ФИЗИКИ И ЛИРИКИ?
2014/860a78f7166124699c22c518c6bfb3b2.jpg) |
| Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ |
Стихотворение Бориса Слуцкого «Физики и лирики» в своё время вызвало жаркие споры:
Что-то физики в почёте,
Что-то лирики в загоне...
Эта давняя формула сегодня звучит по-новому: лирики стали физиками и наоборот. Противоречия сняты. Евгений Степанов не только поэт, но и издатель нескольких литературных журналов и газет. Кроме того, он филолог и недавно стал лауреатом Всероссийского конкурса «ЛГ» имени Антона Дельвига за свои исследования в области русского стихосложения. В начале июня Евгению Викторовичу исполняется 50 лет. Желаем поэту новых успехов в жизни и творчестве. Поэт Галина Климова недавно представила читателям книгу воспоминаний «Юрская глина». Поздравляем с книгой и представляем её новые стихи. Сергей Белорусец пишет стихи для детей и взрослых. И вот что интересно: для детей он пишет как для взрослых, а для взрослых – как для детей. Владимир Довейко пишет стихи всю жизнь, но печатается редко. Он корифей циркового искусства. Его цирковой командой воздушных акробатов восхищаются не только в Москве, но и в Африке, и в Китае. Когда-то Андрей Андреевич Вознесенский написал:
2014/b3532134a0fd6e7a4ea211a1d396b1e5.jpg)
Кто мы? Фишки или великие?Гениальность в крови планеты.
Нету физиков, нету лириков –
лилипуты или поэты!
Эти стихи звучат так, как будто написаны сегодня.
Сергей МНАЦАКАНЯН
2014/e205775a5aef971028473d807c12fe23.jpg)
Евгений СТЕПАНОВ
ГЛАВНОЕ
а главное – и в холод лютый
люби храни очаг и кров
а главное – не перепутай
дары данайцев и волхвов
а главное – не будь обузой
своим земным опекунам
а главное – на встречу с музой
не приходи напившись в хлам
люби храни очаг и кров
а главное – не перепутай
дары данайцев и волхвов
а главное – не будь обузой
своим земным опекунам
а главное – на встречу с музой
не приходи напившись в хлам
СТИХИ О ВИННИ-ПУХЕ
вижу эти грустные ухмылки
в чём-то я действительно лопух
и в башке как водится опилки
я почти такой как Винни-Пух
я живу как мне велит природа
по любимой я схожу с ума
я хочу как Винни бочку мёда
получаю килограмм дерьма
что-то невезучий я с пелёнок
и друзья наносят много ран
Пятачок хороший поросёнок
но порой опасней чем кабан
жизнь непостижима точно бездна
но мудра как добрая сова
я хочу чтоб кто-то безвозмездно
мне сказал хорошие слова
в чём-то я действительно лопух
и в башке как водится опилки
я почти такой как Винни-Пух
я живу как мне велит природа
по любимой я схожу с ума
я хочу как Винни бочку мёда
получаю килограмм дерьма
что-то невезучий я с пелёнок
и друзья наносят много ран
Пятачок хороший поросёнок
но порой опасней чем кабан
жизнь непостижима точно бездна
но мудра как добрая сова
я хочу чтоб кто-то безвозмездно
мне сказал хорошие слова
ПАМЯТИ ДРУГА
скончался поэт – огорчился фейсбук
три тыщи друзей и три тыщи подруг
а кто-то и не огорчился ничуть
поэт же продолжил неведомый путь
живой он был счастлив и счастлив теперь
земную закрыв тяжеленную дверь
душа отлетела от тела – дыша
легко и свободно – спокойна душа
три тыщи друзей и три тыщи подруг
а кто-то и не огорчился ничуть
поэт же продолжил неведомый путь
живой он был счастлив и счастлив теперь
земную закрыв тяжеленную дверь
душа отлетела от тела – дыша
легко и свободно – спокойна душа
* * *
– Матерь Божия крестная сила
почему здесь погибель и мрак
и жируют стратеги распила
и лютует упырь-вурдалак
– не печалься не сетуй не надо
продолжай свой единственный путь
испытание – это награда
про другие награды забудь
почему здесь погибель и мрак
и жируют стратеги распила
и лютует упырь-вурдалак
– не печалься не сетуй не надо
