В произведениях Николая Устиновича выразительно запечатлены очаровательные, берущие за душу образы северной тундры, тайги, рек и речушек. Писатель рассказывает о повадках зверей и птиц, пробуждает желание проникнуть в тайны природы. Разнообразен животный мир. В коротких рассказах читаем о братьях наших мень­ших. Порою трогают до слёз красивые, добрые моменты в поведении животных, ярко описанные наблюдательным автором.
У каждой, даже маленькой, птички есть своя мудрость, и можно создать не одну книжку, из которой читатель почерпнёт много нового, полезного, живого. Но не каждому это дано. Николай Станиславо­вич учит нас исследовать природу, присматриваться к ней, такой живой, благоухающей и в то же время беззащитной и совестливой. «Щетинился хвойный лес», «висело пасмурное небо», «среди ёлок прорезался рог луны», «голубое небо прокололи остроконечные ели», «речка надвое разорвала лес», «небо очистилось от войлочных облаков» — всё в его произведениях дышит и живёт.
Отец писателя Станислав Иванович — выходец из белорусских крестьян, мещанин города Полоцка Витебской губернии. С женой Софьей Осиповной (урождённой Беляевой) и двумя детьми в 1907 году переселился в Енисейскую губернию, где обосновалось немало его земляков. Устиновичи получили разрешение на житьё в переселен­ческой деревне Горелый Борок Устьянской волости Канского уезда. Когда-то сгорели здесь берёзовая роща и заимка с молодыми сосен­ками — отсюда и пошло название. В деревне показалось тесновато, и вскоре увеличивавшаяся семья Станислава Ивановича поселилась на хуторе, вдали от деревни. Начали врастать в сибирскую почву. Радовало плодородие сибирской земли, обилие дичи.
Станислав Иванович, грамотей-самоучка, знал ремесло плотника, столяра, кузнеца, слесаря, стекольщика, сапожника. Умел выделы­вать кирпич и варить мыло. Делал мармелад и спички, чинил часы и ружья. Но на родине никак не мог выбиться из нужды. Да и на новом месте обрёл достаток не сразу. Заказов от бедняков-переселенцев не поступало, и многочисленные таланты сгодились в основном для устройства собственного хозяйства. Семья жила натуральным хозяй­ством. «Сеяли лён, коноплю, выделывали шкуры, обрабатывали дерево, ковали металл, освещались жировыми коптилками или сосновым смольём. В годы разрухи отец делал спички и порох»,— вспоминал Николай Устинович.
Он родился в Горелом Борке 18 мая 1912 года. Отец был строгим, но справедливым. Детей в семье приучали к труду с малых лет, а их было девять душ. Всевозможные задания сыновьям — Петру, Нико­лаю, Павлу — давал отец, а дочерям — Антонине, Марии, Александре, Вере, Надежде — мать. Софья Осиповна была дочерью крестьянина и основательно разбиралась в сельском хозяйстве.
Николай появился на свет хилым ребёнком, и тяжёлая деревенская работа приходилась ему порой не под силу. «Но была в этом и самая хорошая сторона. Трудовая закалка, полученная в юности, впослед­ствии очень мне пригодилась в жизни. Я не боялся браться за любую работу. Я был крепок и вынослив. А качества эти не бывают лишними никогда и ни для кого»,— напишет он позже. Вся семья была рабо­тящей, дружной. И Николай был внимательным, любящим сыном.
Когда отец разрешил ему охотиться, общение с природой сделалось тесным. Он чувствовал себя её частицей, её детищем, часами бродил с ружьём вдоль речек, засиживался у таёжного костра, слушал шоро­хи деревьев, не мог надышаться хвойным воздухом и налюбоваться красотой осеннего леса.
Родители были грамотными. Станислав Иванович выучился читать с помощью товарища-студента. Софья Осиповна училась в Полоц­кой монастырской школе. Отец всегда старался раздобыть новую книгу и не останавливался перед тем, чтобы отправиться вёрст за пятнадцать в село Стретенка, где можно было брать книги напрокат у лавочника — по копейке с экземпляра. Как-то попались «Последний из могикан» Ф. Купера, «Брынский лес» М. Загоскина.
