Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Наследие. Интервью


Римма Казакова:
«Главное — не отучить себя от настоящего искусства»

С Риммой Казаковой я познакомился случайно. Осенью 2006 года на сайте «Стихи.ру» появился анонс предстоящей беседы с поэтессой — посетителям сайта предлагалось оставить вопросы, а для особо страждущих был оставлен телефон —Римма Фёдоровна, как известно, любила работать с молодежью, отдавая много личного времени и сил подрастающим талантам.
Через несколько дней я набрался смелости и позвонил.
А вскоре мы встретились. Несколько часов беседовали на уютной (немного неопрятной — из-за множества мелочей — творческий беспорядок!) кухне на улице Чаянова; Римма Фёдоровна рассказала множество забавных и не очень историй, всяко — поучительных, а когда прощались в прихожей, сказала: «Проходите быстрее, а то увидят соседи, скажут: “Какие молодые ухажеры к ней ходят!”». А в одну из следующих встреч (какими же Римма Фёдоровна угощала заварными пирожными!) состоялось нижеследующее интервью.
В окно врывается уличный гул, периодически звонит телефон — Римма Фёдоровна никого не оставляет без внимания, кажется, она готова всю себя отдавать людям — а я включаю диктофон [1].



ВОЛНУЮТ ВСЕ ТЕ ЖЕ ТЕМЫ

— Разрешите, пусть и с опозданием, поздравить Вас с прошедшим юбилеем! Как отметили?
— Отметила неплохо, но это тяжелое, не очень приятное для меня «происшествие». Слава Богу, я в пригласительном билете написала, что не «юбилейте», как говорил великий поэт, не лейте елея, просто приходите: прозвучат стихи, друзья будут петь песни. Так оно и было. А зал был — я такого не видела ни разу! И работники Дома литераторов сказали, что такого переаншлага они не помнят.
— Получился дружеский вечер, где собрался целый зал друзей?
— Если бы целый зал! Люди сидели на ступеньках, раздевалка уже «не раздевала» и даже перед залом транслировали вечер.
— А телевидение?
— Показали немножко — в новостях.
— А Ваши подопечные? Известно, что Вы помогаете и много работаете с молодыми авторами…
— Каждый год мы проводим совещание молодых писателей. Лучших из них принимаем в Союз. Когда были деньги — помогали первые книжки издавать. Очень трудно все это делать в наше время, потому что государственная политика по отношению к писателям — никакая. Раньше поэты выступали на телевидении, были специальные передачи, была программа «Писатель у микрофона». Такое ощущение, что хотят создать гражданское общество, но главный компонент — духовная жизнь и литература в этом не участвуют. И даже Год русского языка… Нет писателей ни в одной оргструктуре, занимающейся проблемой нашего языка.
— Вы видели сборник «Зеркало» [2] — сборник молодых поэтов, созданный самими молодыми поэтами в провинции…
— Это очень благородное дело и обидно, что государство нам не помогает…
— На «Зеркало» два года собирали деньги, но…
— Это всеобщее явление. У нас ценятся спортсмены, иногда артисты… Правительство говорит, что у нас столько-то будет построено в разных городах стадионов, бассейнов и мы будем делать все, чтобы молодежь проявляла духовность, творческие качества. На самом деле, стадионы и бассейны имеют отношение к мускулам, а совсем не к духовной жизни.
Положение драматическое, если не трагическое, потому что мы сталкивается с тем, к чему мы готовим молодежь, к чему зовем, какова ее перспектива. Значит, писать будет тот, кто не может не писать. Не пропадет то, что по-настоящему талантливо, никуда не денется.



«НЕ ПОКУПАЙТЕ КНИГИ ГРАФОМАНОВ!»

