Светлой памяти Леонида Хейфеца
Поэт режиссуры, ворвавшийся некогда в нее ярко и ясно, со своим мировидением, с образами постановок, сочетавшими гражданский и этический векторы столь остро, что это не понравилось начальству.
Леонид Хейфец перебирается на некоторое время в провинцию, воздух там чище, в том числе и творческий; но – дорога возвратна: и Москва вновь открывает ему просторы театральных толкований.
Хейфец предпочитал классику…
Вишневый сад должен быть срублен, жизнь, идет на слом, проигравшие будут ощущать именно так: произошел слом.
В 90-х годах «Вишневый сад» воспринимался особенно актуально. Пьеса неувядаема и ныне.
Выдержанный в строгих тонах, без намека на истерию чеховский сад в исполнение Хейфеца заставлял задуматься о правильности истории, над которой мы вообще не властны.
А Фирс просто брал веник и выметал рассыпавшуюся вишню: куда ее столько?
Зачем столько садов?
И метафизические вопросы вырастали из постановки Хейфеца: что есть сад?
Шире – а что есть духовный дом человека?
Хейфец был ярким и яростным педагогом, и постановки его учеников блистали; сам же мастер предпочитал классику, она наиболее поэтична, то есть – верна…
Вздымались героические и романтические колонны (метафизического толка) «Заговора Фиеско в Генуе»; полыхал Лир – современник всех, когда-либо живших людей.
«Павел I» Мережковского жалок и самолюбив, обладающий кодами власти, не знает, как их использовать, «Кукольный дом»… непременно будет разбит, как всегда у Ибсена – некто войдет и побьет привычные окна, но то, как это сделано было в трактовке Хейфеца, и позволит говорить о необыкновенном прочтении Ибсена.
Хейфец был поэтом режиссуры, доказующий: Не хлебом единым… То есть не только инстинктами и рефлексами.
Он работал на износ.
Он взрывался – чтобы горели, и пламя не стихало, его спектакли…
Александр БАЛТИН