Несостоявшиеся выступления симультанистов в Москве зимой 1913–1914 гг.

Теоретические воззрения Г. Б. Якулова на живопись, согласно автобиографическим сведениям, стали складываться в период русско-японской войны. В это время Якулов, будучи призван в действующую армию, находился в Маньчжурии. «Как-то, наблюдая в призматический бинокль пейзаж, я увидел голубую спектральную полоску, которая, как радуга, обрамляла силуэты гор, деревьев и зданий. Я много раз потом проверял этот эффект и результат был тот же. Тогда у меня возникла мысль, что разница культур заключается в разнице цветов. Я стал строить теорию соотношения движения линий и цветов»* . По сведениям, также исходящим от самого художника, эта «теория происхождения стилей от цвета солнца, устанавливающая зависимость между цветом, формой, материалом, линией, мыслью, звуком, структурой природы и искусства, вкусом, способностью видеть» впервые была изложена в 1906/07 гг. на одном из вечеров московского Обществе свободной эстетики** . Речь, конечно, не идет о том, что им сразу же была создана законченная живописная теория, родственная симультанизму*** . Скорее всего теоретические воззрения художника развивались, совершенствовались и трансформировались по мере накопления опыта. Тем не менее, на основании этих данных (даже не вполне доверяя авторским датировкам) можно заключить, что к 1913 г. у Г. Б. Якулова уже оформилась собственная теория цвета, названная теорией «разноцветных солнц». Летом 1913 г. Якулов был в Париже. По его свидетельству, в Париже он «был представлен Роберу Делоне, занимавшемуся решением проблем ритмического и темпового движения света и цвета, обозначаемого им словом “симюльтанизм”. <…> Мы провели в работах и беседах лето — я познакомил его на иллюстрациях с некоторыми положениями своей теории солнц, близкой ему как колористу. Работы теоретического порядка отвлекли меня от урбанистической живописи, которой я хотел посвятить свое время и успел в этом стиле сделать лишь две работы: Монте Карло и Бар Олимпия. По пути в Россию я выступил на выставке "Первый осенний салон" в Берлине, устроенной журналом Штурм. Вернувшись, я написал ряд вещей колористического характера»**** . Общение с Робером и Соней Делоне на почве общих художественных интересов и участие в совместной выработке принципов симультанизма сблизило Якулова с этими художниками и привело к мысли о совместных действиях. Одним из первых произведений симультанизма стала книга Б. Сандрара и С. Делоне («La Prose du Transsibérien et de la Petit Jehanne de France»)***** , в которой каждому слову соответствовал особый цветной фон. Вместе с Соней и Робером Делоне Г. Якулов планировал пропагандировать симультанизм в России на вечерах, выставках и лекциях, хотя сам и не претендовал на термин «симультанизм», оставаясь в рамках собственной теории «разноцветных солнц». Вернувшись осенью 1913 г. в Москву и окунувшись в московскую художественную жизнь, Г. Якулов писал С. Делоне (1 ноября 1913):

Глубокоуважаемая Софья Ильинишна
Сообщаю Вам для Вашего сведения:
Вошел во вновь организуемое большое общество, состоящее из крупнейших промышленников Москвы и артистов всех отраслей искусств. Цель этого Общества найти практическую почву для общения.
Вчера беседовал с <С. И.> Мамонтовым6*  относительно устройства громадного базара с декорациями и программой на тему «современный город».
Я проектирую устроить состязание новейших художников. В данный момент <Б. В.> Шапошников7*  (молодой худож<ник>) в Италии и можно через него снестись с футуристами. Об этом мы с ним беседовали.
В газетах уже было извещение8*  о том, что такой вечер, организуемый мной «имеет быть».
Было б интересно знать от вас, изменили ль Вы своего намерения, а также m-me Бомгар9* , которой предоставят демонстрирование моделей.
Полагаю, что этот сезон единственный для этого и если его упустить, то дальше сделать ничего нельзя.
Базар продлится не менее недели.
Возможно, что при нем можно будет устроить и небольшую художественную выставку (но об этом потом).
Затем кого б еще из французов можно было б пригласить сюда.
В Москве свирепствует «футуризм» с Ларионовым во главе, но я думаю, что это до первой выставки, где он и рассеется, к<а>к рассеялся «Бубновый Валет», из которого ничего не вышло путного для них самих.
Заседание об<ще>ства будет через неделю, и тогда я сообщу Вам подробности.
Единственный вопрос, который может быть тяжелым — вопрос о гонорарах — но я полагаю, что для Вас чрезвычайно полезно, пожалуй, и необходимо быть в этом году здесь. Привет парижанам, m-me Бомгар, Лоту10* , Ортицу11*  и Сандрарам12*.
Что нового?
Преданный Вам
Жорж Якулов.
Книгу Сандрара передал С. А. Полякову13*  он хотел выписать ее. Остальные меценаты пока за границей.
Спешу, на днях напишу поподробней.
Якулов
P. S. Надо спешить, потому что по получении Ваших согласий, я могу давать газетам сведения об этом вечере. В случае участия m. Бомгар с моделями и если пожелаете и Ваших моделей, будут привлечены лучшие московские портнихи.
Времени очень мало, а потому надо очень спешить.
Если m-r Delaunay пожелает может везти с собой Макэ14* или кого он захочет, но конечно бесплатно — общество не согласится на оплату еще кого-либо.
Будьте добры прислать адрес m-me Бомгар для присылки ей официального предложения участия.
Еще раз всего наилучшего
Георгий Якулов.
Если Вас не затруднит черкните в Sturm15*, чтоб поторопились с высылкой моих вещей.
Извиняюсь за беспокойство.
Не умею писать16*. 