продолжай свой единственный путь
испытание – это награда
про другие награды забудь
ВСЁ О ТОМ ЖЕ
непонятки тоска перепалки
догонялки за грешной мошной
целый день бы смотрел ёлки-палки
фильм какой-нибудь глупый смешной
я устал от стервозных клиентов
на меня нагоняющих страх
я устал от неврозных комментов
в социальных безумных сетях
только паузы нет и надежде
я сказать ничего не могу
остаётся бежать – так как прежде –
остаётся упасть на бегу
догонялки за грешной мошной
целый день бы смотрел ёлки-палки
фильм какой-нибудь глупый смешной
я устал от стервозных клиентов
на меня нагоняющих страх
я устал от неврозных комментов
в социальных безумных сетях
только паузы нет и надежде
я сказать ничего не могу
остаётся бежать – так как прежде –
остаётся упасть на бегу
ТЫ
ты всегда была иной
чем другие дамы
ты всегда была со мной –
в дни любви и драмы
жизнь похожа на дурдом
но дела не плохи
мы ведь прожили вдвоём
целые эпохи
чем другие дамы
ты всегда была со мной –
в дни любви и драмы
жизнь похожа на дурдом
но дела не плохи
мы ведь прожили вдвоём
целые эпохи
* * *
лицо лица и поцелуя
влюблённость грешная зола
на тройке сильных чувств гарцуя
я прикатил в обитель зла
спокойно – никаких истерик
историк самого себя
живу – не смят и не растерян –
и не влюбляясь а любя
любя – хочу свои года я
прожить как лампочка светло
любя – любя – не осуждая –
не обсуждая даже зло
влюблённость грешная зола
на тройке сильных чувств гарцуя
я прикатил в обитель зла
спокойно – никаких истерик
историк самого себя
живу – не смят и не растерян –
и не влюбляясь а любя
любя – хочу свои года я
прожить как лампочка светло
любя – любя – не осуждая –
не обсуждая даже зло
РАЙЦЕНТР
книжечка памяти – ночь – старый чувак – читая
вижу мой город – свет – райский родной уголок
Эмма Сергеевна – свет – тёща моя золотая
жарит картошку с луком или готовит пирог
вижу мой город – свет – вижу мою Наталью
смелую мотоциклистку – мчится она вперёд
воля и смелость её – родственники со сталью
впрочем Наташа ангел – истинный доброхот
вижу мой город – свет – лошадь стоит в упряжке
вижу мой город – свет – статный красивый храм
маленький город – свет – ласковые поблажки
разным бродяжкам сна и чувакам-чудакам
длинных путей и троп – множество за плечами
гиблых болотных мест грешных больших дорог
тёплый родной рай-центр снится – как рай – ночами
тёплый родной рай-центр – я без тебя продрог
вижу мой город – свет – райский родной уголок
Эмма Сергеевна – свет – тёща моя золотая
жарит картошку с луком или готовит пирог
вижу мой город – свет – вижу мою Наталью
смелую мотоциклистку – мчится она вперёд
воля и смелость её – родственники со сталью
впрочем Наташа ангел – истинный доброхот
вижу мой город – свет – лошадь стоит в упряжке
вижу мой город – свет – статный красивый храм
маленький город – свет – ласковые поблажки
разным бродяжкам сна и чувакам-чудакам
длинных путей и троп – множество за плечами
гиблых болотных мест грешных больших дорог
тёплый родной рай-центр снится – как рай – ночами
тёплый родной рай-центр – я без тебя продрог
LOVE STORY–1993
мальчик выглядит бледно
новичком шурави
разверзается бездна
ненасытной любви
разверзается бездна
мальчик в бездну глядит
помогать бесполезно
мальчик будет убит
а потом он воскреснет
станет водку лакать
сочинять станет песни
ласки музы алкать
новичком шурави
разверзается бездна
ненасытной любви
разверзается бездна
мальчик в бездну глядит
помогать бесполезно
мальчик будет убит
а потом он воскреснет
станет водку лакать
сочинять станет песни
ласки музы алкать
2014/d7a97302876ede8dd34995dd58794b39.jpg) |
| С дочкой Полиной |
Владимир ДОВЕЙКО
АНГЕЛ
Вениамину Бутенко
По небу полуночи ангел уже не летает.
