Мы часто смотрим на часы одним глазком, легко и просто.
А стрелки-ножницы снуют: «Щелк-щелк, закройщик, поспеши
Судьбу порезать на куски, портной потом сошьет по росту
Из разноцветных лоскутков костюм для зябнущей души.

Все чаще серые тона с зеленым галстуком надежды...
Нелепо, грустно? Ну и пусть, получше, чем на рукаве
Золототканого сукна проступит грязь, черня одежды, –
Знать, был хозяин богачом, но пачкал руки по злобе.

Умельца ровные стежки сшивают тщательно лохмотья, –
Убоги ткани, но чисты, иголка излучает свет.
Другое время на часах, иди, душа, в свои угодья:
Cтупенькой вверх – ступенькой вниз, набросив тряпки прошлых лет.

Мы часто смотрим на часы одним глазком, легко и просто.
А может, стоит поглядеть чуть-чуть внимательней порой?
Не за горами спрятан миг, когда, костюм пошив по росту,
Его примерить на себя предложит опытный портной.
Плотина
На бурном пороге воздвиг он плотину
Из прожитых лет – как заслон от врага,
Который ударит предательски в спину:
«А помнишь, когда-то бурлила река?..»

Тревожное «до» и спокойное «после»
Не встретятся – кладка прочна и мудра.
Вот только ночами – с единственной возле –
Бывает, не спится ему до утра.

А волны былого накатом бьют в стенку,
Достал до печенок размеренный стук:
«С кем бродит принцесска – в царапках коленка,
В каких палестинах забытый твой друг?»

Вскочить бы, уйти в пиджаке нараспашку,
Забить на запреты, нырнуть с головой
В ту жизнь молодую с последней рубашкой
И первой любовью – как в омут, как в бой!

Жена повернется – вздохнет ли, заплачет?
Размеренный быт, подросли сыновья…
–Бес лезет в ребро, паразит, –не иначе
Придется в бутылке топить упыря.

На бурном пороге воздвиг он плотину
Из прожитых лет, как заслон от врага.
Все глуше и глуше – cквозь времени тину:
«А помнишь, когда-то бурлила река?..»

Мельчает народ, забываются лица.
Как сонные рыбы в стоячем садке,
Мы будем в проблемах до смерти томиться,
Мечтая по жизни проплыть налегке.

Мысли – живые камни
Двигаю не спеша.
Глыбы воспоминаний
Жмутся, друг друга кроша.
Трением греют уши
Где-то внутри головы.
Тихо лежу, простужен,
Вижу плохие сны...

Город красив, как в сказке.
Солнца багровый край
Крыши поджег. Без тряски
Мчится вечерний трамвай.
Искры роняя в небо,
Надвое режет проспект,
Словно буханку хлеба.
В пальцах зажат билет.

Я одинок в салоне.
Нервно окно дрожит.
Ветер, беснуясь, гонит
Мимо обрывки души:
Книги и снимков ворох,
Письма – конвертную рвань.
Будто рассыпанный порох,
Строки любви и брань.

Вспыхнут обиды жарко,
Злой заклубится дым.
Без остановок – к парку
Бросивший тех, кем любим.
Женщин грустные лица,
Строгие взгляды друзей.
Мчится трамвай, и снится,
Рельсы летят быстрей.

Мысли – живые камни
Двигаю кое-как.
Глыбы воспоминаний
Держат друг друга в тисках.
Тихо лежу, простужен,
Боль разрывает висок.
Сплю я или разбужен?
В память –
трамвайный
звонок.

Скорый, прогудев: «Я еду в Азию!»,
Мимо деревень привычно мчится.
Мишка шепчет: «Что за безобразие?»
И в окно вагонное стучится
Носом – допотопной черной пуговкой.
Столик задрожал – переживает,
Полка заскрипела вдруг испуганно:
«Разве так с друзьями поступают?

Плохо тротуар заасфальтирован
В городе-разлучнице Самаре.
Девушка споткнулась – вся в малиновом,
А потом исчезла на вокзале».
Взглядом разобиженно-встревоженным
Мишка провожает остановки.
Искренне любимый – ныне брошенный
С детством распрощавшейся девчонкой.

Первые удары мира взрослого...
– Винни, остаешься жить в России.
В Оренбурге подарю серьезного
Маленькой соседке в платье синем.
Стуки-перестуки, расстояния.
Плюшевый горюет, мне не спится.
Скорый – молодец, по расписанию
В Азию загадочную мчится.

