На юбилеях и похоронах писателя выступающие с речами всегда что-то преувеличивают в достоинствах живущего или умершего. На поминках, конечно, не принято хулить «образ» усопшего, и провожать его в физическое небытие желательно с благодарностью ему за сделанное им при жизни. По истечении некоторого времени память о покинутом нас человеке успокаивается. Оставленное им наследство просматривается и оценивается в равновесии с отрезком времени (хотя время неделимо) его актуального присутствия среди живых. И возникает желание поделиться воспоминаниями о том, кого знал, исходя из собственных наблюдений, не преследуя никакой корысти. Всегда хочется правды, несмотря на то что и она не абсолютна.
Анатолия Ивановича Чмыхало я помню «громким человеком». Крупное телосложение, зычный голос с актёрскими модуляциями, публичными ораторскими приёмами — это человек, порождённый советской эпохой: Великой Отечественной войной 1941–1945 годов, послевоенным возрождением, великими новостройками в стране, в Сибири, на земле Красноярья. Герои того времени все были величественными, напористыми, пафосными патриотами («на виду») — не то что нынешнее племя, мелкое и робкое. Слабых людей на больших должностях не держали. А фронтовик Анатолий Чмыхало тринадцать лет «твёрдой рукой» руководил Красноярской писательской организацией и проводил «линию партии» на этом поприще довольно решительно, иначе бы его при «руководящей и направляющей силе» одной партии не потерпели так долго в роли ответственного писательского лидера. И сама писательская организация в крае, как и Союз писателей СССР в стране, считалась проводником коммунистической идеологии, высоко ценилась за способность влиять на умы и сердца людей, на их мобилизацию на труд и подвиг «во имя светлого будущего». Исторически справедливо рассматривать «совковых» писателей как созидателей великой страны, её художественных летописей и образов. По словам Александра Твардовского, «тут ни убавить, ни прибавить,— так это было на земле». Только глупо полностью отождествлять художественную литературу и политику. Мы так не думаем. И этого никогда не было. Великий Советский Союз как политическая организация распался, но художественная литература, рождённая в бурях и буднях его бытия, осталась. Наступает время, когда её снова будут перечитывать.
Как руководил А. И. Чмыхало писательской организацией, я мог наблюдать непосредственно в 1975–1976 годах. Я работал инструктором в отделе культуры Красноярского крайкома КПСС. В мои обязанности входило курирование творческих союзов писателей, художников, театральных деятелей и других. И сам А. И. Чмыхало, и организация под его руководством жили и работали, содействуя общественным и экономическим преобразованиям в крае, постоянно встречались с читателями в городах и рабочих посёлках, в сельских районах, на новостройках и полевых станах. Как писал Анатолий Третьяков, он однажды ночевал в сельском клубе и «спал на столе президиума», а сельские доярки поили его парным молоком «вместо гонорара». В общежитиях рабочих КрАЗа действовал литературный лекторий, где нередко выступал писатель А. Е. Зябрев. Подобных примеров в истории тех лет не перечесть.
Писателей знали во всех уголках края, их зазывали на встречи, относились к ним как к людям, несущим свет, добро и правду. Общественный авторитет писателей был необычайно высок. Этому способствовал и литературный альманах «Енисей», выходивший большими тиражами и не залёживавшийся в книжных киосках и магазинах. Главным редакторам альманаха был А. И. Чмыхало. Его жена Валентина Никифоровна работала заместителем директора краевого книготорга, помогала писателям, Красноярскому книжному издательству в распространении художественной и другой литературы по всему краю.
Не могу не рассказать об одном интересном событии, в котором А. И. Чмыхало и я вместе участвовали. В очередной раз на литературные «Енисейские встречи» приехало со всей страны сто писателей! Такой, прямо скажем, непростой «боевой десант». Надо было всех встретить, устроить, организовать поездки по краю для встреч с читателями, накормить, напоить...
Самая большая группа писателей отправлялась на юг края, в Шушенское, на строительство Саяно-Шушенской ГЭС. Общественная жизнь в месте ссылки В. И. Ленина была «под градусом» встреч с писателями. Над некоторыми из них сибиряки Шушенского района дружески посмеялись. Сильва Капутикян, замечательная поэтесса из Армении, привезла в своём чемодане зимнее тёплое пальто, а «Енисейские встречи» проходили в летнее время. Мать напугала Сильву: «Ты же в Сибирь едешь, там всегда холодно...» Сильва Капутикян убедилась в том, что Сибирь бывает и жаркой, и вместе с шушенцами смеялась над собой.
Ответственными за эти «Енисейские встречи» были А. И. Чмыхало, как «вождь» писательской организации, и я, как инструктор, с важным поручением от партийного комитета — «не потерять писателей» и мобилизовать местные партийные организации на обеспечение пребывания десанта писателей «в гостях» на берегах Енисея.
Из Шушенского мы с писателями двумя автобусами переехали в город Минусинск и Минусинский район. На границе двух районов, Шушенского и Минусинского, наше «явление» встречала группа знатных людей Минусинска и района во главе с первым секретарём райкома КПСС, Героем Социалистического Труда Н. В. Евсеенко. После общественной встречи в Минусинске писатели группами разъехались по району и встречались с тружениками сельского хозяйства в колхозах и совхозах, на полях и в клубах. А вечером все вернулись, собрались и встретились с руководством города Минусинска и района на банкете в сосновом бору, недалеко от города. Состоялась необычайное заседание за сосновыми столами, под звёздами, при нарастающем гуле говорящих, произносящих небывалые тосты на русском языке и на языках всех народов СССР — из Белоруссии, Прибалтики, с Украины, Кавказа, Поволжья... Думское заседание писателей удалось на славу!
