Передо мной две книги Дарья Ильговой: "Снимки" и "Молчание". Обе вышли в 2013 году традиционным для наших дней тиражом в несколько сотен экземпляров. Но поэзия не раритет — стихи.ру, некогда провозгласившие экологические цели (долой книги, сохраним лес! — впрочем, и они не отказались заработать на самолюбии графоманов, основав несколько печатных серий), собрали под свои "крылья" сотни тысяч с позволения сказать пишущих. Книга раритет, если книга — как произведение.
И в этом аспекте ильговский "дуэт" производит приятное впечатление. Во времена оны, когда писали: "книгу приятно взять в руки", подразумевали, что-де внутри — пустышка. Сейчас это — не более чем анахронизм. Книга поэзии — не товар, но: подарок. И, в отличие от многих отрецензированных книг, издания Дарьи Ильговой останутся на моей полке.
"Снимки" выполнены в антураже разлада. Что же это за снимки такие, если цветовая гамма серо-черная, сиречь мрачная, фотографии, сопровождающие каждый текст, тоже не прибавляют в оптимизме? Атмосфера нагнетается.
А в стихах — нотка публичности. Во всяком случае, это не те слова, что прячешь под подушку, охраняя блуждающую и мифическую душу.

В ритме, в плетении строк/строф только ли мне слышатся отголоски Верочки (той-что-не-принято-называть-вслух), текстов "НС" и "Сургановой"? Площадная поэзия, душа на распашку, если что болит — нате, на первый план, аверсом по реверсу! Это не тот случай, о котором Елена Исаева говорила, мол, выпростайте себя из-под капустных листьев, где вы-то? А вот где!

Инфантилизм в простословии. Но коли дошли до цитат, грех не обратить внимания на автора предисловия, Геннадия Красникова. Он пишет про обещание взросления, преодоление эгоцентризма, "выход из замкнутого круга милого Я" (а площадность — именно о Я!) — что подтверждает и наши слова. Но и — про обаяние текстов через иронию, владение формой (добавлю, что и рифмой, нарочитой, на которую обращаешь внимание).

Это уже скорее из А4, как называют метод в сетературе (мне, добавлю, приведенный фрагмент в поэтическом плане не видится состоятельным), и разбивка (скопированная из книги) скорее вызвана ограничением длины строк; впрочем, сегментирование на строфы позволяет усомниться в этом — некое подобие архитектоники наличествует.
Еще из Красникова: "Пока что поэзию Дарьи Ильговой можно назвать самоцитатной, автоцитатной, закавыченной в рамки одного стихотворения, одной книги…"
Полагаю, "рамки одной книги" больше относится к "Молчанию" (светлой — в первую очередь, по гамме), которая мне кажется несколько слабее "Снимков", хотя бы по тривиальности тем — она больше напоминает дневник.
Завершая разговор о "Снимках", приведу еще одну цитату:

Автору свойственны эпифорные повторы (например, конструкция "как это можно забыть"), укороченные строки, мини-предложения (ограниченные подлежащим и сказуемым), часто неполные, предикаты ("жди", "Ася спит", "звонко поет", "и рассмеемся" и др.). В этом проявляется авторская интонация.
Вторая книга, о которой мы уже начали разговор, утверждает меня во мнении, что при определенном базисе элементов идиостиля, Дарья Ильгова пока не говорит своими словами, но: общими, потому и тексты, повествующие о частном, выглядят порой как транслирующие о широко известном (как не вспомнить статью Вероники Долиной, адресованную молодым стихотворцам!).
Вторая книга за год грешна именно тем, чем часто грешит многокнижие — самые удачные тексты помещены в "Снимках". Но у "Молчания" есть "конкурентное преимущество" — симбиоз текста и рисунка. Полагаю, Анастасия Морева, художник книги, может в полной мере называться соавтором — некоторые иллюстрации высокопрофессиональны и — великолепны. Книга становится не сборником стихов, а произведением.
В текстах, помимо означенных дневниковых банальностей ("Так кончается время сомнений и рвется нить…", "Вот он, момент невозврата, момент, когда/ наедине с собой"), присутствуют и любопытные тексты; некоторые строки/образы просятся в цитатник ("Я проехала этот год до конечной зайцем", "Мест для парковки в моем сердце/ Больше, чем там машин" — "там" очевидная втычка, "Я обрастаю людьми, для которых "мы с вами/ Поиграем сейчас во властителя и пажа"./ И я рада, что мне есть, куда убежать./ Хотя бы мысленно", "Этот луг и река, эти полусухие травы,/ Этот светлый, немой, нечеловечий мир./ Кто решил вдруг за нас с тобою, что мы не в праве/ Появиться на свет и умереть детьми?" — в этих строках мне видится настоящая, чистая, стереоскопичная поэзия, а примеры не трудно множить!).

Метаморфозы языка видны. В "Молчании" (которое чаще следствие одинокости) язык более "традиционный", "серебряновековой", тогда как "Снимки" не чужды стадионности, англицизмов, современности, то есть — своего времени. И, выбирая между первым и вторым, останавливаюсь на стороне второго. Полагаю, автору будут удаваться верлибры. В рассматриваемых книгах есть их зачатки. Но — все вызревает в положенный срок.