Был рай для уток и ондатр.
В погожий день играла рыба,
За кистью следуя луча,
Рисующей на глади вод
Блестящей краской горний взгляд,
Шептало озeро: «Спасибо
За тишь, за жизнь». Тут палача
Принес на грязных лапках крот.

Вот семя – крохотный побег
Пробился в мир. Тшедушный, ломкий,
За ним другой... И корни зла
Сплелись, воды живой прося.
Шуршал тростник: «Теперь мой век»,
Сужалась водяная кромка.
Напасть плодилась и росла –
Так рыба передохла вся.

Задул бродяга-суховей,
Исчезло даже мелководье.
«В степи ни уток, ни ондатр, –
Хвалился ковылю тростник,
Кичась упругостью стеблей. –
Кругом одни мои угодья,
Я выпил озеро, собрат,
Иссяк на дне его родник».

Питая малое большим,
Величье растворилось в куче
Ничтожных, тянущих к себе
Все соки жизни в алчность губ.
Над бывшим водоемом – дым,
Горит тростник – обычный случай.
Шагает пламя по тропе,
Зола и пепел – вширь и вглубь.

Скатилась медленно слеза,
Нажало сердце тормоза.
Завалидоль-ка
С утра присадку на движок.
Твой календарь насквозь промок.
Крестов-то сколько…

Крошильщик тихий облаков,
Насыпав снега, был таков –
Не обессудьте.
Коляска – юзом на сугроб,
Снежинка – на сыновний лоб.
–Смахни, простудит.

До поликлиники – квартал.
Диагноз – приговор-вандал
На айболитском,
Проехал танком по судьбе.
Визжащим траком: «ДЦП», –
За детским писком.

Вдыхая выхлопную гарь,
В киоске купишь календарь.
Крестообразно
Итожить, но не ставить крест.
–Я не оставлю! – крик-протест,
Стон в небе ясном.

Дорога сделалась легка –
Крошильщик выжал облака,
Прибив сугробы.
Кoляска катится домой,
Четырехкрыло за спиной.
...Вдвоем до гроба.

Кресло – как в самолете,
Тесен зажим головы.
Лазером доктор водит –
Опухоль меньше вроде.
Выбритый до синевы…
Славься, мастер-цирюльник,
Он же – стрелок-радист!
–Верьте, живой покойник.
Шторы – на подоконник,
Веки упали вниз…

…жарко – закрыты храмы.
В пыльных одеждах Хеврон
Вспять повернул от драмы,
Мула схватили хамы.
Загнанный Авессалом
Лес возомнил спасеньем,
Кроны – защитой от стрел.
Пряди волос, как змеи,
Веток обвили шеи –
Вырваться не сумел…

…краны бровей подняли
Веки, от груза дрожа.
Лязгнул зажим из стали:
–Вы от кого бежали?
Волосы – тьфу, не душа.
–В церковь схожу, покаюсь,
Дело пойдет на лад,
Смерти тиски разжались…
«Лазер – хи-хи», –смеялись
Лампочки в сотню ватт.

Тают антарктические льды
В мировой купели океана.
Над Сахарой – грозы и туманы.
В Африке морознo, дохнут львы.
Снегопадом давится Ташкент,
Словно пловом, – тошно в непогоду.
В майке Новогоднее к народу
Зачитал российский президент.
Коммерсант с Центрального – якут
Закупил чукотские бананы.
Есть у чукчей ездовые ламы,
Прямо к трапу спелый фрукт везут.
Только в Штатах – тишь да благодать,
Колпаком Америку накрыли.
Белых нет, язык там суахили,
Правит вождь – он людоед и тать.
Что же делать, милая, скажи?
Надоело кушать апельсины,
Хочется варенья из малины,
Елки бы – не пальмы – для души.
Потеплело лучше бы в сердцах,
Злобы поубавилось глобально...
На планете теплой и печальной

Мне за минуту до свиданья
Нагадила на китель птица.
Отважно тер платочком ткань я,
И так хотелось застрелиться
У входа в славный «Парк культуры»
При всем скоплении народа:
–Ну опоздай немножко, дура...
Водой бы смыть... Да где ж тут воды?..
Ворона – крупная зараза,
Как белка, прыгала по веткам.
В Афган ее с таким бы глазом,
Бомбометать в душманов метко.
Вот села на киоск газетный,
Поступком вызвав озаренье –
Прикрыл я «Правдой» незаметно
На форме место оскверненья,
Как раз портретом Горбачева
(Миазм вкушая плюрализма,
Познал бы, олух неученый,
Всю пагубность капитализма
И занимался нацвопросом,
Чтоб мы, друзья, не грызлись с вами.)
Любовь моя пришла с начесом,
Сверкая голыми ногами.
Когда же я, хлебнув «Салюта»,
В часть прилетел довольной птицей,
Сел Руст*, являя миру чудо,
На Красной площади столицы.