И звёзды молчат. Ни одна, ни за что не в ответе.
И так тяжело после ночи вдоль улиц светает,
что разницы нет – на каком ты окажешься свете.
Не ты ли тот ангел ночных переулков и улиц,
дворов проходных, подворотен, в которых, сутулясь,
часы напролёт стены чьих-то домов отираешь –
не ты ли тот ангел, не ты ли? Уже и не знаешь.
К РОССИИ
Не жди ни от кого спасенья,
лишь собственным словам внемли,
ты в высшей точке вознесенья
от Сотворения земли.
Ты там, в невероятном где-то,
там, где усильями Творца
неотделима тьма от света,
до самого его конца.
лишь собственным словам внемли,
ты в высшей точке вознесенья
от Сотворения земли.
Ты там, в невероятном где-то,
там, где усильями Творца
неотделима тьма от света,
до самого его конца.
* * *
Ни прощенья не жду, ни спасения
не ищу, ни потом ни сейчас.
Облетают, как листья осенние,
дни с меня… Столько слов сгоряча
было сказано, столько сделано,
недопонято столько, что слёз
не жалеет осина. И медленно
лунный серп погружается в мозг.
не ищу, ни потом ни сейчас.
Облетают, как листья осенние,
дни с меня… Столько слов сгоряча
было сказано, столько сделано,
недопонято столько, что слёз
не жалеет осина. И медленно
лунный серп погружается в мозг.
* * *
Жизнь паузой в небытии повисла.
И кутаясь небес в покров,
сбылась, свои расправив числа,
как два крыла, не ниже смысла,
не выше слов.
И кутаясь небес в покров,
сбылась, свои расправив числа,
как два крыла, не ниже смысла,
не выше слов.
НАПЕРСНИЦА
Душе чужда суть без изъяна.
Из всех доступных ей святынь –
отверстая и ныне рана
неверия длиною в жизнь.
Всех падших ангелов наперсница,
итог трудов твоих в ночи –
из звёзд сколоченная лестница
не выше уровня свечи.
Из всех доступных ей святынь –
отверстая и ныне рана
неверия длиною в жизнь.
Всех падших ангелов наперсница,
итог трудов твоих в ночи –
из звёзд сколоченная лестница
не выше уровня свечи.
* * *
Как много памятных душе открылось дат.
Но пеленг времени размыт, неочевиден.
И в чёрной оспе многоточья циферблат.
Когда б ни письма в Рим, когда бы ни Овидий…
Вне расписания, Бог весть, ещё когда
ступнёй коснётся расщеплённая вода
и путь подобранный, и сыгранный на слух.
Жаль, вопиющий остаётся слеп и глух.
Жизнь дальнозорка. Жаль, что близорук
конец её. Когда б ни лес умытых рук,
когда б ни набело в кровавом быть поту,
когда б ни занавес, раскрытый в пустоту.
Но пеленг времени размыт, неочевиден.
И в чёрной оспе многоточья циферблат.
Когда б ни письма в Рим, когда бы ни Овидий…
Вне расписания, Бог весть, ещё когда
ступнёй коснётся расщеплённая вода
и путь подобранный, и сыгранный на слух.
Жаль, вопиющий остаётся слеп и глух.
Жизнь дальнозорка. Жаль, что близорук
конец её. Когда б ни лес умытых рук,
когда б ни набело в кровавом быть поту,
когда б ни занавес, раскрытый в пустоту.
