У нас все время что-нибудь умирает: то критика, то роман, то рифма. Последнюю особенно жалко. Вот и захотелось доказать, что с ее помощью — даже используя только каламбурную или, в крайнем случае, полную — можно до сих пор говорить более или менее осмысленные вещи. Плоды этого неудержимого желания — перед вами.

Что говорит поэтика про форму?
Нелепо видеть в ней одну проформу.
Но очень грустно, если содержанье
У формы, так сказать, на содержанье.

Лапидарною строфа была —
В ней таилась только фабула;
дальше — больше: весь уже там
событийный ход с сюжетом.

Метафоры (иначе скажем — тропы) —
в поэзию проложенные тропы.
К примеру, на странице прочитаем:
"Роняетъ лс багряный свой уборъ"…
Вздохнув, отложим книгу прочь и таем,
очами сердца видя рощу: бор
здесь ни при чем — ведь, черт возьми, у бора
не может быть багряного убора!
Всего одним навеянные образом,
роятся мысли; вот таким-то образом
из букв живых, из еров и из ятей
встает картина мира без изъятий.

Могли б адекватно, понятно, умно жить,
Знать, что судьбоноснее: это ли, то-то, —
Но все-то гипербола хочет умножить,
И все приуменьшить мечтает литота.

Эротику не путай с порно!
(Хотя порой различье спорно.)

Поэзия меня не достает:
Порой чего-то в ней недостает,
А иногда случается иное;
Когда певец, печалуясь и ноя,
По струнам бьет, под этот перебор
Я говорю: "Случился перебор —
Ты банковал с певучей цитрой в связке,
Но вместе с ней не банк сорвал, а связки".
И пусть твердят, что я излишне строг
К творцам изящных стихотворных строк,
Не вылепить другого из меня им:
Ведь это — вкус, а вкус неизменяем.

"В чем же, ода, смысл твой просодический?" —
я пытал ее и так, и сяк.
Та в ответ: "Смешной вопрос. Одический
жанр совсем со временем иссяк.
Никуда теперь не суйся с одою.
В новой для себя тружусь я сфере
и пою: "Не мойте чашки содою,
мойте чашки и тарелки с ”Ферри!”"

У пациента взяв анализ кала,
Бациллу Анна Павловна искала.
Вот палочкой берет она соскоп,
Вот смотрит, чуть прищурясь, в микроскоп
И говорит помощнице Агате:
— В болотах тьмы кладет наука гати!
Тут свет ума, научный пир, Агата!
Вот он, микроб! Говна-то пирога-то!

В басне — то же самое, что в притче,
разве что сюжет у первой прытче.
Истина лишь раз остра, — а снова
всуе повторенная, что вата.
Басенная мудрая основа
скукою банальности чревата…
Мы все эти строки намарали,
дабы встать потверже на морали:
помни, баснописец — чтоб леченье
вправду исцелить могло порок,
ты не должен в вечном обличенье
преступать разумности порог.

Мы выглядим все не нелепо ли?
Кругом — Пошехонье и чудь,
И разве ж при этом не лепо ли
Ны бяшеть — хотя бы чуть-чуть?
Когда неотступны заботы
И тягостна патока-ложь,
Тогда убивают за боты,
За чуни, за пару калош.
Помыслить нам боязно, трусам,
О лепте крупней, чем с пятак, —
И вот сотрясается трусом
Великим духовный Спитак.
Не выжить Ахиллу с пятою,
А мне через общий раздрай
С опухшею мордой спитою
Дорога заказана в рай.

Знать о сартрах не хочу
да ануях;
Как прочту — так хохочу,
Да а ну их!

Когда прискучит в муках открывать,
где скрылась мысль в замысловатом стиле,
вы просто киньте книжку под кровать —
и можете считать, что отомстили.

Сочиняя роман, начинайте с пролога вы:
древность; предки бросают княжон из ладей…
А потом — современность: про деньги, про логово,
где заложников прячет пижон и злодей.
Будет эту интригу расследовать сладкая
прокурорша — и что тут гадать на бобах:
дома — с мужем, с уборкой, с кастрюлею, с латкою,
а в бою — амазонка: с колена бабах!
И накроют ребята злодея в укрывище,
и пойдет прокурорша со службы домой,
чтоб любимого мужа баюкать, укрыв еще
пледом сверх одеяла: хоть хилый, да мой!

Одни доклад внимательно прослушали,
другие проболтали и прослушали,
но и вторые, что ушами хлопали,
докладчику не меньше первых хлопали.

Жалкий свой уход на дно итожа,
авторы поют одно и то же —
выдает нелепый гонор ария
о желательности гонорария.

Смысл до нас доходит через слово.
Но до нас доходит через слово.