Вскоре он сообщал подробности планируемого вечера.

Глубокоуважаемая Софья Ильинишна
Только что беседовал с устроителем вечера Воздухоплавательного клуба17* Ст. Ив. Ос<с>овецким18*. Программа моя подходит полностью.
На участие m-r Delaunay Ваше и m-me Бомгар выражается полное согласие.
В обществе состоят членами самые высокопоставленные лица и крупнейшие московские капиталисты. Хозяйкой (председательницей) жена М<о>сковского Градоначальника Адрианова19*.
На вечере будет лучшая публика Москвы. Плата за вход 10 рубл. (26 франков). Устраивается в лучшем клубе.
Художественное режиссерство будет Delaunay и мое. (Поставим на афише крупным шрифтом). Вечер должен состояться до 5-го декабря стар. стиля.
Программа — современный город.
О согласии своем и m-me Бомгар телеграфируйте Москва Средняя Кисловка Якулову.
Вышлю немедленно программу декораций, поделим задачу.
Недели за 2–2½ Вам нужно будет уже быть здесь.
Для Вас случай исключительно выгодный, потому что будет разгар сезона и к вечеру интерес самый большой. Вечер должен быть «гвоздем» сезона. В виду того, что устройство вечера поглотит большие деньги, надо аппетит свой посократить.
Вечер этот с удовольствием взяли б футуристы и даром, но в виду того, что публика «сливки» Москвы — вечер поручается мне — ибо он должен быть хорошего тона, и я единственный из молодых, к которому относятся к<а>к художнику, не ищущему дешевых эффектов. Я думаю, что Вас в этом случае выход со мной отделит от футуристической левизны, в которую ударились начинающие художники — ничем еще себя кроме выступлений с руганью публике не прославившие.
Участье Ваше мне было б приятно, потому что это будет способствовать тому изолированному положению, которое у меня создалось.
Беседовал (встретил в поезде по дороге сюда) со Щукиным20*  о Вашем муже. Заходил к нему 2 раза.
Желаю Вам всего наилучшего.
Привет m-me Бомгар и Delaunay и всем знакомым.
Георгий Якулов21*

Через некоторое время Г. Б. Якулов снова писал в Париж.

Глубокоуважаемая София Ильинична,
из Вашего письма я не мог себе уяснить едете ли Вы с супругом или же Вы одна. А в телеграмме непонятно «нашего» или «ничего». (Телеграммы пишите по-французски — лучше).
Вечер состоится 10-го декабря (не позже) потому что с середины декабря начинается разъезд в Ниццу большинства из главных устроителей.
Таким образом, срок меньше месяца. Не смею настаивать на Вашем выезде сюда, поступайте к<а>к Вам представится удобным для Вас и Вашего супруга.
Относительно гонораров выяснилось, что их maximum оплата дороги. Конечно, Вам должно быть понятна их точка зрения. Самое дорогое общество всегда бывает самым консервативным, а потому имя Вашего супруга им ничего не говорит. К моей помощи они прибегают, потому что в этом деле обойтись без меня не могут, к<а>к художника уже в области декорирования известного.
Таким образом, если Вас здесь занимает главным образом сторона гонораров, то конечно для Вас это не представляется выгодным, если ж принципиальная <сторона> то в этом случае Вы имеете лучшее, на что можно было б Вам рассчитывать.
Во всяком случае, я считал своим долгом предложить все, что в моих возможностях. Если в этом году это и не состоится, то при успехе вечера этого года я не сомневаюсь в том, что в будущем году вечер будет устроен.
Но если супругу Вашему и Вам эта работа не представляется в этом году заманчивой, то я думаю, что m-me Bomgar это будет вполне выгодно. Потому что, несомненно, она получит здесь хорошие заказы.
Для нее это единственный случай иметь лучшую публику Москвы и части Петербурга, потому что на этом вечере будут среди распорядителей гвардейцы императорской фамилии и дамы.
Литературное режиссерство берет на себя граф Алексей Толстой (писатель).
Времени так мало, что я думаю, мы не сумеем списываться часто. Через 2 дня пришлю полную программу вечера.
Только вчера мог выяснить срок вечера, а также получить окончательное согласие на программу22*. 

