Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

НАКРЫТО НЕПЛОХО, ИЛИ ПРО ФУРШЕТНУЮ ДОБЛЕСТЬ ТЕКУЩИХ ГОДОВ


"О, как я голодал без презентаций!.." – выдал на самой заре капитализма известный автор, выступающий в оригинальном жанре одностиший. С тех давних (или недавних?) пор сии мероприятия с горами халявной еды и морями пития стали уже укоренившейся традицией в наших столицах, и не только в них. Ну, происходили, конечно, и раньше какие-то праздничные приёмы и диссертационные банкеты – но разве ж то был размах?! Вспоминать смешно…
Каких только собраний в соответствующих залах, кабаках и апартаментах не проводят теперь ежедневно в матушке Москве – от пафосного форума Международной финансовой недели в таинственном Центре инновационных коммуникаций или мастер-класса для менеджеров бензоколонок в "Президент-отеле" до юбилеев театров, газет, радиостанций, открытий и закрытий биеннале поставангардистов и проч., и проч…
Не отстают и многочисленные литературные мероприятия – конференции, вручения премий, отмечания выхода сборников… На этой-то стороне современного литпроцесса и строит сюжет своего романа Наталья Кременчук. Забавно, что при прочтении сего произведения в номерах "Москвы" не раз мысленно переносишься в произведение другое – классическое, впервые напечатанное именно в этом журнале без малого полвека тому назад, – где также наличествуют незабываемые сцены разгула кучкующихся русских писателей. Разумеется, речь о "Мастере и Маргарите", приснопамятной главе "Было дело в Грибоедове", да и не только о ней. Михаил Афанасьевич, правда, живописал гастрономические радости более щедрыми красками; у Натальи же Кременчук преобладают скорее лаконичные перечисления ("Шашлычки из индюшьего филе, шашлычки из свиной шейки, шашлычки из сёмги", "Ягоды с шампанским. Стерлядь с икрой. Конвертики с жареным зайцем") или же констатации вроде: "Неплохо накрыли", "Было не очень разнообразно, но в целом сытно", "Прибалты оказались по-европейски жадны" и т.п. Но, с другой стороны, не еде же посвящено произведение; главное тут всё-таки состоит в разговорах на литературные и окололитературные темы… ну и, собственно, в детективной интриге – вспомним название.
Зачин прост: главная героиня по имени Ксения, работающая в Институте возрастных проблем, случайно встречает давнего своего знакомого – который, идя на очередной фуршет, зовёт её с собой.... После чего жизнь, наполненная скучными "делами и заботами матери, дочери и старшего научного сотрудника", в одночасье меняется. Для начала – введение в суть: "– …в Москве ежедневно проводятся сотни фуршетов…// – И? // – И наш президент, президент Академии фуршетов, выдвинул лозунг круглосуточного фуршетирования…// – То есть?! // – Ну, ты и тугодумка! Если захочешь встать в наши ряды, придётся перестраиваться… // Круглосуточно?// – Ты для начала достигни посещения хотя бы одного фуршета в день! // – Но почему круглосуточно?// – Наш президент справедливо полагает, что не только ужинать, но также завтракать и обедать мы должны только на фуршетах!// – А может, и полдничать?/ /– Может, и полдничать! Идея, кстати, неплохая. Это будет твоим вкладом в дело фуршетизации культурного сообщества и подтверждением притязаний на членство в Академии фуршетов".
Далее знакомец – персонаж по фамилии Трешнев, именующий себя академиком-метр-д’отелем, – и, очевидно, некогда в него опрометчиво влюбившаяся Ксения отправляются на вручение премии "Новый русский роман", каковую получает молодой прозаик Горчаковский за книгу под названием "Радужная стерлядь". Устроители в качестве сюрприза выносят на сцену блюдо "стерляди, фаршированной по-царски" (рецепт описан в премированном произведении) – её также должны отведать присутствующие на фуршете… Во время коего и начинается собственно детективная интрига. На фуршетчиков обрушивается известие: в туалете найден мёртвым лауреат. Затем поблизости обнаруживают юную критикессу. Убитую. А потом и вовсе выясняется, что первоначальная стерлядь-то была выкрадена (пирующим вынесли запасную), а выкравший её – отравился насмерть. Потом… Ну, короче, "один роман собрал пять трупов".
