Юлиан Фрумкин-Рыбаков
Юлиан Фрумкин-Рыбаков родился в 1942 году. Образование высшее техническое. Посещал ЛИТО «Нарвская застава» (1968 — 78). Организатор литературного клуба «Невостребованная Россия» (с 1997).
Публиковался в «Альманахе общества слепых», альманахах «Город-Текст» и «ХХI век», журналах «Реальность и субъект», «Акт». Автор книг «Время на вырост» (1994), «Преломление слова» (2000), «Лето Господне» (2003).
Юлиан Фрумкин-Рыбаков родился в 1942 году. Образование высшее техническое. Посещал ЛИТО «Нарвская застава» (1968 — 78). Организатор литературного клуба «Невостребованная Россия» (с 1997).
Публиковался в «Альманахе общества слепых», альманахах «Город-Текст» и «ХХI век», журналах «Реальность и субъект», «Акт». Автор книг «Время на вырост» (1994), «Преломление слова» (2000), «Лето Господне» (2003).
СЛОВО-ВОРОНА
* * *
* * *
н.е. дронникову
итальянская башенка в Иври
русский дух на соседнем дворе,
каркнет истово ворон о цифре
и нырнув в Сену вынырнет в Истре
на крещенье… в ночном серебре
ходят вороны в русском Париже
заложили за спину крыла
и гуляют по стенам и крышам
как химеры скрываются в нишах
каждым пёрышком видят и слышат
как клубится и загнано дышит
за их спинами черная мгла…
ворон ворону — это от века
видно мне как на синем холсте
проступает лицо человека
то ли русского то ли ацтека
маска лик калька с времени слепок
на летящей в огонь бересте…
русский дух на соседнем дворе,
каркнет истово ворон о цифре
и нырнув в Сену вынырнет в Истре
на крещенье… в ночном серебре
ходят вороны в русском Париже
заложили за спину крыла
и гуляют по стенам и крышам
как химеры скрываются в нишах
каждым пёрышком видят и слышат
как клубится и загнано дышит
за их спинами черная мгла…
ворон ворону — это от века
видно мне как на синем холсте
проступает лицо человека
то ли русского то ли ацтека
маска лик калька с времени слепок
на летящей в огонь бересте…
2
не поймаешь воздух в сети
ни в Тамбове ни в Иври
знаю знаю жив на свете
славный ворон Пьер Кюри
ад в его душе кромешный
но до кончика хвоста
с черным вороном конечно
белый ворон неспроста
и как белая ворона
среди срама и лузги
он читает цицерона
и геннадия айги…
ни в Тамбове ни в Иври
знаю знаю жив на свете
славный ворон Пьер Кюри
ад в его душе кромешный
но до кончика хвоста
с черным вороном конечно
белый ворон неспроста
и как белая ворона
среди срама и лузги
он читает цицерона
и геннадия айги…
Париж-Петербург
07.01. — 19.01.2005 г.
07.01. — 19.01.2005 г.
Ъ
соль речи крупного помола
с горчинкою на языке
язвит неправильным глаголом
калмыка, русского, монгола,
жидов из Старого Оскола,
воров в законе, девок голых
и бакенщиков на реке…
когда же речь идет о вече,
то держим мы иные речи,
оставив бранные слова…
ведь речь о доблести и славе,
не о себе, но о державе…
и всякий волен в своём праве
о чести говорить сперва…
душа… душа, она — потёмки:
обиды детские, обломки…
душа — подвал, чердак, чулан…
там столько пыли, столько хлама
там столько горечи и срама
распихано, по всем углам…
соль языка на языке…
язык не в том, что слышно свыше,
но в том, как в муках и тоске
слепая пашня небом дышит…
с горчинкою на языке
язвит неправильным глаголом
калмыка, русского, монгола,
жидов из Старого Оскола,
воров в законе, девок голых
и бакенщиков на реке…
когда же речь идет о вече,
то держим мы иные речи,
оставив бранные слова…
ведь речь о доблести и славе,
не о себе, но о державе…
и всякий волен в своём праве
о чести говорить сперва…
душа… душа, она — потёмки:
обиды детские, обломки…
душа — подвал, чердак, чулан…
там столько пыли, столько хлама
там столько горечи и срама
распихано, по всем углам…
соль языка на языке…
язык не в том, что слышно свыше,
но в том, как в муках и тоске
слепая пашня небом дышит…
Ъ
…Есть много мелких знаков
того, что я давно живу в аду.