Одновременно с устройством вечера Общества воздухоплавания предполагалось организовать выставку французских художников, идею которой поддержал М. Ларионов.

Относительно устройства выставки в Москве могу сообщить следующее. Говорил вчера с Ларионовым. Ларионов предлагает свои услуги. Организатор он очень опытный и к<а>к организатор наиболее интересный. Итак, пусть Ваш супруг составит список участников и вышлет его мне. Так к<а>к, должно быть, вещи этого года будут заняты на «Independ<ants>»23* , пусть составит список тех вещей, которые он собирается прислать.
Затем к этому времени можно будет и издать мои записки.
Что касается Германии, то я полагаю, что из них терпим только Макэ.
Если у Вас имеются к<а>кие-либо иные имена, то сообщите.
Я полагаю, что выставка эта не должна быть вовсе начинена задачей «представить всякую западную живопись». Она должна только дать то, что действительно заслуживает внимания.
Выставка состоится в феврале.
Пока желаю Вам всего наилучшего, приветствую Ваши успехи
Привет парижанам
Г. Якулов.
В общих чертах программа вечера
1) Большой Зал
Площадь города с ярмаркой
2) Малый зал
театр (будут пантомимы и отдельные №№)
3) Променуары самые блестящие кафе.
Верхний этаж.
мелкие кафе, musik-holl
театр-Variete et cet.
Сегодня вечером обсудим с Толстым все.24* 


Уважаемая Софья Ильинишна,
Сейчас у меня Ларионов — пользуюсь случаем, чтоб окончательно переговорить об условиях выставления.
1) Картины должны быть посланы посылкой в руло.
В таком случае расходы по пересылке сюда и обратно за счет выставки.
Примеч<ание>. Затраченные деньги на посылку из Парижа будут возвращены выставкой, в случае если нельзя выслать наложенным платежом.
Предельный срок доставки 13 янв<аря> н. ст.
Узнайте удобнейший и скорейший тип пересылки картин сюда из Парижа. Почта принимает посылки до 7-ми ф<у>нт. Значит надо каждую вещь упаковывать отдельно.
Есть еще пересылка «образчиков» стоит кажется дешевле. Картины надо пересылать по почте ибо это быстрей.
Сообщите список художников, которых Delaunay желает. Французов, испанцев, итальянцев и немцев.
Со списком торопитесь. Высылайте теперь же.
Каталог иллюстрирован. Каждому художнику предоставляется право на одну репродукцию. M-r Delaunay 2. Клише, если имеются, то вышлите сюда (будут возвращены), если же их нет, то фотографии.
Адрес для присылки:
Moscou. Tverskaia, Treh-proudny pereoulok № 7/2 ap. № 10.
Michel Larionoff.
Жду ответа.
Привет парижанам
Готовый к услугам
Якулов.
Что касается Independents в этом году работ должно быть не пришлем но членами желаем быть. Вышлем членский взнос. Благодарим Вас за Вашу любезность.
Якулов
PPS. Надо торопиться, чтоб давать сведения газетам.
<сбоку подпись: М. Ларионов>25*

После того, как вечер и выставка были отложены организаторами, Г. Якулов сообщал своим парижским корреспондентам (декабрь 1913):

Глубокоуважаемая Софья Ильинишна
К<а>к относитесь к устройству выставки в феврале (ст. ст.) в Москве.
Вопрос с вечером откладывается тоже на февраль. Можем списаться не спеша. Заготовляйте модели и передайте тоже Bomgar. А затем точно выясните вопрос с гонораром, иначе очень трудно вести переговоры с предпринимателями.
Пишу от Александры Александровны Экстер.
Гончарова, Ларионов и я просим вписать нас в члены Independents — когда надо выслать взнос и какому времени надо будет выслать вещи?
Не откажите выслать мне лично несколько диаграмм стекла Вашего мужа, и если можно № журнала о котором Вы пишите. Напишите также об анонсе относительно моих записок, издать которые совершенно необходимо в этом же году по той программе, которую мы выработали с Вами.
Рассчитываю в марте быть в Париже. Пришлите список художников, которых можно привлечь (Ортиц, Лот, Суза26* , Макэ — я больше никого не знаю).
Привет супругу и всем парижанам
Г. Якулов.
Жду ответа.
<подписи: М. Ларионов, Exter, Н. Гончарова>
<Приписка А. А. Экстер:>
Многоуважаемая София Ильинишна.
Прошу Вас очень в любезности, когда будете вступать в переговоры с Indep<endants> узнайте состою ли членом, т. к. в прошлом году я не участвовала и если нет, то напишите, если да, то когда надо выслать им деньги.
30 fr. взнос. Числа 25 января н. ст. буду в Париже и лично поблагодарю Вас. Прости (?) за беспокойство, от души желаю Вам всего хорошего.
Александра Экстер27*. 

