Новости
ОБОЗРЕНИЕ ЖУРНАЛА «ЗИНЗИВЕР», № 4, 2024
2024.jpg)
Вечно вибрирует Данте — и начальный аккорд его Комедии дает своеобразный вектор развития русского стиха: в частности поэзии Александра Трунина, чьей подборкой открывается 4 номер «Зинзивера»:Земную жизнь пройдя на семь восьмых,
побегав, покружив, задумчив, тих,
живу в углу — своем, не на чужбине.
Земные блага делим на двоих,
а лишнего — ни капли и в помине.
побегав, покружив, задумчив, тих,
живу в углу — своем, не на чужбине.
Земные блага делим на двоих,
а лишнего — ни капли и в помине.
Плазма жизни густо наполняет точно выстроенные строчки его стихов.
Поэзия Валентина Нервина нежно-задумчивая, тонко-элегическая. Это поэзия философских волн, сочетаемых с блеском лиризма:
Поэзия Валентина Нервина нежно-задумчивая, тонко-элегическая. Это поэзия философских волн, сочетаемых с блеском лиризма:
Тишина пришла издалека,
снизошла печаль на идиота:
жизнь длинна, да песня коротка —
даже петь об этом неохота.
Время у гармонии в долгу
не доковыляло до астрала —
на крутом от счастья берегу
так недолго музыка играла.
снизошла печаль на идиота:
жизнь длинна, да песня коротка —
даже петь об этом неохота.
Время у гармонии в долгу
не доковыляло до астрала —
на крутом от счастья берегу
так недолго музыка играла.
Михаил Гундарин пронзительно откровенен:
— Артериальную намажь
Погуще на края заката, —
Сказал мой ангел,
в карандаш
преобразив сустав крылатый.
Он график, я акварелист,
Мы вместе сотворим такое —
Как иероглифами лист,
Все небо знаками покроем!
Погуще на края заката, —
Сказал мой ангел,
в карандаш
преобразив сустав крылатый.
Он график, я акварелист,
Мы вместе сотворим такое —
Как иероглифами лист,
Все небо знаками покроем!
Удивительна лапидарная точность верлибров Елены Павловой:
мир в нас
меняется
каждое мгновение
разве можно утверждать
что мы — это мы?
меняется
каждое мгновение
разве можно утверждать
что мы — это мы?
Предельно удлиняя строки, Олеся Уткина стремится к максимальной емкости; слишком разнообразно-прекрасен-велик мир, распростертый окрест, жалко что-либо упустить, и интонация протяженности — самый подходящий способ сохранения мира, вечно зараженного протеизмом:
это дерево всходит в твоих глазах, и бережно меняется цвет: это я старый
вокзал, под метельником ждущий рассвет, пальцы одной до пальцев другой
руки — это сажень: это величина моей тоски, это неважно, сколько мне ехать,
чтоб собрать из звезд твое имя — это я глупее тебя, это невыносимо и вязко в
такую жару…
Интересно звучат верлибры Андрея Шутова; форма краткая, а создается ощущение большого пространства, вмещенного между строк — будто определенные звенья бытия опускаются, чтобы точнее и загадочнее вышла картина яви:
это дерево всходит в твоих глазах, и бережно меняется цвет: это я старый
вокзал, под метельником ждущий рассвет, пальцы одной до пальцев другой
руки — это сажень: это величина моей тоски, это неважно, сколько мне ехать,
чтоб собрать из звезд твое имя — это я глупее тебя, это невыносимо и вязко в
такую жару…
Интересно звучат верлибры Андрея Шутова; форма краткая, а создается ощущение большого пространства, вмещенного между строк — будто определенные звенья бытия опускаются, чтобы точнее и загадочнее вышла картина яви:
С глазами, полными слез,
Встретил я Вас,
Спустя много лет.
Поэзия не погибает.
Встретил я Вас,
Спустя много лет.
Поэзия не погибает.
Вырываются в реальность волокна верлибров Александра В. Бубнова, начиненные яркой образностью:
подъезды
подвалы
под номерами один или два
номера не важны
не знаю как тебя
но меня уже посчитали всего
до клеточки самой закрытой
от всех
кроме тебя…
подвалы
под номерами один или два
номера не важны
не знаю как тебя
но меня уже посчитали всего
до клеточки самой закрытой
от всех
кроме тебя…
Верлибрами в номере представлен и Евгений Степанов:
Этот ручей, таящий
тающие надежды
стать полноводной рекой.
тающие надежды
стать полноводной рекой.
Поэт фиксирует состояния прохождения земного пути. Грустные стихи:
Спустя два с половиной года
ко мне вернулась память. На лице
еще сильней отобразилась скорбь.
ко мне вернулась память. На лице
еще сильней отобразилась скорбь.
Два рассказа Ольги Любимовой, варьируя зарисовки советской жизни, поэтически окрашены и хорошо, мелодически звучат.
Краткий калейдоскоп прозаических картин в разделе «Документальная проза» представляют Вячеслав Харченко и Саша Либуркин.
Роман Тургенева «Отцы и дети» исследует, погружаясь в глубины текста, тщательно отслеживая ходы развития персонажей, доктор филологических наук Алла Новикова-Строганова.
Плотно представлен раздел «Рецензии», которые демонстрируют разнообразие современного русского слова.
Номер будет интересен самому широкому кругу читателей.
Краткий калейдоскоп прозаических картин в разделе «Документальная проза» представляют Вячеслав Харченко и Саша Либуркин.
Роман Тургенева «Отцы и дети» исследует, погружаясь в глубины текста, тщательно отслеживая ходы развития персонажей, доктор филологических наук Алла Новикова-Строганова.
Плотно представлен раздел «Рецензии», которые демонстрируют разнообразие современного русского слова.
Номер будет интересен самому широкому кругу читателей.
Александр БАЛТИН