* * *
Звёзд полуночный трёп. Сердцем, что на ходу,
расплатившийся – и не раз! –
в кровь, сбивая сознанье о дней череду,
как в наколках, весь – в оттисках фраз.
По кривой, что не вывезет, – суть под углом
незапятнанной жизни иной –
путь кремнистый есть опыт души на излом.
Обжигающе ледяной.
расплатившийся – и не раз! –
в кровь, сбивая сознанье о дней череду,
как в наколках, весь – в оттисках фраз.
По кривой, что не вывезет, – суть под углом
незапятнанной жизни иной –
путь кремнистый есть опыт души на излом.
Обжигающе ледяной.
2014/0ae6448d5484e59925517b062dca73ff.jpg)
Галина КЛИМОВА
* * *
Птицы водят клювами и перьями,
правят воздух, утыкаясь в точку,
часто стаями, но чаще – в одиночку,
дух захватывая или строчку,
и в карман за словом лезут первыми,
как за крошками, и мошками, и перлами.
И – ку-ку вам! – пишущая братия,
есть в моей сердечной сумке птица,
в птице – слово, чтобы не разбиться
в воздухе,
где я, как ученица,
чтоб в полёте повторять распятие.
правят воздух, утыкаясь в точку,
часто стаями, но чаще – в одиночку,
дух захватывая или строчку,
и в карман за словом лезут первыми,
как за крошками, и мошками, и перлами.
И – ку-ку вам! – пишущая братия,
есть в моей сердечной сумке птица,
в птице – слово, чтобы не разбиться
в воздухе,
где я, как ученица,
чтоб в полёте повторять распятие.
* * *
Весь невозвратный выводок глаголов,
рванувших борзо из-под руки,
без отпусков и дармовых отгулов
учил дышать во всю длину строки,
пока луна тянула на лимон
в косноязычной круговерти:
нет у любви ласкательных имён
и уменьшительных – у смерти.
Известно, как секрет военный,
не тронувший детей и тронувшихся баб:
нет уменьшительно-ласкательной Вселенной,
где б жизнь держала слово, как масштаб.
рванувших борзо из-под руки,
без отпусков и дармовых отгулов
учил дышать во всю длину строки,
пока луна тянула на лимон
в косноязычной круговерти:
нет у любви ласкательных имён
и уменьшительных – у смерти.
Известно, как секрет военный,
не тронувший детей и тронувшихся баб:
нет уменьшительно-ласкательной Вселенной,
где б жизнь держала слово, как масштаб.
* * *
Воробейко бедовый,
побирушка, гуляка, грустёныш...
Как обскачешь полцарства, полмира
задохнёшься, застынешь, застонешь...
Прочирикай судьбе
про чужбинную жизнь понарошку,
возвращаясь к себе
по снегам, по крупицам, по крошкам...
Обнимая отчизну крылом,
выбирай: что ни ветка, то дом,
хоть без крыши, но солнца не застит...
Дни слетятся светлей и длинней, и горластей.
побирушка, гуляка, грустёныш...
Как обскачешь полцарства, полмира
задохнёшься, застынешь, застонешь...
Прочирикай судьбе
про чужбинную жизнь понарошку,
возвращаясь к себе
по снегам, по крупицам, по крошкам...
Обнимая отчизну крылом,
выбирай: что ни ветка, то дом,
хоть без крыши, но солнца не застит...
Дни слетятся светлей и длинней, и горластей.
* * *
Сергею Надееву
Вот и семейное дерево зацветает:
сплошь междометия на уроке зимы,
а всё казалось, тепла не хватает,
и вроде бы стыдно попросить взаймы,
ведь ни мне, ни тебе отдавать нечем,
и вдруг – зацветает,
растительный вызревает свет
лепестками,
тычинками,
возгласом человечьим,
только речи о нас ещё нет.
СИРЕНЬ
Вскипает через край, до вздора, до угара,
свой тыча крест в четыре лепестка,
сшибает ветры, виснет у виска
безудержной сирени Ниагара.