Одновременно к проекту подключился М. Ф. Ларионов. В середине декабря 1913-го, ведя через Якулова переговоры с Соней и Робером Делоне об устройстве их экспозиции в Москве, он, видимо, рассчитывал включить эту экспозицию в состав выставки «№ 4», о которой сообщал, что это будет «большая выставка футуристов, лучистов и симультанистов»28*.  В частности, он писал Феодоре Самуиловне Роговиной (жене художника Н. Е. Роговина), которая выступала посредницей в устройстве московской выставки Р. Делоне.

Многоуважаемая Теодора Самуиловна!
Если Вы помните мы с Вами у С. И. Щукина а так же и по телефону говорили о том, что если предоставить помещение и будет возможность устроить выставку картин художника Делонэ. Помещение есть вполне достаточное для большой выставки — ему будет предоставлено отдельно. Помещение, реклама и все расходы исключая провоза наши — Поговорите с Делонэ (может он еще кого захочет) и если он согласен послать свои вещи то пускай пошлет в руло — Иначе большая возня на таможне — Или же так — мне говорил Николай Ефимович что Вы поехали ненадолго в Париж — Когда будете возвращаться захватите с собой, если это Вас не затруднит, известное количество вещей Делонэ — а так же его книгу. Мы все это выставим — и я уверен это все будет иметь успех. Если он согласен то пришлите мне список его вещей для каталога. Выставка не раньше первого марта по нашему стилю. Я надеюсь что Вы к этому времени вернетесь в Москву и если можно захватите с собой картины.
Примите мои приветы и уверения в полном уважении и почтении.
М. Ларионов
Москва Тверская ул. Трехпрудный пер. д. 7/2 кв. 10.29* 

Ф. С. Роговина в свою очередь сообщала Соне Делоне (5 [18] декабря 1913):

Многоуважаемая m-me Delaunay!
Согласно моему обещанию исполнила Ваше поручение. Была у Щукина и предложила ему Вашу книгу. Книга эта ему не подходит о картинах m-eur Delaunay много слышал, но в настоящий момент перестал покупать у французов, а все внимание на Восток, Япония, Персия и Китай и т. д. а если и покупает что-нибудь, то только Пикассо, а Матисс из моды вышел. Могу Вам сообщить приятную новость, благодаря моему влиянию я вам устроила, что известный Русский художник г-н Ларионов с супругой — художницей Гончаровой берут на себя труд совершенно безвозмездно устроить вам выставку в Москве в хорошем помещении на масленице. Условия такого рода m-eur Delaunay может дать 10 картин, а остальные художники в числе 10 человек не более как по 5 картин с персоны и размер картин не более 2-х метров. Картины просят прислать в руло, а здесь их натянут на подрамники и дадут рамы даром все это на себя берет устроитель, а пересылка, кажется за счет художников. Для того чтобы в каталоге поместили репродукции просят немедленно выслать фотографии. Г-ну Delaunay просят дать две фотографии, а остальным по одной. Также просили пригласить художников г-д Леже30* , Rossiné31*  и Пикабиа32*, а все остальные на ваше усмотрение. Меня на вернисаж приглашают прийти в платье, которое вы мне сделали.
Книгу вашу я хотела Вам выслать на днях, но г-н Ларионов просит ее оставить для выставки и предлагает он для нее отдельную витрину. Прошу немедленно мне ответить ваше решение прилагаю вам адрес художника. Спишитесь с ним сами, думаю что относительно целости картин беспокоиться нечего он очень известное лицо в городе и друг Щукина. Убедительно прошу сообщить мне адрес Арпа33*  или же самой у него узнать почему он до сих пор из осеннего Берлинского салона не прислал в Москву картин Туси Гончаровой. За эту услугу буду очень благодарна. Спасибо Вам что не забываете m-eur Rossiné и часто с ним видаетесь. Он пишет мне что очень скучает. Что вы решили относительно приезда в Москву или отложили. Бал воздухоплавателей предполагался, но его не будет. На днях я переезжаю в большую квартиру на Арбате же но дом № 35 кв. 15. Прошу на этот адрес мне писать Ф. С. Роговиной. Поклон m-eur Delaunay и поцелуй вашему сыну. В Москве придется пробыть довольно долго. Время провожу довольно скучно и однообразно по случаю траура. Прилагаю адрес художника:
Тверская Трех-прудный переулок дом Гончаровой 7–2. Михаил Федорович г-н Ларионов. Надеюсь в скором времени получить ответ. С уважением ваша
Феодора Роговина34*

