатление, нежели известие о том, что поэт Юрий Юрченко стал ополченцем в Славянске. Известие об отъезде Юрченко на войну пришло как раз в день моего знакомства с Вадимом Ковдой. Мы как-то по инерции считаем писателей, уехавших за рубеж, "западниками".  Поэтому, когда на поверку некоторые из них оказываются большими русофилами и почвенниками, нежели мы сами, это повергает нас в настоящий шок. Помню, насколько я был потрясен, когда в Россию вернулся Солженицын и начал учить нас, аборигенов, как нам обустроить Россию.
Вадим Ковда, выступавший в "Библио-глобусе" после меня, прочел стихи о том, какой бывает жизнь в тюрьме. После этого он спел услышанные им на Крайнем Севере и затем обработанные частушки. "Вы знаете, Саша, сказал он после литературного вечера, — мне было не совсем удобно выступать у вас с подобными произведениями. Здесь у вас собираются люди в основном с “западным” мышлением. Но я решил показать слушателям истинное лицо России. Для разнообразия", — добавил он. "А в чем, по-Вашему, заключается западное мышление?" — спросил я. "Вы понимаете, сейчас все почему-то озабочены исключительно поисками новой формы. Это пошло еще с метаметафористов. Все разом ударились в словотворчество. То так слово вывернут, то эдак. Да вы сами сегодня все это слышали. А о настоящей жизни, которой живут люди в России, почему-то никто не пишет. Все занимаются чистым искусством, все “продались” Западу. Для поэта вообще губителен компромисс с окружающим миром и властью. Вы посмотрите, сколь трагической оказалась судьба Есенина и Маяковского, которые продались большевикам. Один повесился, другой застрелился. Маяковский, после того, как перешел на службу к большевикам, вообще перестал быть поэтом. То, что он написал после октябрьского переворота, лишено какой бы то ни было ценности. Посмотрите: поэты, в сущности, предали Поэзию".
Я стоял, как ужаленный, боясь прервать монолог Вадима Ковды каким-нибудь неосторожным словом. Я просто ошалел — в словах Ковды была какая-то сермяжная правда, попахивавшая, впрочем, несколько скандальным видением мира. Ведь великие поэты, о которых с такой болью в сердце говорил Вадим, несмотря на свое "предательство", тем не менее, состоялись, стали суперизвестными, любимыми и почитаемыми.
"А возьмите Евтушенко и Вознесенского, — продолжал горячо Вадим Ковда, — они предали поэзию тем, что продались Западу. Стали создавать стихи “на экспорт”, вместо того, чтобы служить поэзии и России". Тут я окончательно понял, что же меня насторожило в этой версии развития русской поэзии от Вадима Ковды. А что, собственно говоря, плохого в популяризации русской поэзии за рубежом? Эти люди сумели заставить уважать себя и в своем лице всю русскую культуру. Американские президенты, приезжая в Москву, первым делом заходили в гости к поэтам. А потом уже — направлялись в Кремль, согласно официальному графику визита.
Несмотря на бесспорную полемичность сентенций Вадима Ковды, он говорил с такой убежденной увлеченностью, что это вызывало уважение. Я невольно подпал под магию его личности. Так вот они какие, русские почвенники XXI века! Они порой приходят к нам с Запада, отчаявшись найти себя в западной культуре. Любовь к России становится сильнее в алгоритме родина — заграница — родина. Поэты, вернувшиеся домой после заграничных скитаний, готовы постоять за русский мир не только словом, но и делом, как показывает опыт "француза" Юрия Юрченко. Почвенничество, по всей видимости, досталось Вадиму Ковде по наследству от отца, знаменитого советского почвоведа Виктора Ковды. В этом моем утверждении есть забавная игра слов, но нет иронии. От разговора с Ковдой я "очухался", только придя домой. Я вдруг осознал, что и Маяковскому, и даже Есенину было отказано Ковдой в почвенничестве. Я был настолько обескуражен услышанным, что с перепугу забыл спросить у Вадима, кто же, по его мнению, был в русской литературе "настоящим", бесспорным почвенником. Но такие встречи надолго остаются в памяти и стимулируют мышление. Конечно же, все в этом мире относительно. Можно жить на Западе и быть русофилом. Можно жить в России и быть убежденным либералом. В конце концов, не это делегирует поэта в бессмертие, а качество стихов и богатство его внутреннего мира. И все-таки спасибо Вам, Вадим Викторович, за Ваше донкихотство! За искренность, граничащую с провокацией. За убежденный идеализм! За преданность русской поэзии!

Александр КАРПЕНКО