Тяжелый труд. Глаз видит все, покуда
Предательству не подошел черед.
Но вот уже назвал пророка рот —
Работает без отдыха Иуда.

Он ждет чистосердечных откровений,
Он сам улыбчив до поры в обмен,
Чтоб показал, прощупав нас, рентген —
Картину наших язв и убеждений.

Открыты двери в темный кабинет.
Входите, сестры! Заходите, братья!
Снимите обувь, здесь сложите платье.

Вот опухоль.
Вот слов крамольных след.
И ржавый голос из библейских лет
Скрипит:
"Прошу. Не занято распятье".

Тварь скользкую рождают их хребты.
Дух гнилости впитав в себя во чреве,
Орлы ползут из-под земли, как черви,
Ослепшие от вечной темноты.

Улитки лезут с каменным крылом,
Мутанты,
Инквизиторов потомство.
В их медленном поклоне вероломство,
Рожденное тысячелетним злом.

Они стоят возле ворот искусства,
Охранники,
С цветком на топоре.

Так защищало при любой поре
Себя от добродетели распутство.
— Входите, —
Скажут мне, скрывая чувства, —
Садитесь поудобней на костре.