— Не думаете ли, что отмена всяческой цензуры, помимо логичного прироста хороших книг, способствовала выплеску массы низкопробной графомании? Может быть, не стоило отказываться хоть от какого-то регулирования?
— Об этом часто говорят, но трудно установить цензуру, потому что каждый будет по-своему это понимать. Ну, допустим, была бы цензура, которая запрещала бы неординарную лексику. И то это было бы неправильно. Иногда, когда ругаются — как порой на улице люди — через каждое слово идет матерное, — это нехорошо. Но когда герой хочет выразиться очень «сильно» и когда это в его образе… иногда это не является криминалом и уместно.
— Но графомании всяко больше, нежели матерщины (тем более, графоманы нередко избирают высокий штиль — или откровенную заумь — и другого не признают)…
— Эти мысли наталкивают на то, что наше общество все больше коммерциализируется — становится коммерческим, и многие издательства выпускают только то, что приносит им деньги… Им совершенно все равно…
— Но совсем другое дело в провинции: иной автор имеет пять тысяч рублей и выпускает сборник…
— Ну почему в провинции только? Везде… Не покупайте такие книги. Протестуйте.
— Они и не продаются нигде… Они просто лежат на полках библиотеки.
— Ну и черт с ними, пусть лежат. (Пауза.) Надо что-то менять в жизни общества. Потому что многие талантливые вещи лежат по столам. Видимо, пока мы можем заниматься только маленькими делами, например: настоять, чтобы какая-то хорошая книжка вышла, потребовать помощи общественности, государственных инстанций…
— Поэт Игорь Козлов сказал, что в советское время было интереснее выпускать книги, было некое подобие игры: «дадут выпустить — не дадут выпустить». А сейчас интерес пропал: есть деньги, выпускай что хочешь.
— Я давно убедилась, что любая мусорная литература не портит ничего — их (этих книг) не будет просто. Существуют только подлинные вещи. Изданы они или не изданы. И должен собираться клан поэтов, который относится к своей профессии очень ответственно, так же как женщина относится к рождению ребенка: перестает употреблять алкогольные напитки, не курит, дышит свежим воздухом, ест яблоки… Надо помнить, что это не просто дар на тебе, с рождением дар. Кем? Господом Богом или родителями или еще кем-нибудь… Не знаю. Но это большая гражданская ответственность, ибо поэт не может замыкаться только на том, вскочил прыщик у него на одном месте или нет. Он обязательно будет говорить о человечестве, о стране.



ПРОВИНЦИАЛЬНАЯ ПОЭЗИЯ ВЫИГРЫВАЕТ ИСКРЕННОСТЬЮ

— Давайте поговорим о провинциальной поэзии. Что за зверь такой, поэт «глубинки»?
— Я сама поэт глубинки. И однажды написала книжку, которая называлась: «Там, где ты». От строчек: «Жизнь там, где ты…» Нам всегда кажется, что жизнь там, где нас нет. Однажды меня подписал на Блока провинциальный молодой человек, журналист Володя Плешаков. Он жил в казахском городе Петропавловске. У него была замечательная библиотека, и он для меня даже кое-что новое открыл. Вот пример того, что в провинции можно жить на столичной уровне. А в столице можно прозябать и быть провинциалом по души устройству.
Провинциальная поэзия выигрывает искренностью, честностью. Они (авторы из провинции) не сильно рассчитывают на широкую публикацию, поэтому более смело касаются тем, которых в столице иногда боятся.
— Не думаете, что стихи порой специально делают, чтобы их напечатали?
— Может быть, и так. Но настоящее поэтическое ухо различит, что написано для напечатания, а что — от души. И это тоже тонкость, связанная с тем, что при советской власти во внимание не всегда принимался талант. Критерий-то таланта — совсем не идеология, не деньги. Я, например, проводила мастер-класс с детками из Центрального административного округа. Самой талантливой среди них оказалась двенадцатилетняя девочка, которая написала такие стихи: «Наш солдат в своем мундире, будто в собственной квартире». Все засмеялись и поняли — это талант!
— Вы — постоянный ведущий мастер-классов и, уверен, отлично знаете, с чего начинать молодому поэту и каких учителей (сколько у нас дутых авторитетов!) выбирать!
— По моему убеждению, каждый пишет не потому, что есть квалифицированные учителя или литература. Я была девочкой и писала стихи — жила тогда в Германии. У нас был драмкружок, и руководитель драмкружка — уже не помню его имени — сказал: «Детка, ты будешь поэтом». Он чувствовал во мне что-то такое, что ни к театру не имело отношения, ни к чему подобному. Поэтому не надо бояться. «Затеряться страха нет, как незаметная песчинка в глубинке города починка села разъезды верст и лет». Надо жить там, где живешь, хотя на каком-то этапе, это иногда может быть больно и трудно, надо все-таки… Поэты из провинции побеждать приходили в Москву.
— И, захотев стать поэтом, нужно…
— Писать, писать и писать. Посылать, показывать свои стихи — не бояться. Если есть какое-то литобъединение — ходить на него. Пусть тебя ругают — это полезно! У меня одна книжка вышла с собственным предисловием, которое начиналось с того, что: «Мне повезло. Меня ругали хорошие и талантливые люди». Ругали. И вообще на меня когда-то очень большое впечатление произвели стихи Рильке о том, что не надо бояться того, что сильнее тебя. «Он ждет, чтоб Высшее начало его все чаще побеждало, чтобы расти ему в ответ». Надо иметь смелость и мужество сказать, что я не умею, я не могу, я не тяну…



СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ МОСКВЫ

— Вы возглавляете Союз писателей Москвы. Поделитесь историей организации?
— Она была создана в 1991 году как демократический союз, который поддержал новую демократическую Россию и Ельцина. Евгений Евтушенко после ГКЧП на короткое время возглавил СП СССР. При нем был создан Союз писателей Москвы (председатель Ю. Черниченко, первый секретарь В. Савельев). К сожалению, те, кто поддерживал ГКЧП, очень правильно сориентировались и захапали все имущество. А нас три года назад (беседа происходила весной 2007 года — В. К.) Михалков вообще выгнал на улицу — с нами не считаются. По статусу мы являемся региональной организацией, хотя по именам и по всему — организацией федерального значения и даже международного. Но наши власти то ли не знают об этом, то ли не хотят знать. Лужков нам по настоящему не помогает. Хотя странно, ибо он как бы единственный мэр, у которого есть своя организация — Союз писателей Москвы. Но, тем не менее, мы как-то живем. Но как мы живем? Я занимаюсь десять лет попрошайничеством: что-то дает московское правительство, иногда префектура. Вот недавно мы по факсу получили указ, подписанный Фрадковым о том, что на творческие организации выделяется 30 миллионов рублей. На все, кроме нашей.
— Какие «именами» гордитесь?
— Вознесенским, Ахмадулиной, Рощиным, Поповым, Курчаткиным. Покойными Володей Корниловым и Жигулиным…
— Анна Гедымин тоже ведь состоит в вашем Союзе?
— Да все нормальные люди в нашей организации, она как была, так и осталась демократической. У нас разрешается вступать в любую партию, в любой союз — кроме террористических и… (пауза) экстремальных. Поэтому мы живем нормальной жизнью, но, в принципе, мы единомышленники, потому что придерживаемся курса того, что Россия вступила на путь демократии. Сейчас начинают кричать о монархии или о том, что Путина на третий срок. В конце концов, это дело самого Путина, решать на какой срок он останется или нет. Но мы — за соблюдение конституции и за то, чтобы она была не только на бумаге, а чтобы ее в жизни осуществлять. Допустим, когда разгоняют марш инакомыслящих — я к инакомыслящим не принадлежу, я за сотрудничество с государством — считаю, что это нарушение конституции и вообще — демократические свободы надо защищать. Не надо просто радоваться, что мы живем в стране, где есть эти свободы. На самом деле они не всегда доступны и служат нам, а только числятся на бумаге.
— И в этой свободной стране сложно ли поэту издать книгу?
— Вот меня в прошлом году издало «Эксмо», и когда я к ним пришла впервые, они говорили, бери, мол, пример с Донцовой, с того, с этого. Я ответила: «Давайте, я буду сама собой». А потом мне говорят: «Странно, вы не коммерческий поэт, но книжки почему-то покупают». Вот и надо, чтобы книги были такие, чтобы они заинтересовали читателя. Надо искать к этому все пути.