Ксения, Трешнев и ещё один "академик" – Инесса (личность не без налёта булгаковской инфернальности, даром что простая учительница словесности!) волей-неволей втягивают свой странный любовный треугольник в собственное, параллельно с доблестной полиционерией, расследование. Применив коллективный мозговой штурм в отношении этой убийственной "Радужной стерляди", они обнаруживают в тексте прямое заимствование из переводного и мало кому известного произведения одного турецкого писателя. Чтобы это могло означать – будет обсуждаться ими, понятно, всё на тех же бесконечных фуршетах и предфуршетах (имеются и такие).
По блужданиям персонажей произведения с застолья на застолье ("Ты сначала сделай мне нон-фикшн, потом полу-, а под конец я, так и быть, прочту твой фикшн. Или наоборот. Сначала фикшн... // – Что вы шипите, как поляки. Фикшн, нон-фикшн... Скажи ещё: сюр-фикшн! Нет таких слов в русском языке! // – Уйди, чистоплюй несчастный! Посмотри, где тут у них коньяк. Шампанское уже видеть не могу"), можно неплохо изучить топографию центра Первопрестольной. Встречаясь на его пространстве, они осведомляются друг у друга: "Ты как здесь? С какого фуршета?". Впрочем, небольшой выездной пикничок (детективная линия ведётся неуклонно) произойдёт и в Новой Москве, то бишь в бывшем Подмосковье, а потом фуршетчиков "понесёт на выпить-закусить аж в Питер", а Ксению, – и вовсе за границу: в Киев литературный, на вручение премии "Рудого Панька", сплетённой с идеей Медового Спаса, хотя и в канун Троицы ("Чао, невидимые глазу московские тарталетки! Здесь возьмёшь ковригу, обмакнёшь в миску с густой, янтарной хлябью…" и т.д.).
Во всех этих "высоких пьянках", сопровождающихся литературными сплетнями и спорами, ритуальными проклятиями нобелевскому комитету и прочей досужей болтовнёй личности фигурируют вполне конкретные. Они встречаются как под собственными именами ("С улицы вошёл Сергей Иванович Чупринин"), так и под вымышленными – вроде какого-нибудь "товарища Камельковского, задолжавшего своим работникам и авторам, по самым скромным подсчётам, более миллиона рублей". А часто (тут приём известный) – один "вымышленный" персонаж существует рядом с прототипом, дабы отвести подозрения на чисто формальном уровне. Допустим, когда на обсуждении в Доме литераторов трилогии для подростков Анжелетты Кимовны Шутовой кому-то приходит эсэмеска от Мариэтты Омаровны Чудаковой, застрявшей в пробке, или когда неподалёку от Дениса Димитрова, "лидера литературной производительности", просматривается Дмитрий Быков… Или – взять, допустим, Трешнева с его "зелёными глазами наглого кота" – знатоки узнают здесь неформального учредителя этой самой фуршетной Академии, существующей в реальности, в виде литературно-культурологического проекта со своим интернет-блогом. Эпизодически возникнет он и под собственной фамилией (которая, как представляется, вообще-то должна бы красоваться в начале сего романа в связке со словом "посвящается"...).
Однако, думается, что если писательская публика прочтёт роман Натальи Кременчук с превеликим интересом, придирчиво выискивая себя и знакомых (и даже, вероятно, даст ему какую-нибудь премию, сопроводив её очередным, особо грандиозным фуршетом, тем более, что в 2013 году рукопись романа стала финалистом премии "Нонконформизм"), – то навряд ли рядовые, нормальные читатели станут азартно разгадывать все эти псевдонимы, намёки и аллюзии. Ибо времена "Алмазного венца", увы, канули – и литература, тем более современная, и близко, как мы знаем, не занимает прежнего места в общественном сознании.
