лишь только птиц умолкнет голосок,
вода мой след процедит сквозь песок,

настраивая гаммы сентябрю,
закат сотрёт вечернюю зарю,

замрёт в лагуне королевский краб,
не будет спать лишь только жалкий раб

у жарких ног трепещущих твоих,
пытаясь сочинить короткий стих.

Огня мне у тебя не занимать,
пока мои не отсырели спички,
до запятой хочу тебя понять,
о чём со мной чирикаешь по-птичьи?

Вдруг оглушаешь трелью соловья,
то соблазняешь криком перепёлки,
того гляди, умрёт душа моя
иль разобьётся в мелкие осколки.

Но и тогда я буду жить тобой,
чудесным снам, фантазиям внимая,
до самой искромётной запятой,
дыханье спящей даже понимая.

То ли ночь, то ли день на дворе,
Облаков подсинённые пятна,
Режу буквы на тёмной коре,
А значение слов непонятно.
Подсознание водит рукой,
Подвигая к созданью шедевра.
Пусть попробует кто-то другой,
У кого закалённее нервы.

Изнываю в глубокой тоске
И свихнуться рискую,
Узкий след на прибрежном песке
Ежедневно рисую.

Снег оседает библейскими ливнями,
Светлой фатою деревья укрыло по грудь,
За поворотом сливаются тёмные линии,
След колеи навевает прощальную грусть.

Белые копны да чёрные пажити,
Кони гнедые да посвист горячих плетей,
Буду признателен, если покажете
След улетевших ещё поутру лебедей.

Силюсь взлететь, да крыло перебитое.
Разные судьбы, дороги и разная высь.
Ветром доносятся песни твои самовитые…
Радость моя ненаглядная, чу, отзовись!..

Белое облако, белое, пенное.
Белым по чёрному я провести не сумел,
Жизнь оказалась нежданно такою мгновенною,
Что удивиться из нас ни один не успел.

Куда ведёт дорога санная,
Неужто в заводи любимые?
Настало времечко останнее,
Для нас с тобой неповторимое.

Что ж, кланяюсь тебе опоясно,
Оставлю блажь, что всё устроится,
Простуженному мне не боязно,
Со времени той славной Троицы.

Пытаюсь к покрику прислушаться,
Но слышу речи бестолковые.
Прямые тропы всюду рушатся,
А боковые – тупиковые.

Вот-вот покличет выпь осенняя,
Отнимет всё нерасторжимое,
По сердцу дрожь пойдёт последняя,
Из глаз слеза неудержимая.