Кожан распахнут, мутные глазищи, –
Отец-начальник нам куска не бросит.
Он с кулаков дерет большие тыщи
И водку жрет вдвоем с шалавой Тосей.
Плюются на пол шкурками от сала,
Кидают псу цепному скибки хлеба.
А нам с братишкой и картошки мало.
«Ешь с кожурой, –мне мать велит, –не гребуй».
Чтоб контриков никто не раскулачил,
За мзду папаня правит документы.
«Ты пионер – подхвостье коммунячье!» –
Бранится дед, кольцом бьет в темя медным.
И дядька-крестный не дает мне спуску:
«Ща нашинкую, как кочан, Иуду»,
А баушка, сжав губы в курью гузку,
Волчицей смотрит: «Дурень необутый,
Не крестишь лба, кичишься красной тряпкой.
Ужо придуть спасители Расеи,
Повесють и тебя, и Федьку с мамкой
На радость нам и прочим богатеям».
Батяня – гад, сгноил зерно в овраге,
Боялся повторенья продразверстки».
………………………………………….
«Морозов Павел» –подпись на бумаге,
По-детски кругло приговор отцовский.

В лесу нальется соком земляника,
Повиснут капли кровушки на травке.
Вернется мамка – в хате пусто, тихо,
Лишь тараканы бегают по лавке...

Доносчику, как правило, –кнут первый.
Герою –золотой сусальный пряник.
...Что сделаете вы, когда, к примеру,
В налоговую стукнет сын ваш Павлик?

На мир спустилась благодать:
Стряхнув с ветвей капель тоски,
Лучи, чтоб зря не пропадать,
Цветков согрели лепестки,
Траву, что чахла в немоте –
Во рту держала стынь дождей.
Лес ожил, высох, и везде
Вскипела жизнь в котле затей.

Казалось, май спасет от бед,
И счастлив будет каждый куст.
Природы девственный рассвет
Встречает сучьев звонкий хруст.
По лесу живности толпа
Бежит, летит... Голодный сок
Утробы жжет, кругом борьба:
«Съедят сейчас? Оставят впрок?»

Убил – спасайся от зубов,
Беги и ешь: кто враг, кто друг –
Совсем не важно, лес таков –
Жестокий бесконечный круг.

Себе товарища для игр.
И только бобр жует кору,
И только всех сильнее тигр.

Хрущевок старческий покой
Взрывает май – палач тоски.
На кухне дряблый мухобой
Из чашки вытащил клыки,
Очки надев на синий нос,
Присел, дверь тихо затворя,
Строчить в милицию донос:
«Сосед маньячит втихаря».

«Проезд запрещен» –строгий знак!
Паркует к обочине Вечер
Тонированный «кадиллак».
Шагать пешкодралом далече,
К тому же Туман от реки
В аллеях бесчинствует парка,
А Вечеру жаль башмаки,
Лиловая замша так марка.
Молочная стелется гладь,
Скрывая коварно грязищу.
Не видно ни зги, вашу мать!
Звонит по мобиле Ветрищу:
«Туман – нелюдимый бирюк –
Разлегся плашмя на дорожках,
Объезд – непредвиденный крюк.
Ночь – девушка в звездных сережках
Не станет меня поджидать,
Стуча каблучком одиноко.
Будь другом, подуй, чтоб прогнать
Куда-нибудь в глушь лежебоку!
Сочтемся, какие дела».
И, ветра порыв предвкушая,
Машина разгон набрала,
Злым выхлопом знак провожая.
Дымит шашлыком ресторан,
Под музыку – пьяные речи.
Опять – перебравший болван –
Храпит под столом долгий Вечер.
Его черноглазая Ночь
У речки с Туманом в обнимку,
А Ветер, чтоб другу помочь,