Уже за полночь А. И. Чмыхало и мне предстояло главное: действительно никого «не потерять» в лесу, собрать опять в автобусы и увезти в Шушенское, где была новая гостиница, способная вместить всех писателей. Когда поехали, то минусинцы вручили А. И. Чмыхало два новоиспечённых каравая хлеба. Его вкусный запах я, кажется, никогда не забуду. А. И. Чмыхало сидел рядом с водителем автобуса, лицом к писателям в салоне, держа караваи хлеба в могучих руках. Духмяный запах хлеба возбудил писателей, и они закричали: «Хлеба, хлеба!» И получилось зрелище! А. И. Чмыхало стал отрывать куски от караваев и кидать их в салон. Писатели ловили хлеб и вкушали! Ко времени приезда в Шушенское караваи были съедены и признаны лучшим хлебом в мире!
Когда в одном месте собирается такое большое количество писателей разных национальностей, талантов и амбиций — «на гениальность», то управлять их «движением к массам и обратно» очень непросто. Думаю, что только твёрдая воля А. И. Чмыхало, его умение ладить и с партийными секретарями, и с разноязычными писателями, душевное дружелюбие по отношению к людям помогали организовывать и проводить в крае такие большие общественно-литературные акции. И вообще, в те годы Красноярская писательская организация всегда была на виду и на слуху у населения края, ибо все жили под песенным лозунгом: «Прежде думай о Родине, а потом о себе». И надо благодарно помнить о роли А. И. Чмыхало, крупного человека и писателя, о значительном вкладе в ту «кипучую, боевую жизнь».
После 1976 года произошла смена в руководстве Красноярской писательской организацией. Скажу откровенно, что среди писателей (любое творчество не бесспорно) бывают трения и конфликты, разногласия поколений, возникновение среди ветеранов литературы молодой поросли писателей. Красноярская писательская организация значительно увеличилась числом и уменьем. Наряду с писателями фронтового поколения (А. И. Чмыхало, И. Сибирцев, Н. Волков, И. Назаров, Н. Шагурин, И. Пантелеев, К. Шней-Красиков, М. Перевозчиков, Н. Мамин, И. Уразов, А. Зябрев) подросли молодые писатели В. Назаров, З. Яхнин, Р. Солнцев, А. Третьяков, В. Белкин, А. Фёдорова, А. Щербаков, А. Ероховец, потом В. Шанин, С. Павлов, О. Корабельников, С. Задереев, О. Пащенко, В. Ермаков, С. Кузнечихин, Н. Ерёмин, Э. Русаков, А. Астраханцев, М. Успенский, А. Мещеряков и другие. Молодые талантливые писатели всё более овладевали вниманием читателей, много выступали и печатались в Красноярске и в Москве.
При «смене власти» в писательской организации — от А. И. Чмыхало к Н. И. Волокитину — я участвовал в роли куратора от краевого партийного комитета. К этому времени уже не было в Красноярске известного Алексея Черкасова, уехавшего в Симферополь. И наметился переезд из Вологды в родную Овсянку В. П. Астафьева, чем и было обусловлено переизбрание руководителя Красноярской писательской организации. Писателя Н. И. Волокитина, литературного уроженца села Казачинское, мы уговорили переехать из Томска и стать руководителем организации писателей в Красноярске — ради переезда в родные места В. П. Астафьева, что и было сделано при поддержке большинства писателей.
А. И. Чмыхало сильно переживал свою отставку. Утром, идя на работу в крайком КПСС к девяти часам, я видел его, стоящего под елями перед краевым партийным комитетом, очень взволнованным. Он ожидал меня. Я приглашал его пройти вместе в здание крайкома КПСС, на «идеологический» этаж, где мы подолгу беседовали о «текущем моменте». Я успокаивал его и говорил, что через тринадцать лет правления он может и отдохнуть от этой службы, что у него будет больше свободного времени и он напишет новые романы.
Он действительно написал роман «Отложенный выстрел» и потом другие произведения.
После 1991 года и особенно после 2001 года А. И. Чмыхало стал представлять себя как «жертву советского режима», что не соответствует действительности. Да, пострадал от цензуры его роман «Половодье» с образом адмирала Колчака, но иной политической оценки романа «Половодье» и быть не могло в стране, победившей в Гражданскую войну армии белогвардейцев. Адмирал Колчак, погубивший немало людей в Сибири, в Красноярском крае, и до сих пор не является в среде красноярцев героем и образом гражданского вдохновения. Его информационный, художественный, кинематографический культ — надуманный, политически конъюнктурный.
Крепкая дружба А. И. Чмыхало с главой администрации Красноярска П. И. Пимашковым подтверждает, что оба они были, по сути, всё-таки «совковыми». На прощании с телом покойного А. И. Чмыхало в Доме учителя П. И. Пимашков назвал несколько раз своего друга-писателя «великим». Это, конечно, преувеличение. В сравнении с В. П. Астафьевым даже Алексей Черкасов не тянет на такое возвеличивание, хотя его трилогия — «Хмель», «Конь рыжий», «Чёрный тополь» — постоянно переиздаётся в России.
Будем справедливы по отношению к А. И. Чмыхало в том смысле, что он остаётся в нашей памяти крупным советским писателем с характером сибиряка, патриотом Красноярья, гражданином своего времени, знатоком истории Сибири, её переселенческих поколений, свободолюбивых устремлений. Не будем преувеличивать, но не будем и преуменьшать его заслуг перед красноярской литературой, перед писательской организацией, в целом перед культурой и общественной жизнью Красноярского края. Будем помнить Анатолия Ивановича Чмыхало и читать его книги в прозе, в стихах, в мемуарах.