Лиловый ливень выше всех наград,
спасенье от мучительной мигрени,
гнездо сирен, где в броских брызгах тени
мифические сны наводит сад.
И в беспричинном приступе тоски,
лишая воздух чувства равновесья,
вдруг Врубеля – в пять лепестков – мазки,
нарубленных букетов поднебесье
цветёт неделю, две,
хоть жизнь сошла уже
и разбросала цвет ржавеющего дара,
чтоб мне блажить в прискорбном кураже
или чудесничать, как в мае Ниагара.
свой тыча крест в четыре лепестка,
сшибает ветры, виснет у виска
безудержной сирени Ниагара.
Лиловый ливень выше всех наград,
спасенье от мучительной мигрени,
гнездо сирен, где в броских брызгах тени
мифические сны наводит сад.
И в беспричинном приступе тоски,
лишая воздух чувства равновесья,
вдруг Врубеля – в пять лепестков – мазки,
нарубленных букетов поднебесье
цветёт неделю, две,
хоть жизнь сошла уже
и разбросала цвет ржавеющего дара,
чтоб мне блажить в прискорбном кураже
или чудесничать, как в мае Ниагара.
* * *
Не путай ангелов с амурами:
колчаны, чаяния,
прелестные тела с фигурами
божественного умолчания.
Одни в барочной позолоте
заоблачными сердцеловами –
по зову плоти все в полёте,
ветрами зацелованы.
Другие огневидной ратью
в глухие ночи, дни лихие,
от бездн спасая, от стихии,
они по духу – братья.
Их кудри, крылья, голоса,
их вдохновенные цезуры...
В одних и тех же небесах
все ангелы и все амуры.
колчаны, чаяния,
прелестные тела с фигурами
божественного умолчания.
Одни в барочной позолоте
заоблачными сердцеловами –
по зову плоти все в полёте,
ветрами зацелованы.
Другие огневидной ратью
в глухие ночи, дни лихие,
от бездн спасая, от стихии,
они по духу – братья.
Их кудри, крылья, голоса,
их вдохновенные цезуры...
В одних и тех же небесах
все ангелы и все амуры.
2014/02253fb864a3aed3212a2d6a711d4c72.jpg)
Сергей БЕЛОРУСЕЦ
* * *
Однозвучно гремит аллохольчик,
Лёжа в кожаной сумке на дне,
И не то чтобы ты – барахольщик,
Но привязан к родимой стране.
Сколько боли в том полуневнятном
Ощущении общих задач,
И такая любовь к белым пятнам,
Что за каждым – мерещится врач...
Лёжа в кожаной сумке на дне,
И не то чтобы ты – барахольщик,
Но привязан к родимой стране.
Сколько боли в том полуневнятном
Ощущении общих задач,
И такая любовь к белым пятнам,
Что за каждым – мерещится врач...
* * *
Без обратной связи,
Задом к древесине, –
Ты висишь на вязе
(Или – на осине).
Вовсе не Иуда.
Скоро месяц минет,
Как висишь (покуда
Кто-нибудь не снимет…).
Задом к древесине, –
Ты висишь на вязе
(Или – на осине).
Вовсе не Иуда.
Скоро месяц минет,
Как висишь (покуда
Кто-нибудь не снимет…).
* * *
Рядовому хочется (хоть раз)
Без команды снять противогаз –
И, надев на голову бадью,
В сандалетах шлёпать по дождю...
Генералу хочется того ж.
Генерал не так уж толстокож:
Несмотря на профиль и портфель,
Под мундиром – студень да кисель...
Без команды снять противогаз –
И, надев на голову бадью,
В сандалетах шлёпать по дождю...
Генералу хочется того ж.
Генерал не так уж толстокож:
Несмотря на профиль и портфель,
Под мундиром – студень да кисель...
* * *
Перебирая чётки дней,
Подумаешь о том,
Что жизнь – то проще, то трудней,
Хоть, в сущности, фантом.
О том, что боль – сама наркоз.
Сама. Причём стократ.
А время – разом – симбиоз
Всего и суррогат...