Читали в семье все, особенно Николай. Первой прочитанной им книгой оказался томик избранной прозы Пушкина, знакомство с которым стало настоящим событием: «Я читал до ряби в глазах, до головной боли. Передо мной открылась совсем иная, незнакомая жизнь. Многого я не понимал и тогда бежал за разъяснениями к сестре Марии. Но в одном я был уверен твёрдо, что, пока я живу, я буду стараться прочесть как можно больше таких же хороших книг».
Отец славился не только как грамотный мастер, но и как гармо­нист. Играли на гармонии дядя будущего писателя и старший брат Пётр. В семье любили вальс «Дунайские волны». Звучали в доме и балалайка, и гусли, и бубен. Когда Николай подрос, он хорошо играл на балалайке и гитаре. И петь любил, как все домашние, особенно нравившуюся ему песенку «Домик над рекою».
Он поступил сразу в третий класс начальной школы села Ивановка (в своё время здесь был музей его имени), через которое шла дорога на Ингаш. Горелый Борок относился к Ивановскому сельсовету. Четвёртый класс Николай посещал уже в Нижнем Ингаше, а потом определился в пятый класс школы железнодорожного посёлка Илан­ский, ставшего позднее городом.
Захваченный героической романтикой новостроек, стремившийся приложить свои молодые силы там, где труднее, девятнадцатилетний юноша, распрощавшись с Иланской школой, завербовался, как и его сёстры Антонина и Александра, на крупную авиастройку в Хабаровск. Это было как нельзя кстати: вскоре не стало отца, и пришлось за­ботиться о семье.
На новом месте Николай работал несколько недель землекопом, потом табельщиком. Носил будёновку и гимнастёрку. Планшет на боку вечно был заполнен заметками и стихами. Грамотного, начитан­ного парня быстро заметили и назначили начальником канцелярии. А когда на стройке начала выходить многотиражная газета, пере­вели техническим редактором. К этому времени его уже знали как активного рабкора: писать заставила нетерпимость к недостаткам, желание сделать опыт лучших достоянием всех.
В 1933 году Николая Устиновича перевели на рудник Балей Читин­ской области — литературным сотрудником в редакцию рудничной газеты «Забой». Он отличался необыкновенной трудоспособностью и активностью. Не оставались незамеченными его одарённость, начитанность. В редакции Николай встретился с Верой Ивановной Юргановой, сотрудницей отдела писем. В 1943 году, спустя два года после гибели мужа на фронте, она стала его женой. Все три их до­чери — Альбина, Эмилия и Надежда — получили педагогическое образование, учительствовали в Красноярском крае.
В 1936 году редакция иркутской газеты «Восточно-Сибирский ком­сомолец», на страницах которой были помещены рассказы Н. Усти­новича «Золото», «Герой», «Встреча», «Ошибка» и «Тень», пригласила его в штат, на должность заведующего литературным отделом.
И он с семьёй переехал в Иркутск. Об этом городе Николай Ста­ниславович скажет: «Я люблю Иркутск, этот самый сибирский из всех сибирских городов. Он имеет своё неповторимое лицо. Здесь Русь встретилась с Востоком, и это чувствуется на каждом шагу. Здесь на улицах вы увидите монголов, бурят и семейских. Здесь древнерусская архитектура соседствует с архитектурой явно восточного проис­хождения, и старинные купеческие и чиновничьи особняки стоят рядом с пятиэтажными крупнопанельными домами. Иркутск — город старых, устоявшихся культурных традиций. Университетский Томск называли «сибирскими Афинами» формально, Иркутск был ими по существу. Особое своеобразие, «душу» этому городу придают Ангара и близкий Байкал...»
Здесь началось его знакомство с писателями, широко извест­ными уже в то время,— Анатолием Сергеевичем Ольхоном, Кешей Луговским, подписывавшимся «Саша Гайдай». Вряд ли кто тогда пред­полагал, что из него выйдет поэт Александр Иович Гайдай. Николаю Устиновичу посчастливилось встречаться и с такими талантливыми сибирскими писателями, как Исаак Гольдберг и Пётр Петров.