С. Кекова
того, что я давно живу в аду.
С. Кекова
…и воздух почками набух,
и время…
листает жизнь бессмысленный гроссбух
пространства, сморщенное семя
любви готово прорасти, проклюнуться, пробиться…
бездомная ночная птица
не вьёт гнезда,
не спит, крылом о небо бьётся,
а тишина звенит и в руки не даётся,
небесная же твердь и твердь земная
сошлись и путешествуют по краю
небесной сферы…
на кресте, как на каркасе,
натянуты три Божьи ипостаси…
и мы сошлись всей плотью жалкой,
мы проросли друг в друга, как кипрей на свалке
пророс сквозь арматуру, мусор и бетон,
поскольку в жизнь и смерть он до смерти влюблён…
рождённые под знаком Зодиака,
мы испытали всё, что на роду
написано…
любовь моя, есть много мелких знаков,
что мы с тобой давно живём в аду…
и время…
листает жизнь бессмысленный гроссбух
пространства, сморщенное семя
любви готово прорасти, проклюнуться, пробиться…
бездомная ночная птица
не вьёт гнезда,
не спит, крылом о небо бьётся,
а тишина звенит и в руки не даётся,
небесная же твердь и твердь земная
сошлись и путешествуют по краю
небесной сферы…
на кресте, как на каркасе,
натянуты три Божьи ипостаси…
и мы сошлись всей плотью жалкой,
мы проросли друг в друга, как кипрей на свалке
пророс сквозь арматуру, мусор и бетон,
поскольку в жизнь и смерть он до смерти влюблён…
рождённые под знаком Зодиака,
мы испытали всё, что на роду
написано…
любовь моя, есть много мелких знаков,
что мы с тобой давно живём в аду…
Ъ
набери меня сам…
из телефонного разговора
из телефонного разговора
набери меня сам из мозаики тени и света
и по птичьим узнай голосам я ли это
я ли это узнай по тому, как к тебе наклоняется ветка
и тебе ли нужна самому моя тесная клетка
сам меня набери из мозаики света и тени
в феврале прилетят снегири и повиснут на ветках сирени
как фонарики будут висеть и светить теплым светом
набирай, набирай меня впредь и весною и летом
под твоею рукой задрожу как осина под током
я тебе одному расскажу, как шершава осока
я тебе расскажу одному, сквозь себя прорастая,
как мучительно жить по уму, каждый миг умирая
ты меня набери, я тебе непременно отвечу
посиди, помолчи, покури… выходи мне навстречу…
и по птичьим узнай голосам я ли это
я ли это узнай по тому, как к тебе наклоняется ветка
и тебе ли нужна самому моя тесная клетка
сам меня набери из мозаики света и тени
в феврале прилетят снегири и повиснут на ветках сирени
как фонарики будут висеть и светить теплым светом
набирай, набирай меня впредь и весною и летом
под твоею рукой задрожу как осина под током
я тебе одному расскажу, как шершава осока
я тебе расскажу одному, сквозь себя прорастая,
как мучительно жить по уму, каждый миг умирая
ты меня набери, я тебе непременно отвечу
посиди, помолчи, покури… выходи мне навстречу…
ъ
нас с тобою срежет время
как всех срезало до нас
полетит душа как семя
над землей в рассветный час
над землей где штуки дрюки
над землей где тлен могил
где от скуки на все руки
я стихами говорил
жизнью время прибывает
хронос ест своих детей
а крестовый свод играет
и нечаянно вылетает
слово точно воробей
ангел мой чернорабочий
пашет за плечом моим
кабы знать чего он хочет
но суров он и не зрим
неприкаянный пропащий
миром правит люцифер
к нам заброшенный из чащи
высочайших горних сфер
не дано ему причастья
и других простых вещей
воздух в городе во власти
белой спермы тополей
ухарь ухает хохочет
от виска на волосок
червь сомненья воду точит
и уходит жизнь в песок
белой ночью черной ночью
а в кунсткамере бытия
ставкой очною морочит
мою совесть жизнь моя…
как всех срезало до нас
полетит душа как семя
над землей в рассветный час
над землей где штуки дрюки
над землей где тлен могил
где от скуки на все руки
я стихами говорил
жизнью время прибывает
хронос ест своих детей
а крестовый свод играет
и нечаянно вылетает
слово точно воробей
ангел мой чернорабочий