Предполагавшиеся вечер Общества воздухоплавания и выставка не состоялись. Вечер отменили сами организаторы, а к выставке французы не проявили должного интереса. По-видимому, парижские художники, и в частности, Р. Делоне, не были сколько-нибудь существенно заинтересованы в демонстрации своих работ в Москве на предлагаемых им условиях. В результате всех этих неудач пропаганда симультанизма в России, которую взяли на себя Г. Б. Якулов, а также поэт и историк литературы А. А. Смирнов, получила весьма ограниченный характер и не имела значительных последствий.35*
В рамках этой пропаганды в петербургском артистическом подвале «Бродячая собака» один за другим состоялись два доклада. Первый доклад «Simultané» был прочитан А. А. Смирновым (22 декабря 1913). Его программа, согласно повестке, содержала следующие тезисы: «I. Живопись. Восточное и западное искусство. Основное противоречие между сюжетом и живописными задачами в западном искусстве. Кубизм и футуризм как попытки разрешить его. Simultané. Новая техника (métier) в живописи: Contrastes simultanés. Тождество цвета и света. Simultané в скульптуре и прикладном искусстве. R. Delaunay. II. Поэзия. Современные течения в французской поэзии. Освобождение от лирического субъективизма. Ere du drame (Barzun). G. Apollinaire. Simultané в поэзии (Bl. Cendrars). Первая книга Simultané».36*
В отчете об этом вечере А. А. Ростиславов отметил: «Был также доклад А. А. Смирнова “Simultané” с демонстрацией снимков и оригиналов, любопытный, как сообщение о самом новейшем течении во Франции, исходящим от Р. Делоне. Живопись его основана на оптическом законе тождества света и цвета и на стремлении достигнуть единства впечатления путем единства технических средств. Эта живопись беспредметна, свободна от декоративности и конструктивна, т. к. передает три измерения. Ее единственная цель — радовать глаз. Картина строится из красочных отношений — contrastes simultané, причем линия является только границей соседних тонов. В такой картине, при отсутствии сюжета, даже в смысле предметов, нет центра, исходной точки, перехода впечатлений во времени, чем достигается “чистота живописных впечатлений”. Будто бы уже сформировавшееся в живописи новое течение проявляется и в других областях — в скульптуре, прикладном искусстве, давая пока только намеки в поэзии, хотя появились уже издания Simultané… По-видимому, в новом учении, претендующем заменить кубизм и футуризм, характерна не столько его сомнительная новизна, сколько определенное возвращение к живописи, цвету и тону. “Беспредметность”, уже фигурировавшая на иных основаниях в живописи Кандинского, своего рода последовательный шаг». 37*
Сам А. А. Смирнов сообщал в Париж Соне Делоне (26 декабря 1913):

