Дипкурьеры ездят в командировки по расписанию, утвержденному руководством. Но иногда выпадет и такая, что запомнится на всю жизнь. Вот рассказ В. Артамонова о поездке в паре с Е. Гулиным на о. Шпицберген:
Начало командировки было обычным: получили почту, выехали на Ленинградский вокзал. 2 февраля 1992 г. погрузились в вагон, а 4 приехали в Мурманск. Поместили нас в тресте "Арктикуголь". Там есть что-то вроде гостиницы — кабинет с диваном.
5 февраля отчалили. Часа два было хорошо, пока заливом шли. А как в открытое море вышли, сразу шторм! Лучше бы заказали каюту попроще, но в середине судна, там меньше кидает, а тут: вверх-вниз, вверх-вниз… На кровати не удержишься! Вализы привязать пришлось. На палубу не выйдешь: ночь, ни зги не видно и холодно. Как начало бросать, баллов 5-6! Пассажиров укачало. Все вокруг облевано. Вонища. В туалет не войдешь. Бывалые говорят: "Выпейте водки, лучше будет". У нас, конечно, было. Но думаем: ни грамма, а то заснешь. А что-нибудь случится, не выскочишь, не спасешься! Вместо 2 мы шли 4 суток. И все в шторм. Когда питались, капитан как-то менял курс, чтобы болтало меньше на время обеда. Ели в две смены. Всегда было первое. Потом стали питаться в одну смену, так как многие перестали ходить, лежали из-за морской болезни. Терпеть можно, когда тебя болтает несколько часов, ну, сутки, но когда четверо, терпежу уже нету! Ощущение, будто кишки внутри болтаются. Когда стали подходить к Шпицбергену, стало легче — там лед появился. Так новая напасть: наш пароходишко стал лед носом колоть тем местом, где наша каюта находилась. Скрежет страшный. Неприятно, ужас! Как зубная боль! Ледокол никакой за нами не пришел. И мы во льдах застряли. Стоим. Что делать? Капитан по радио связался с берегом. Отвечают: "Через час пришлем вертолеты". Ждем. Час, другой, третий… Все в замешательстве, нет вертолетов! Выяснилось, у вертолетчиков кончился то ли антифриз, то ли масло зимнее. И этот антифриз и масло, оказывается, мы им и везем. Ну, капитан вышел: "Ребята, так и так. Есть добровольцы отнести хотя бы на один вертолет антифриз?" Нашлись двое. Взяли один рюкзак и по льду пошли. Пошли, значит, а мы думаем, сегодня уж не прилетит, хоть до берега и не так далеко. Темно, но берег стал видеться, особенно там, где электрические лампочки горят. Потом слышим, один вертолет прилетел. К нам приходят, говорят, вам нужно выходить. А как выходить? Вертолет на лед сесть не может, так и завис, правда, низко. Только трап выкинул. А внизу от винтов пурга! Метет, с ног валит! Мы на лед с диппочтой с борта спустились, кое-как сквозь пургу под вертолет пробрались, свои мешки в него забросили и сами забрались. Слава Богу! А лету до берега оказалось минут 10, не больше. На берегу уже машины из консульства. Тепло, хорошо. Лампочки уютно в машине горят…
Приехали в консульство. Почту сдали. Нас сразу в столовую. Ее прозвали "народная": ешь, пей, что и сколько хочешь. Хоть первого, хоть второго. Хоть компот. Многие даже с собой забирают в банках. На острове деньги свои ходят, боны. А столовая бесплатная. Мы тоже поели, постарались. Консул говорит: "Ничего ребята, пару дней отдохнете и обратно!" Мы обрадовались, помылись, расслабились чуть-чуть. Пять минут проходит, прибегает: "Ребята, почту забирайте!" Мы: "Как?"
"Забирайте! Надо назад, капитан боится, что пароход раздавит льдами, и он вообще отсюда не уйдет!" Мы говорим: "Там ему водой надо заправиться для умывальников, для готовки".
"Ребята, никакой воды, нужно уходить, раздавит!"
Ну, что? Мы быстренько оделись. Почту приняли. Ее килограмм 200 было. Снова вертолет. Так же подлетели. Не садится, зависает. Винтами крутит. Стали почту выгружать. Одно место заскользило по льду! Чуть не в полынью… Побегали, поволновались… Но все закончилось благополучно. Помогли нам перегрузиться в ту же каюту. Будь она не ладна!
Вдруг слышим: "Чтобы судно развернуть, надо лед вокруг взорвать!" Другой голос: "Рвать нельзя, надо, чтобы хоть чуть-чуть посветлело". Решили рвать. А на палубе мат-перемат! Шахтеры, а среди них взрывники были, кричат: "Куда рвать? Пароход на крен и под воду уйдет". Решили задраить люки. Задраили. И тут как жахнуло! И опять мат: "Нельзя, мол, так близко заряды ставить!" Командир кричит — взрывать! Но судно так потихоньку развернулось и пошло… Думаем, хоть на обратном пути повезет. Куда там! Только отошли, как началось! В общем, с 4 по 12 число с небольшим перерывом так и болтало. Это не расскажешь, это надо прочувствовать. Воды нет, в туалет лучше не ходи… Мы женщин спрашиваем: "А как же вы выдерживаете?"
"Да так", — говорят, — "как и вы…"
В один голос с Гулиным говорим: "Вернемся — свечку поставим". Так и гудит в голове: шторм, болтанка, ночь.
Пришли в Мурманск. Начальства никакого. Шофер привез нас на вокзал, помог добраться до вагона. А проводница говорит: "С таким грузом не пущу!" Мы ей и паспорт дипломатический показывали, и умоляли, что не свои, мол, вещи везем. Нет и все! Стоит насмерть. Начальник поезда, лицо кавказской национальности, тоже насмерть стоит. Побежали к начальнику станции. Его, конечно, на месте нет. Одна кассирша сидит. Мы ей: "Ради Бога, дай телеграмму в МИД". Она: "Не имею права!" Тут майор милиции подошел, прочитал паспорта, говорит: "Дело серьезное, ребята не свои вещи везут" (т. е. не челноки, значит, мы). "Давай депешу", — говорит кассирше. Какую-то депешу дали. И ответ получили. Главное — на бумаге. С этой бумагой к начальнику поезда. Уж как он ворчал и ругался, как будто это его собственный поезд! Почти так оно и оказалось. Только сели, снова появился: "Идите, мол, кто желает, эротику смотреть. В 7 и 9 вагонах показывают до 4 утра за деньги". Думаем, да, жизнь настала! Демократия! А заработать на двоих мы должны были 2664 норвежских кроны. Нам эту сумму в консульстве дать не смогли. Долго мы их в Москве выбивали. А еще дольше этот рейс помнили.