Из вокзала — на площадь. И сразу купили колпак
Желто-синий, снабженный бубенчиками перезвона
С карнавальными духами:
                              это тебе не толпа,
Но мундиры и рясы, а рядом — метла и корона.

Это древнее шествие здесь называется "цуг" —
Коллективный проход и орание песен на кельше,
Чтоб сама география спутала север и юг,
Чтоб история взвыла куда веселее и горше,

Чем в учебном пособии… Цугом идти в полумрак
На мерцающий факел (и это порыв, а не навык!)
И гордиться, что твой настоящий дурацкий колпак —
Он и впору пришелся, и все-таки падает набок.

Татьяне Железняк
Пока деляга рыскает в уставе
И зависает книзу головой,
Пока сигнала ждет городовой,
Отогревая косточки в Управе,
Лирический поэт лежит в канаве
И только небо видит над собой!

Не приемля бабочек в натуре,
Нацепляешь "бабочку" на горло,
Мелкий бес, которого раздули
Так, что вся округа перемерла.

Говорю тебе членораздельно:
Уходи по-мирному, не засти
Облака, счастливые смертельно,
Бледные и гордые в ненастье, —

Уползай из лиственного царства
Лирики, беспомощной и сирой,
Где твое сюжетное коварство
Невозможно,
          Господи помилуй, —

Говорю с веселою тоскою:
Если сам не сгинешь,
обдуритель,
Я тебя языческой рукою
Передвину в смежную обитель!

Осталось: дождь, ВДНХ,
Охапки гречневой сирени
И капли в пригоршне стиха:
Недоуменье и прозренье…

— Вперед, вперед (рога трубят!),
Минуя мухинских гигантов, —
Туда, где стражником — солдат
При входе в ад, отнюдь не Дантов! —

…Осталось: ересь наяву,
И острое, как нож, банкротство,
И — рухнуть замертво в траву
У павильона "Скотоводство".

Надоело рваться за Синей Птицей,
Надоело гнаться за черной кошкой,
Слыть училкой, будучи ученицей,
И бежать на пир со столовой ложкой.

Наша память поздняя неподъемна —
Посему то мечемся, то кемарим.
Я сама в себе, как страна, огромна
Со своим Кавказом и Заполярьем,

Со своими Западом и Востоком…
И, покинув рыночный околоток,
Я несусь на нет!
          Я ведома Богом.
Я теперь — противница ваших сходок.

И под песню нежную о Трансвале,
Что горит в огне (как любовь к соседу),
Уплываю вдаль на речном трамвае.
Отражаюсь в ряби
          — и еду, еду…

Наблюдая небес полыханье
И обиду прощая врагу,
Посидеть у разбитой лохани
На последнем своем берегу.

Перейдя постепенно на шепот
("Тише, мыши, — кузнечики спят"),
Благодарствую: все-таки опыт,
И руины, и поздний закат,

И деревья стоят при параде,
Увяданию наперекор…
И негоже просить о награде,
Потому что и так — перебор.