22 дек<абря> вечером я читал в «Брод<ячей> Собаке» мой доклад под заглавием: Simultané (новое направление в французском искусстве). Имел довольно большой успех. Было 160 чел<овек> народу, всякого сорта. Увы, множество критиков и художников, которых приглашали, не пришли. Особенно досадно полное отсутствие людей из «Аполлона», так как я собирался там напечатать этот доклад, а для этого было бы хорошо, если бы кто-ниб<удь> из их людей прослушал. Но все же было порядочно интересных и нужных людей: Толстые38*, Ростиславов39* (из «Речи»), Кульбин40*, Шервашидзе41* и т. д. Из знакомых были: Чудовская (=Зельманова)42*, Кругликова43*, Белкин44*, поэт Пяст45*, А. Терк46* (!).<…> Была Розеноер — родств<енница> Cendrars’a. Билет Шнейдер я послал. Была ли, не знаю. В общем, для маленького помещения сборище было громадное. — Надо Вам сказать, что я должен был строить доклад осторожно, иначе был бы полный провал. Вы, вероятно, давно не быв в России, забыли, какова наша публика. До чего она любит все высмеять, вышутить, особенно приходящее из-за границы. Сейчас, под влиянием футуристов, пошла к тому же страшная волна шовинизма. Хотят доказать, что мы лучше Европы, что все идущее из Парижа — чепуха и м<ожет> б<ыть>, украдено у нас, русских (!). Уже во время перерыва молодой художник Альтман47* говорил мне, что все это Delaunay заимствовал у Давида (?) Бурлюка48*, выстав<ившего> свои вещи в Париже два года тому назад (!!!). Я на это очень саркастически ответил, что пусть заявит об этом в диспуте, но под условием, чтобы привел доказательства. После этого в диспуте он не говорил уже этого, хотя говорил другое (см. ниже). Ввиду всего этого мне приходилось строить доклад предусмотрительно и научно (очень логично). Я хотел в нем предусмотреть все возражения — и это мне блестяще удалось. Во время доклада и прений никто не засмеялся! — и даже не улыбнулся, кроме как по адресу моих противников. Председателем на докладе был проф. Батюшков49* — это было очень важно для импозантности. Он, человек в искусстве очень отсталый, просил меня (после окончания) прочесть о Cendrars´e в Литературном обществе. Это очень хорошо! Я это сделаю, хотя для этого понадобится многое переработать.
Сожалею, что не могу тотчас же прислать Вам черновик доклада целиком. Вы предлагаете мне напечатать его по-французски? Я ничего против не имею, если только он действительно стоит этого и может быть полезен в Париже. Но особенно важно напечатать его в России (одно другому не мешает). Я хочу в ближайшие дни попробовать устроить это. Когда выяснится этот вопрос, пришлю Вам. Будь у меня досуг, сегодня же переписал бы. Но я эти дни адски занят. А единств<енный> экземпляр не могу отсылать, т<ак> к<ак> может быть нужен здесь для печати.50*
В общем считаю, что имел громадный успех. Многим картины понравились.51* Книга, видимо, всем очень понравилась. Но с продажей дело обстоит плохо, пока — ничего.52* Многие меня в перерыве спрашивали, я говорил, что достаточно обратиться ко мне, давал адрес, теперь жду. Провозгласить публично, что альбом53* (и картины) продается у меня, а книга — через меня, было невозможно, немыслимо, вышел бы адский скандал. Уже меня пытались уязвить или уличить в том, что «берут патент» и т. п. А тогда бы завопили, что под знаменем философии Смирнов со своим другом Delaunay открыли лавочку. Было бы ужасно! Вы это должны понять — знаете нашу «идеалистически настроенную» публику. Будем ждать. Если удастся напечатать в «Аполлоне» доклад, Робер разрешит сделать репродукцию в красках? Неожиданностью для меня было появление Якулова, кот<орый> узнал про лекцию и приехал в Пет<ербург> специально, чтобы участвовать в диспуте. Узнав про это, я его страшно просил не участвовать, так как предвидел ясно, что для него самого ничего хорошего не выйдет из этого: только будет смешон и в крайнем случае повредит впечатлению от моего доклада, а себя выставит в смешном виде, но он был неумолим. А вышло именно так. Его выступление было верхом комизма. С своим необузданным темпераментом он махал ножом, тарелкой и т. п. под носом публике, вызывая смех, страх и крики: «ножик-то положите!» и т. п. Выступил с страшным криком. Напр<имер>, «Смирнов не сказал главного: что все прошлое лето Делонэ вращал с необычайным упорством диск, но привести в движение ему его не удалось» и т. п. Словом, что он, Якулов, все лучше может и что искусство Робера — вроде лепета по сравнению с тем, что он, Якулов, умеет. Я на это отвечал очень мягко, что знаю и ценю его собств<енные> изыскания, но что диск к тому, что сделал Д<елонэ> в Fenêtres, отношения не имеет; если он знает и умеет больше, это его дело, и пусть он о себе другой раз рассказывает, но что все это — не возражение против живописи Делонэ. (Так надо было говорить перед публикой, и этим я спас позицию). И вдруг Якулов переродился, слушая других оппонентов-идиотов, и попросив 3-й раз слова, чтобы сказать приблизит<ельно>, что «все, что Смирнов говорил, верно и хорошо. Мы ему обязаны, что он затронул вопросы, и теперь будет о них говорить». Это произвело эффект. Но этот безумец до последней минуты хотел просить, чтобы назначили целый вечер, чтобы он критиковал живопись Робера, и только наконец понял, что ему лучше просто изложить свои взгляды самостоятельно, а не в форме критики на Робера. По-видимому, он скоро будет читать свой доклад. Что касается других оппонентов, то их идиотизм был классический, причем поразительно — полное отсутствие всякого багажа — знаний, мыслей, даже фактов. В моем ответе я был неумолим, даже жесток, высмеяв их, но они этого заслужили. Пока Вы не имеете текста самого доклада, Вам трудно судить. Кроме того, почти все эти разговоры не имели никакого отношения к сути дела. Но все же не могу удержаться, чтобы не привести некоторые из возражений и мои ответы (в сокращ<енном> виде).
1) Кульбин — шеф футуристов (заслуженный военный врач, действ<ительный> стат<ский> советник), он был в ярости, что кто-то другой, а не он пропагандирует передовые течения. «Докладчик — не художник и потому относит<ельно> живописи плохо осведомлен. Поэтому его доклад имеет несколько детский характер» (свистки)… «Пропустил главное: стремление Делонэ к пуризму, к чистому элементу красок»… «Не упомянул, что Д<елонэ> и футурист и кубист (вписан в листок футуристов)». Мой ответ: «Обычно принято начать с указания ошибок и кончить отсюда выводом о неосведомленности. Г. Кульбин поступил наоборот. Авторитетно заявил, что я неосведомлен, но фактами этого не доказал. Это — дело его личного вкуса. Я же поступлю наоборот. Укажу факты, обличающие неосведомл<енность> г. Кульбина. Вы говорите, что Д<елонэ> кубист. Как Вы, художник, могли это сказать?! Поглядите на эту картину. Что в ней футуристического? А в список футуристов Д<елонэ> внесен Аполлинэром, помимо его ведома; узнав, был недоволен… Вы гов<орите>, что я пропустил тенденцию Д<елонэ> к пуризму (краски). Я же скажу, что Вы пропустили весь мой доклад, т<ак> к<ак> в нем я все свожу к этому» (сочувств<енный> смех в публике).
Кульбин: «Я должен пояснить. Я употр<ебил> слово детский в самом лучшем смысле: в смысле чистоты и непосредств<енности> отношения к искусству», и т. д. (Смех. Я делаю вид, что не слышу, роюсь в портфеле, пью вино и т. д.)
2) Альтман: «Вы говорили, что прежние художники были вынуждены к компромиссу, — что Рафаэль, делая портрет кардинала, м<ожет> б<ыть>, ради красочной гармонии хотел бы одеть его в зеленое, но был вынужден сделать красную мантию. Я же говорю, что если художн<ик> опытный, он сумеет все тона подогнать к красному цвету мантии». — Я: «А с чего же прикажете начать? Все подгонять к красной мантии? Или же к черным сапогам? Или к зеленому креслу? Это ведь сказка про белого бычка»… Альтман: «Вы говорите, что красочн<ые> сочетания Д<елонэ> ласкают глаз. Но лучше просто разводы красок на палитре». Я: «Я именно настаивал, что Д<елонэ> хочет не ласкать глаз, а строить верные гармонии. Как Вы это перепутали?». Альтман: «В картине Fenêtre<s> отражение стеклом вида. Я это применил раньше Д<елонэ>. Возводить это в принцип невозможно». Я: «Об эффекте отражения стеклом я ничего не говорил. Если таковы Ваши приемы, их у Вас никто не отнимает. Но принципы живописи Д<елонэ> я указывал другие». 3) Музыкант Цыбульский54*: «Нельзя смешивать разные искусства. У каждого — особые законы… Искусство не должно подраж<ать> природе» и т. п. Я: «Именно на всем этом я настаивал. Если Вы хотели мне выразить солидарность, я Вам очень благодарен» (Смех.) Потом, мне передавали, Цыб<ульский> бесился в стороне: «Черт возьми, я ему возражаю, а он меня благодарит за солидарность». Поразительно русское неумение слушать. Это не единств<енный> случай, что мне возражают именно то, что я сам говорил. А уж что я излагаю ясно, это Вы знаете!! 4) Я — Кругликовой: «Ваши субъективные взгляды на искусство я выслушал с интересом. Но т<ак> к<ак> возражений Вы мне не представили, я не имею ничего ответить». 5) Белкин: «Искусство выражает душу художника». Я: «Не стану спорить против этого. Но ведь сказать это — значит ничего не сказать». Белкин: «Живопись не может существовать без изображения предметов». Я: «Я доказывал и фактами, и соображениями, что жив<опись> может сущ<ествовать> без изобр<ажения> предм<етов>. А Вы мне возражаете голым недоказанным утверждением, что не может. Что же я могу Вам ответить?» И т. д., все в этом роде. Когда я слушал, мне казалось, что я опьянел. И потом всем подряд я преподнес этот фейерверк. Мой ответ имел громадный успех. Я изобличил всю скудость ума этих дураков. Какое сладкое чувство борьбы против идиотизма. Вы скажете, что эта диалектика не имела отношения к делу? Да, но она была важна для успеха. Публика видела, что я умнее их и след<овательно>, мое дело — правое. Это психологически было важно.
Факт тот, что напр<имер>, для выставки Delaunay здесь почва подготовлена. Чувствую, что сделал все, что мог!55*