ПОЭЗИЯ НИКУДА НЕ ДЕЛАСЬ, НЕ ДЕНЕТСЯ, И НИЧЕГО С НЕЙ НЕ СДЕЛАЕШЬ

— Каковы перспективы поэзии в России и в мире на Ваш взгляд?
— Как сказал великий поэт, «существует и ни в зуб ногой». Никуда она не делась, не денется, и ничего с ней не сделаешь. Сейчас или потом, немедленно или через время. Поэзия нужна человеку. Человек не может жить, только создавая машины, добывая уголь… Человек живое существо. Влюбляется он, любит что-то… У него есть душа. Хотя никто точно не знает, что это такое, но эта душа требует еще и того, что питает эмоции и указывает человеку возможность осознать, как он должен жить, как он живет. Простить себя или осудить. Это необходимая опора в жизни. И никуда она не денется. Перспективы поэзии таковы: что сейчас делает наша властная структура? Они говорят о культуре. Они словно забыли о том, что Россия всегда славилась своей замечательной литературой и музыкой. Литературы как будто и нет сейчас. Никто не думает о живущих писателях и о том, как поставить их на службу Отечеству, дать им такую возможность. Мы как будто раньше времени прогнаны на пенсию и вообще, так сказать, на тот свет убраны. Статуса нет у литературы настоящей сейчас.
— А всплеск популярности верлибров — где их место в русской поэзии?
— Я пытаюсь читать такие стихи. Я не вижу в них для себя несостоятельности, но считаю, что в русской поэзии верлибр-то не очень привился. Изредка пишем верлибры и мы, но очень редко, потому что есть условия: русский язык богат на рифму. Но вообще я терпеть не могу некоторых молодых поэтов, которые занимаются версификацией: отожмешь — ничего нет. Нет мыслей, нет чувства. Вот они по салонам разбредаются, читают стихи: кто круче, кто лучше. Какая от этого польза?
— Сомнительная. Но завершать на этой ноте интервью не хотелось бы. Жду Ваших пожеланий — для людей пишущих и читающих!
— Поэтам, как братьям и сестрам, желаю такого состояния души, что рождает стихи. Но помните, что не всегда так бывает. Иногда напишешь стихи и, кажется, что ты что-то такое замечательное сделал. Прочитаешь и потом подумаешь: «Да… Видно, я заблудился… Это все-таки не так уж и прекрасно». Но отчаиваться не надо.
А читателям желаю поменьше смотреть бездарных телевизионных передач, приучить себя хотя бы одну передачу в день смотреть по каналу «Культура» — он познавателен. Это работа, но это нужно. И постараться поменьше читать бульварного чтива — все эти детективы, женские любовные романы. Можно, конечно, когда едешь в метро или на работу в автобусе. Главное — не отучить себя от настоящего искусства, от настоящей культуры.
— А в стихах?
— В стихах? Хорошо. Прочитаю стихотворение «Секрет успеха».
Секрет успеха: лишнего не брать
В стремлении к достатку слишком смелом.
В чужие игры не играть,
Не врать
И не своим не заниматься делом.



Примечания:

1. Интервью состоялось в мае 2007 года. К сожалению, отредактировать и заверить его Римма Фёдоровна не успела — в течение года запланированные встречи постоянно срывались. Выверил беседу летом 2008 года Кирилл Ковальджи — за что я ему выражаю искреннюю признательность.
2. «Зеркало 2». Кимры: ОАО «Тверская областная типография». Кимрский филиал, 2006. Третья книжка серии «В зеркале» (Тверь: «Марина», 2008) была отмечена Анной Кузнецовой в знаменитой рубрике «Ни дня без книги» («Знамя», № 10, 2009).

Беседу вел Владимир КОРКУНОВ