Была в жизни Николая Станиславовича и особенно трагичная страница, о которой в годы советской власти было принято не рас­пространяться. Вот как он написал об этом в своих рукописных воспоминаниях:
«В августе 1937 года приехал по личным делам в Нижнеингашский район Красноярского края и здесь был арестован органами НКВД. Мне были поставлены в вину написание стихотворения «Листопад» (в этом произведении была поднята тема раскулачивания.— Г. Ч.) и связь с антисоветскими элементами (из числа арестованных к тому времени работников редакции газеты «Восточно-Сибирский комсомолец»). Первое обвинение я признал, второе категорически отрицал, т. к. оно не соответствовало действительности. Тем не менее, в обвинительном заключении это обвинение фигурировало.
Постановлением Особого Совещания при НКВД СССР я был осуж­дён на 10 лет лишения свободы. Находясь в лагере, я примерно года через четыре узнал, что лица, мнимая связь с которыми мне инкри­минировалась, были из заключения освобождены как оклеветанные врагами народа. Я возбудил ходатайство о пересмотре моего дела.
В ноябре 1942 года я был досрочно из заключения освобождён».
Реабилитировали Николая Станиславовича как незаконно осуж­дённого только после его смерти.
С момента освобождения в конце 1942 года и до последних дней Николай Устинович жил в Красноярском крае, который стал для не­го поистине родным. Близкий друг и поэт Игнатий Рождественский, оказывавший ему большую, многостороннюю поддержку, помог устроиться (в июне 1943 года) в редакцию газеты «Красноярский рабочий» — спецкором сельскохозяйственного отдела, а затем и литературным консультантом, получить двухкомнатную квартиру в редакционном доме по улице Красной Армии, 20 (теперь этого здания нет), выпустить сборник рассказов «В тайге» (1947 год, издательство «Красноярский рабочий»).
Произведения Николая Устиновича военной тематики были извест­ны за пределами края. Немало было написано в эту пору и рассказов о природе. Сибирская природа питала его творчество от начала и до конца литературного пути и принесла особый успех.
Николай Станиславович был награждён медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.». А 20 апреля 1946 года получил билет члена Союза писателей СССР, подписан­ный Александром Фадеевым. Тогда же вступили в этот творческий союз С. Сартаков и И. Рождественский. Образовалась Красноярская писательская организация.
Личные и деловые качества писателя Устиновича, его органи­заторские способности, горячая заинтересованность в развитии литературы края, чуткость и внимание к молодым — всё это спо­собствовало тому, что с отъездом С. В. Сартакова, избранного тогда первым заместителем председателя только что созданного Союза писателей Российской Федерации, Николай Устинович занял пост ответственного секретаря Красноярского отделения Союза писате­лей. Избирался он дважды. Литераторы Красноярска не пожалели, что выдвигали его на эту должность. Несмотря на слабое здоровье, Николай Станиславович работал много и увлечённо, создав в орга­низации подлинно творческую атмосферу. В то же время он бережно сохранял добрые традиции, заложенные С. В. Сартаковым.
В 1960 году решением бюро краевого комитета КПСС альманах «Енисей» был переведён на подписку. К новому году надо было набрать пять тысяч подписчиков, иначе существование этого издания ставилось под угрозу. Все заботы о распространении «Енисея», организации лите­ратурных вечеров, пропагандирующих альманах, легли на плечи Нико­лая Устиновича, который с 1961 года стал его редактором. «Дело было страшно запущено, начинать приходится почти с нуля»,— писал он.
6 октября 1961 года Н. Устинович поместил в «Красноярском комсо­мольце» статью «Альманах «Енисей» в 1962 году». Рассказал читателям об альманахе, который выходил уже более двух десятилетий и на страницах которого начинали творческий путь С. Сартаков, Лия Гера­скина, К. Лисовский, Г. Кублицкий. В статье были названы постоянные сотрудники: А. Черкасов, Н. Мамин, Б. Беляев, Н. Шагурин, И. Наза­ров, З. Яхнин и другие. Сообщалось, что на очереди — публикация романов Н. Волкова «Не поле перейти» и И. Сибирцева «Крутизна». Естественно, такие выступления способствовали популяризации «Енисея» и увеличению числа подписчиков.
Под редакцией Николая Устиновича вышло четыре номера альма­наха. Последний подготовленный им номер, четвёртый за 1962 год, был сдан в набор, когда его уже не стало.