Впоследствии о выступлении в прениях Г. Якулова вспоминал, присутствовавший на докладе Б. К. Лившиц. По его воспоминаниям, «Якулов не мог спокойно слышать о симюльтанэ и надсаживал себе глотку, крича, что Делоне ограбил его, так как он, Якулов, первый своим “вращающимся солнечным диском” показал, каким образом можно достигнуть единства впечатления путем единства технических средств. <…> У него была своеобразная гносеологическая концепция, противопоставлявшая искусство Запада, как воплощение геометрического мировосприятия, направляющегося от объекта к субъекту, — искусству Востока, мировосприятию алгебраическому, идущему от субъекта к объекту. Именно ему принадлежит указание на это в совместно выпущенной нами декларации, точно так же как и противоположение территориального искусства Европы строящемуся на космических элементах искусству России»56*. Даже если поверить рассказу Лившица о претензиях Г. Якулова к Р. Делоне, следует учитывать, что претензии эти никогда не высказывались Якуловым ни в печати, ни в личных письмах к Делоне. Напротив, сохранившиеся письма к С. Делоне свидетельствуют, что Якулов старался всячески помочь пропаганде симультанизма в России. Описанное Лившицем поведение Якулова, по-видимому, можно интерпретировать не как отношение к Р. Делоне, а как реакцию на доклад А. А. Смирнова, в котором не было упомянуто о вкладе Якулова в выработку симультанистской концепции.57* Дабы восстановить справедливость, Якулов был вынужден сам выступить в «Бродячей собаке».
Доклад Г. Якулова «Естественный свет (архаический солнечный), искусственный свет (современный электрический)» был прочитан 30 декабря 1913.58* В нем художник излагал свою теорию «разноцветных солнц», касавшуюся технических вопросов симультанистской живописи. По воспоминаниям В. А. Пяста, Г. Якулов «демонстрировал узкую полоску, раскрашенную цветами радуги, только не в порядке спектра. И вся полоска, находясь у вас в руках, непрерывно двигалась у вас в глазу: таковы были свойства такого сочетания красок».59* Художник и художественный критик А. А. Ростиславов охарактеризовал доклад Якулова как «очень интересный».60*
По-видимому, к этому докладу относится текст, написанный рукой Г. Якулова и сохранившийся в архиве С. Делоне.

