Именно так можно назвать Владимира Ивановича Каризну, которому 25 мая исполнилось 75 лет. Что-то есть в его стихах такое, что привлекало и привлекает внимание лучших композиторов Беларуси. Более 200 стихотворений поэта положено на музыку Юрием Семенякой, Евгением Глебовым, Дмитрием Смольским, Игорем Лученком, Эдуардом Ханком, Леонидом Захлевным и многими другими. Изданы сборники песен «Клубные вечера», «Люблю тебя, Белая Русь», «Соловей поёт», «Это наша Родина». Он – один из авторов Государственного Гимна Республики Беларусь, лауреат Государственной премии, награждён орденом Франциска Скорины.

Проникновенный лиризм его стихов хорошо ощутим в книгах поэзии «Край мой синеокий», «Журавлиный рассвет», «Свет ливня», «Теплота», «Тишина борозды», «Музыка в мире», «Души озвученной мелодия», «Минута света» и других.

А он в траве колышет тихо листья,
Живой голубизною он струит.
Отец к нему спешил воды напиться,
Дед приходил во время жатвы пить.

И я стою с надеждою на лучшее,
Смотрю в его живой водоворот,
И всё, что явно тайной болью мучило,
По нём сплывает – и плывёт… плывёт…

И чью-то вдруг ухмылку грязноватую,
И грязный камень, брошенный в меня,
Своих друзей, их искренность невнятную
Я забываю, даже не виня.

И чувствую прикосновенье ветра,
Пью влажное дыхание росы.
Смотрю, смотрю в берёзовые недра,
Где лоси эхо на рогах несли,

И думаю, что жизнь вся переменная
Печалью или радостью своей…
Как хорошо, что есть вода волшебная
И жаворонок, вьющийся над ней.

Сколько ни смотрю среди берёз, –
Не видать весны моей счастливой,
Что со мною шла на сенокос
И звенела в сердце тихой лирой.

Но песенка моя ещё не спета,
В моих лугах ещё пасётся лето.
Хожу я земляничными борами,
Вовек живу певучими дарами.

Вижу солнце на моих следах,
Звёзды опекают мне ладони,
Блеск цветов не сбили на лугах
Вороных годов лихие кони.

И песенка моя ещё не спета,
В моих лугах ещё пасётся лето.
Хожу я земляничными борами,
Вовек живу певучими дарами.

Я прошу: ну дайте, дайте мне
Право на такую, может, силу,
Чтоб отвёл я тот печальный снег,
Что на путь опустится немило.

Ведь песенка моя ещё не спета,
В моих лугах ещё пасётся лето.
Хожу я земляничными борами,
Вовек живу певучими дарами.

Ещё зима,
В лесу же над полянами
Весенних дней дрожит волшебный свет,
И проглянули сонные проталины,
А в их глазах – минувшего секрет.

Ещё в душе
Зимы твоей метелица,
Но всё ж по краю отступает лёд.
Вот-вот и там, где синий холод веется,
Небесных крыльев прошуршит полёт.

Загадочное… синее… рассветное…
Заворожи, сиянье, закружи, –
Всё дорогое, тайное и вечное
Быстрей глазам и сердцу покажи!

Искры вьются… Иль слова искрят?

Время будто на волшебных вёслах, –
Всё плывёт… Мелькают наши дни.
Затекли смолистостью на соснах
Шрамы от войны.

Только в сердце – боль времён неблизких,
Ей травой уже не зарастать,
Хоть теперь и славных обелисков
Меж берёз родимых не видать.

Где-то вновь разбой, а мир – беспечный…
Думай, человек, живи смелей!
На земле огонь пылает Вечный,
Но нисколько в мире не теплей…

Ржаные поля, и леса, и озёра,
Родник на лугу… Журавлиная грусть…
Прислушайся, – шепчут родные просторы:
Люблю тебя, Белая, Белая Русь.

Ну как не любить хаты те, что сияют
У синих озёр и полей золотых,
Где хлебом и солью друзей привечают
И с песней проводят, как самых родных.

Мир помнит и нынче, как ты воевала,
Что каждый четвёртый в земле – белорус.
С Отчизны сынами Москву отстояла
И жизнь отстояла, о Белая Русь.

У этих озёр надо всё же родиться
И слушать их говор, и видеть зарю,
Чтоб сердцем и долей навек причаститься
К тебе, моя чистая Белая Русь.

Ещё весной на дереве засох,
Но ветер не занёс его в песок.
Не бросил в реку… Тронул и отстал
И тот опять на ветке трепетал.

Потом и вовсе тихо провисел,
Покуда осень не пришла ко всем
И не взмахнула стынущим крылом,
Холодным не откликнулась дождём.

И листья, что шумели и росли,
В лад с птицами здесь дружно петь могли,
Под ветром убегали от погонь,
В грозы ещё трепещущий огонь, –

Вдруг стали как-то вянуть и желтеть:
Раз лето всё ж прошло – пора лететь.
Разбушевался жёлтый океан,
Как будто мощный заиграл орган.

И вот под этот шум в осенний срок
Слетел и тот – давно сухой – листок…

                                             Внучке
Мелодию вбирает чуткий слух, –
На скрипочке своей играй же, Настя,
Пусть по смычку сбежит
мне в сердце счастье
На миг вечерний, посветлевший вдруг…

Мечтательно играешь ты ноктюрн,
И молнией покажется мгновенье.
Я чувствую твоё в нём вдохновенье,
Твоих святых и самых чутких струн.

Не тронет душу яркое рядно, –
Сближаешь ты родимые святыни,
Какие дьявол опустил на дно.

Чаруешь в этой звонкой поздней сини,
И звёзды, что цветут, как георгины,
Бросает вечер для тебя в окно.

Певец Анатолий Подгайский
От грома и от молнии родился –
И этим песня яркою была.
Он с нею в колыбели породнился,
Она от сердца к сердцу повела.

Никто не думал, что в мальчишке русом,
С глазами голубыми – от озёр! –
Жила душа всей житной Беларуси,
И в ней шумел вершинами наш бор.

И вспыхивала молнией дорога,
Где он ходил, где с песнями бывал.
Он, посидевший за столом у Бога,
Огонь тот Божий щедро раздавал…

Сын молнии и грома был стихией:
Непредсказуем яркостью своей.
А на стихию – взгляды всё такие,
Знакомые ещё с далёких дней.

И оборвали чудную дорогу,
И песню, что подарена ему.
Её уж нет. Она теперь у Бога,
За ней сходить бы надо, но – кому?