В ночь на 4 ноября 1962 года Николай Станиславович ушёл в мир иной. На центральном кладбище Красноярска ему был поставлен памятник (скульптор Владимир Зеленов, 1963 год). Позже памят­ник был перенесён на родину писателя, в посёлок Нижний Ингаш, где и стоит сегодня на улице Ленина, возле районной библиотеки им. Н. С. Устиновича. Его имя носит одна из улиц города Краснояр­ска в районе Зелёной Рощи. В Литературном музее создана комната Николая Устиновича, где хранятся личные вещи писателя, его пись­ма, фотографии, книги, документы и другие архивные материалы. На доме по улице Мира, 91 а, установлена мемориальная доска с надписью: «Здесь жил и работал Н. С. Устинович в 1959–1962 годах». В 2001 году на могиле Н. С. Устиновича и его жены Веры Ивановны (умерла в 1991 году) установлен новый памятник.
Со средней дочерью писателя Эмилией Николаевной я познакоми­лась в 2004 году, когда она была участницей хора «Енисейская волна». В наших беседах о Николае Станиславовиче она рассказывала:
«Отец был честнейшим, порядочным человеком. У него было сердце гуманиста, широко открытое всему доброму и не защищённое против зла. Он искренне радовался, когда встречался с хорошим человеком. Дом всегда был полон гостей: друзья, родственники, писатели, зем­ляки. Он был внимательным, чутким и вместе с тем взыскательным наставником молодых литераторов.
Заботливый отец, он очень переживал за судьбу дочерей, за семью, за родственников. Постоянного заработка не было. Когда что-то получал от издания книг, всегда посылал родственникам в Москву, в Нижний Ингаш.
Он научил нас наблюдательности, любви к природе. Начинали с облаков: что же можно представить на небосклоне? И рождались сказочные персонажи и фантастические картины. В доме всегда жили животные — кошки, собачки, а из Москвы он привозил рыбок, ёжиков, черепах.
У отца была богатая личная библиотека: книги, альбомы, жур­налы о природе, охоте, пчеловодстве, рыбалке. Часто за книгами и консультацией обращались мои одноклассники. Для нас отец был первым помощником по урокам русского языка и литературы.
По заданию редакции он ездил по командировкам, привозил ис­писанные блокноты своих наблюдений. И потом целыми ночами стучал на своей маленькой пишущей машинке, звук которой при полной ночной тишине разносился по всему кварталу (мы жили на Мира, 91 а).
Отец очень любил русские народные песни. Да и вся наша се­мья — певучая: мама пела вторым голосом, трое дочек — первым, у отца — баритон. Откроется душа для песни — времени не замечали. Иногда во дворе уже зрители заслушивались и кричали: «Давайте пойте ещё...» Песни пели: «По диким степям Забайкалья», «Славное море — священный Байкал», «Хасбулат удалой». И много-много других, где есть светлое и трагичное, высокое и забавное. Пели также цыган­ские и русские романсы, с их неизбывной тоской и мечтательностью, весёлой удалью и отчаянным безрассудством».
Николая Станиславовича всегда тянуло к Енисею, к тайге, и осо­бенно — на Крайний Север. Хотелось созерцать его, рассказывать о нём, постигать в его облике то необычное, неуловимое, что так трудно выразить на бумаге. А как восторженно он отзывался о главной реке края: «Енисей! Какая великая, мощная река! Это — артерия, которая должна оживить громадный, всё ещё пустынный край».
При жизни Н. Устиновича вышли десятки его книг, их тираж пере­шагнул за миллион с четвертью экземпляров. Позже, в 1986 году, была издана книга рассказов «Сильнее всего». И в 2002 году, благодаря стараниям дочери Надежды Николаевны, в Красноярске вышла книга рассказов, писем, документов и фотографий из семейного архива «След человека».
С тех пор книги Николая Устиновича не издаются. А жаль! Для наших детей и внуков переиздание его книг стало бы чистым, бес­ценным подарком.
Хранят о нём светлую память три дочери: Альбина, которая живёт в Болгарии, Эмилия и Надежда, живущие в Красноярске, а также шестеро внуков, десять правнуков. И мы с вами, благодарные его читатели.