В девять
поезд уедет
пустым.
Останусь охранять
пустой вокзал.
Отрешенность наступит на ноги,
залезет на руки и
сядет на плечи.
Время идет —
и я пойду,
волоча билет
весом с пустой вокзал.
На плечи
давит —
значит, что-то
мешает.
Отрешенность:
с рук не скинешь,
с ног не столкнешь...
Уйду, как время, останусь пустым вокзалом.

В ромашковом поле лягу спать
с женщиной. Она вколет в тело ядовитые стрелы.
Ты знаешь, бывают просто сны, в
которых нарезанная морковь сыплется со стола, а
в магазинах продают творог. Только б не моргнуть
после того, как день умер в закате.
Зеленое солнце созрело в
твоих изгрызенных ладонях, на песке
выступил иней —
ты рассказывал о снежном августе и
дни улетали...
В каменных ступенях чувствовалась нервозность —
кто болен?
Ключ на шее
не подходит к этой двери, за нею
уже спряталась
та любовь,
что изредка мигала в оболочке твоего волчьего глаза,
испачкала кровью.
А после
желтых листьев не плакали
дожди; дуло.
Я готова вернуться в будку, лишь бы звучали гудки. А зачем нам телефон? Есть ромашковое поле — спать, спать...