Так что же может привлечь "рядового, нормального" читателя в подобной книге? Детективная головоломка? Может быть – если б, скажем, выпустить такой роман в "акунинской" серии "Лекарство от скуки", где публикуются (во всяком случае, начинали с этого) детективы только с неким "культурным слоем" и какой-никакой интеллектуальной составляющей. Да вот беда – серия нацелена только на переводных авторов. Для отечественных подобные отсутствуют, и те редкие представители массовой литературы, что пишут талантливо, умно и оригинально (да, есть и такие!), совершенно теряются в бурном потоке "литпомоев, разлитых в яркую тару"…
Можно, конечно, помимо детективного грифа, воспринимать роман в качестве живописания быта и нравов определённого слоя населения – для удовлетворения обывательского любопытства насчёт того, "хороши ли фуршеты на гайдаровском форуме", "почему столь обильны фуршеты на премии "Полный абзац", "где и когда можно лицезреть "массовое падение пьяных профессоров" и прочие полубогемные доблести. Но вряд ли все эти пиры во время – пусть не чумы, но спада и вялотекущего кризиса, способны не вызвать у такого читателя, в лучшем случае, глухого раздражения…
Впрочем, автор упреждает возможные упрёки в моральном потворстве сему разложению творческого класса. Недаром героиню посещают мысли: "Что бы все они делали без таких объединяющих встреч? Где бы так демонстративно, так публично любили друг друга, в душе нежно, по-приятельски мечтая перестрелять? Собрать бы их где-нибудь вместе. Не в зеркальных залах, не за ломящимися от угощений столами, не на виду у теле– и видеокамер, а там, где характеры и привычки каждого проявляются резче всего, – за раздачей голодных пайков, при дележе спальных мест в зале с выбитыми окнами, в очереди в замёрзшую уборную..." А профессор Новиков (здесь, видится, автор соединила реального Владимира Новикова с его литературной ипостасью) ближе к финалу и вовсе произносит речь обличительного свойства: "У нас, как известно, всё делается с особым размахом. Узнал я недавно смету одного приличного литературного фуршета – за аренду украшенного зала, за вина и закуски, – притом что народу не целая толпа, а контингент довольно отборный и ограниченный. Напугали меня немножко эти большие нули, и за бокалом приличного бордо обсуждаю ситуацию с другом. Он мне говорит: "Пусть писатель хотя бы здесь почувствует вкус настоящей роскоши, а то он её лишь по телеэкрану весьма приблизительно представляет. Ведь не пожив салонной жизнью, "Войны и мира" не напишешь. Наряду с нищетой полезно и блеск изучить". Не спорю, но почему-то мне кажется, что жюльен этот в кокотнице приготовлен не из дичи, а из российских старушек, у которых последние гроши поотнимали наши друзья-банкиры... Что-то природно сопротивляется во мне интимному союзу творческого труда и капитала" (после чего, правда, убегает – то ли на заседание, то ли на очередной фуршет).
В общем, – все приличия соблюдены; кто теперь скажет, что перед нами не добротное сатирическое произведение? Остаётся надеяться, что хоть язвительной сатирой, хоть ироническим детективом, хоть увлекательным репортажем для жёлтой прессы страниц на двести с гаком, хоть тушкой или чучелом роман Натальи Кременчук всё-таки дойдёт до читателей, которые не писатели. Поскольку там не только накрыто неплохо – но и написано тоже… вполне на уровне. Так что им тоже не помешало б – приобщиться, получить представление… ну, и сделать собственные выводы, разумеется.



Наталья Кременчук. Смерть на фуршете: Роман. – Журнал "Москва". – 2014. – №№ 1, 2.



Дарья ВАЛИКОВА