На этом пропаганда симультанизма в России фактически закончилась.
Неутешительные итоги Якулов подвел весной-летом 1914 г.:

Глубокоуважаемая Софья Ильинишна,
Извиняюсь за долгое молчание.
Вам известны результаты со всеми предприятиями, которые мы с Вами рассчитывали провести 1) Вечер 2) Выставка, 3) Защита Simultanism’a в России.
Видимо не судьба.
Записки мои постепенно начинают появляться в свет.62* Рассчитываю к осени выпечатать окончательно.
Очень жаль, что мне не удалось выписать Вас в Москву — Это было и в моих и в Ваших интересах, Вы б получили то место и значение для французской живописи, которое Вы имеете.
Должен сказать, что форма в которую было облечено Ваше с m-r Delaunay выступление в Петербурге не могла быть приемлемой в России — Вот почему и было найдено необходимым выписать меня из Москвы для возражения милому Александру Александровичу <Смирнову> — нашему общему другу.
Должен Вас лично поздравить с успехом — ваша вещь понравилась публике. Только неправильно было б определять ее, к<а>к произведение французского искусства, ибо она совершенно ориентальна и, конечно, не может быть выставляема на опроверженье Востока.
Приезжал к<а>к Вам известно, Маринетти.63* Был принят очень мило: — «кричали женщины ура и в воздух чепчики кидали».
Постараюсь быть в Париже. Работаю. В будущем году предстоит выставка футуристов (итальянцев).64*
Эта зима была бенефисом Парижа. Макс Линдер65*, Верхарн66*, Поль Фор67* (на Фора у москвичей энергии не хватило. К нему были равнодушны).
Читал в Петербурге доклад. Был принят очень хорошо.
На днях черкну. Пишите
Искренно уважающий Вас
Г. Якулов.
Р. S. Конечно, мое выступление в Петербурге имело чисто принципиальный характер возражение Simultanism-y, к<а>к мировому искусству, достоинства же его к<а>к выразителя традиций французской живописи несомненны, что я и высказал тогда ж.
Привет m-r Delaunay и присным. Привет m-me А. Экстер.
Якулов.
Ждем с нетерпением немцев (поучиться у них живописи?) не едут. И о Кандинском ничего не слышно (где он?). «Духовное» в искусстве исчезает к<а>к дым, уступая материальному. Жалею, что не в Париже…68*

Начавшаяся вскоре Первая мировая война помешала дальнейшей пропаганде симультанизма в России. Сам Якулов, призванный в действующую армию, был ранен и на некоторое время отошел от искусства. Впоследствии он трижды приезжал в Париж (1923, 1925 и 1927) и поддерживал теплые дружеские отношения с супругами Делоне. Но в обстановке 1920-х годов сам симультанизм уже утратил актуальность.