Пожила, говорила, в Питере,
поживи в Нью-Йорке.
Была молодой,
теперь побудь не очень,
поживи такой, как есть,
ведь другие умерли.
Кто с крыши упал,
повесился, кто допился,
кто за славой добегался,
кого обожала, с кем говорить желала,
а ты живешь со своим несвятым писанием.
Без героев, без гениев, без начальников.
В конце империи, как в учебнике,
остались лишь генералы.

" — А чайник, кто? — Кипит. — О, чай спаситель наш".
Бенедиктов, Бивак
А как Достоевский в Семипалатинске,
а как Пушкин в Елисаветграде,
а как Пастернак в Марбурге,
как Мандельштам в Вологде,
а как Цветаева в Медоне,
а как Ахматова в Ташкенте,
а как мы в Бруклине, ой-вей.

Во дворе у меня вьюнок разросся по стенам,
словно Лига вьюнка одобрила без защиты,
а еще крапива растет, сорняки, деревья-худышки,
а в горшках, хотя не сажала, взошли цветочки.

Как в названии шоколадных конфет
"Золотой петушок", "Золотая рыбка"
что-то есть китайское пополам с франко-русским,
А ислам с католичеством, с индуизмом в цветной фольге?
А халвы не желаешь турецкой? Я давно уже дома
не говорю по-русски.

Да, возможно, я это хочу сказать, ведь не другое.
Лао-Цзы, старичок, до конца советовал выговориться,
выразить, то есть, полностью, что себе хочешь,
а потом замолкнуть. Все, уезжаю на лето.