Жук полированный с длинною шеей дрожащей,
Млея, щекочет колготки надкрыльем блистающим
И отражающим отсветы рампы. И к вящей
Радости публики, сладостный стон исторгающий,
Он запирается в темени влажной межножья,
То улюлюкая, то повинуясь ласкающей
Длани смычка, то слепцом посреди бездорожья
Вдруг спотыкается (это стаккато), то лающей
Гончей рванется, а женщине, похотью музыки
Одолеваемой, хочется длить, но и выплеснуть
Райскую муку. В объятьях счастливые узники
Переплетаются в струнном блаженстве неистовства.
То ли анафема, то ли лавина гремящая,
То ли молитва любви с дьяволенком под сердцем...
Слушают люди, фольгою конфет шелестящие, —
Мнится им действо ни много ни мало — концертом.