Подумаешь о том,
Что жизнь – то проще, то трудней,
Хоть, в сущности, фантом.
О том, что боль – сама наркоз.
Сама. Причём стократ.
А время – разом – симбиоз
Всего и суррогат...
* * *
В нищете полжизни прозябая,
Собеседник духа своего,
Много ли узнаю про себя я?
Может, не узнаю ничего?..
Впрочем, я – не я. И лошадь тоже –
Не моя (когда бы та была…).
Лучшее занятье – лезть из кожи.
Потому что кожа – кабала...
Собеседник духа своего,
Много ли узнаю про себя я?
Может, не узнаю ничего?..
Впрочем, я – не я. И лошадь тоже –
Не моя (когда бы та была…).
Лучшее занятье – лезть из кожи.
Потому что кожа – кабала...
* * *
Себя вырывая из дней
(Которые – тоже – короста) –
Отдать предпоследнее – просто.
Последнее – много трудней…
(Которые – тоже – короста) –
Отдать предпоследнее – просто.
Последнее – много трудней…
* * *
На фоне вечной бутафории
Вещь очевидная весьма:
Фальсификация истории –
И есть история сама…
Вещь очевидная весьма:
Фальсификация истории –
И есть история сама…
* * *
Кажется, ныне и присно
(Да и вовеки веков):
Логика – всё же – корыстна
(Это – для еретиков…).
А для иных есть иные
Логики (несть им числа) –
Ёмкостные, плоскостные,
Прочие (в меру чела…).
(Да и вовеки веков):
Логика – всё же – корыстна
(Это – для еретиков…).
А для иных есть иные
Логики (несть им числа) –
Ёмкостные, плоскостные,
Прочие (в меру чела…).
* * *
Чураясь всех религий и политик,
Свободному герою антипод,
Разхлябанно-зажат – как паралитик –
Ты продолжаешь этой жизни ход.
Сквозь будничные внутренние плачи,
Сквозь маету хроническую – ты –
Уже готов – притягивать удачи
И видеть перспективы доброты…
И убегать от суеты порою
(Со скоростью движенья муравья…),
И наблюдать (сторонне) за игрою,
Которая идёт. Сама своя…
Свободному герою антипод,
Разхлябанно-зажат – как паралитик –
Ты продолжаешь этой жизни ход.
Сквозь будничные внутренние плачи,
Сквозь маету хроническую – ты –
Уже готов – притягивать удачи
И видеть перспективы доброты…
И убегать от суеты порою
(Со скоростью движенья муравья…),
И наблюдать (сторонне) за игрою,
Которая идёт. Сама своя…
* * *
Всюду и нигде.
Небом по воде.
Всем и никому.
Истиной –
Сквозь тьму…
Небом по воде.
Всем и никому.
Истиной –
Сквозь тьму…
* * *
Всё из иллюзий состоит.
Но у иллюзий нет законов…
И это жизнь в себе таит,
Наружным краем лишь затронув…
Но у иллюзий нет законов…
И это жизнь в себе таит,
Наружным краем лишь затронув…
* * *
Нерукотворный имярек,
Свой век наследуя,
Бредёт по жизни человек.
Куда – не ведая.
И в ожидании конца –
Как может – молится:
Один – прикалывается,
Другая – колется...
Свой век наследуя,
Бредёт по жизни человек.
Куда – не ведая.
И в ожидании конца –
Как может – молится:
Один – прикалывается,
Другая – колется...
* * *
В лодке с протекающим днищем,
(Каждый, кто не первый – второй…) –
Счастья мы и нежности ищем
(Надо же: находим порой…).
Путь наш продолжается, вечен,
Буднично похожий на жуть…
Тот калечен.
Этот увечен.
Мир бесчеловечен?
Ничуть…
(Каждый, кто не первый – второй…) –
Счастья мы и нежности ищем
(Надо же: находим порой…).
Путь наш продолжается, вечен,
Буднично похожий на жуть…
Тот калечен.
Этот увечен.
Мир бесчеловечен?
Ничуть…