пашет за плечом моим
кабы знать чего он хочет
но суров он и не зрим
неприкаянный пропащий
миром правит люцифер
к нам заброшенный из чащи
высочайших горних сфер
не дано ему причастья
и других простых вещей
воздух в городе во власти
белой спермы тополей
ухарь ухает хохочет
от виска на волосок
червь сомненья воду точит
и уходит жизнь в песок
белой ночью черной ночью
а в кунсткамере бытия
ставкой очною морочит
мою совесть жизнь моя…
ПЕТЕРБУРГ
Петербург — имперский город
невысокий и больной
небосвод иглой распорот
и течет вода за ворот
Императору, который
город поднял над водой…
петербуржцы как-то живы…
подле невской першпективы
с непокрытой головой
то ли хиппи, то ли щёголь
Николай Васильич Гоголь,
а за ним городовой,
что догнать его не в силах,
смотрит Гоголю в затылок
хиппи — щёголь чёт не чёт —
hipper end — а власть сечёт…
под растяжкой с Анной Вески,
думу думая свою
о пороке, Достоевский
сел на каменну скамью…
не на паперти, заметьте,
слушать сел литую медь…
всюду бесы… всюду дети —
и куда всё это деть…
невысокий и больной
небосвод иглой распорот
и течет вода за ворот
Императору, который
город поднял над водой…
петербуржцы как-то живы…
подле невской першпективы
с непокрытой головой
то ли хиппи, то ли щёголь
Николай Васильич Гоголь,
а за ним городовой,
что догнать его не в силах,
смотрит Гоголю в затылок
хиппи — щёголь чёт не чёт —
hipper end — а власть сечёт…
под растяжкой с Анной Вески,
думу думая свою
о пороке, Достоевский
сел на каменну скамью…
не на паперти, заметьте,
слушать сел литую медь…
всюду бесы… всюду дети —
и куда всё это деть…
ъ
темны мотивы страсти,
темны и неизменны…
…у дельты на запястье
Невы набухли вены
набухли вены веток,
нагонная волна
барокко лета в лету
вгоняет, до темна
вертит в водоворотах…
мы в питерских дождях
сидим в домашних сотах
у познеров в гостях…
случится в одночасье
балтийская хандра
на три копейки счастья,
дожди, как из ведра…
и никуда не деться,
и близких не согреть,
и нет от смерти средства,
вот разве помереть…
темны и неизменны…
…у дельты на запястье
Невы набухли вены
набухли вены веток,
нагонная волна
барокко лета в лету
вгоняет, до темна
вертит в водоворотах…
мы в питерских дождях
сидим в домашних сотах
у познеров в гостях…
случится в одночасье
балтийская хандра
на три копейки счастья,
дожди, как из ведра…
и никуда не деться,
и близких не согреть,
и нет от смерти средства,
вот разве помереть…
Ъ
саше гиневскому
…под утро пашня спит и слышит
как по проселку дождь идет
то быстро, то немного тише
на дебаркадере, на крыше,
сороки учинили сход
прибитой пылью воздух пахнет
горчит табак на языке
как ворот день с утра распахнут
и рыбы плещутся в реке
…под вечер небо во всю ширь
в немыслимых цветных заплатах
течет, расплавленное, в Свирь
по шлюзам, путаясь в канатах…
и в небо можно бросить лот
и примет Лот его умело…
а пароходик тащит плот
по облакам… и в небо тело
возможно погрузить, оно,
не канет, не уйдет на дно,
но будет уходить по небу
из кадра в авторском кино —
туда, где ты при жизни не был…
…эк нас убогих занесло —
здесь правый милостыню просит…
здесь слова тяжкое весло
Господь над бездною заносит…
как по проселку дождь идет
то быстро, то немного тише
на дебаркадере, на крыше,
сороки учинили сход
прибитой пылью воздух пахнет
горчит табак на языке
как ворот день с утра распахнут
и рыбы плещутся в реке
…под вечер небо во всю ширь
в немыслимых цветных заплатах
течет, расплавленное, в Свирь
по шлюзам, путаясь в канатах…
и в небо можно бросить лот
и примет Лот его умело…
а пароходик тащит плот
по облакам… и в небо тело
возможно погрузить, оно,
не канет, не уйдет на дно,
но будет уходить по небу
из кадра в авторском кино —
туда, где ты при жизни не был…
…эк нас убогих занесло —
здесь правый милостыню просит…
здесь слова тяжкое весло
Господь над бездною заносит…