«Формула успеха» Евгения Степанова — книга, поймавшая «звезд» отечественной эстрады на пике их славы — полна иронии, сплетен, жизненного опыта и… ностальгии. По 90‑м годам, когда мы ждали перемен к лучшему, верили, что громкие слова, сказанные в годы Перестройки и позже, в начале 90‑х, станут плоть от плоти нашей жизни. В те годы, помимо прочего, буйно расцвела отечественная попса/эстрада. Порой безжалостная к текстам, беспощадная к музыке. Кто знал, что в 2000‑е планка падет еще ниже, а на одной мелодии (утрирую) можно будет создать целый альбом? Интервью со «звездами» большими и малыми — известными ныне и канувшими в безвестность — вошли в «Формулу успеха». Интервью, взятые, в основном, во второй половине 90‑х.
Оправдан ли, по прошествии полутора десятков лет, выход такой книги? Вероятно, да, поскольку «большое (а равно и малое. — В. К.) видится на расстоянии»; одни проекты-однодневки заменены другими, да и кто сейчас вспомнит Евгения Кемеровского, Влада Сташевского, когда-то считавшихся «мега-звездами»? Кто в будущем вспомнит нынешних поп-певичек, от одних названий которых оторопь берет, например, «Поющие трусы»? «Голосящий лифчик» еще бы придумали!
И все-таки что-то просыпается в душе, когда вчитываешься в ответы этих, ушедших с телеэкранов людей, что-то отзывается на подкорке. Вспоминаются забытые сейчас песни, и залезаешь в Интернет, чтобы узнать — что сталось с тем же Сташевским, чье «Позови меня в ночи — приду» до сих пор напоминает о первой любви; что случилось с Ириной Салтыковой, признающейся Сергею Бодрову («Брат 2») в любви к самой себе?
Потому, в первую очередь, это книга-ностальгия, главное достоинство которой — искренность, взаимоуважение и открытость, отсутствие пафоса — казалось бы, неотъемлемой части шоу-бизнеса. Очевидно, ответы «звезд» по большей части неглубоки, а сами интервью носят, по большей части, развлекательный характер. Но такова на момент написания была цель автора — они брались для газет и журналов «Семья», «Крестьянская Россия», «Столица» и др. Евгений Степанов, однако, задавая острые вопросы, до уровня «желтой прессы» не опустился ни разу. А потому и артисты поддерживали «стиль беседы». Так, Михаил Муромов, отвечая на вопрос-вызов «Не пойму до сих пор — почему эта песня («Яблоки на снегу») оказалась так популярна? Слова-то примитивные», отвечает в высшей степени тактично (хотя Муромов способен и на ответы на грани фола — достаточно заглянуть в Интернет):
— Не уверен, что Вы правы. Видите ли, стихи и песня — это, как ни крути, два разных вида искусства. И часто бывает, что из прекрасных стихов никак не сделать песни. И наоборот, из слов незамысловатых, как, например, в «Яблоках на снегу» (автор стихов — Андрей Дементьев. — В. К.), получается песня, которая завоевывает сердца слушателей.
Это — чудо. Или все-таки нет? В чем, на самом деле, скрыта формула успеха? Можно, конечно, апеллировать к судьбе, к случаю, но это было бы слишком просто. Действительно, песня — весьма своеобразный вид искусства, объединяющий два других, стискивающих, сближающих до крайности. Потому в песнях нередки переделки даже классических стихотворений (что лучше для итогового результата; для поэзии, разумеется, это вряд ли допустимо). Потому стать поэтом-песенником гораздо труднее, чем можно себе представить. В кажущемся зачастую примитиве скрыто большее, чем «дурные» стихи — это текст к песне, полотно психологическое; в момент создания — уже! — некоторым образом музыкальное, и только в последний момент — поэтическое. К сожалению, об этом современные поэты-песенники подчас забывают.
Не только эстрадникам посвящена книга интервью. Наряду с Яном Арлазоровым, Александром Барыкиным, Ларисой Долиной, Юрием Лозой, Владимиром Маркиным, Борисом Моисеевым etc на вопросы Евгения Степанова отвечают барды (Олег Митяев, Вадим и Валерий Мищуки, Александр О’Шеннон), продюсеры (Бари Алибасов, Сергей Лисовский, Юрий Маликов), поэты-песенники (Илья Резник, Михаил Танич, Александр Шаганов), артисты цирка (Мстислав Запашный, Игорь Кио, Татьяна Кох, Юрий Кукес) и мастера «своего жанра» (Елена Камбурова, Анатолий Полетаев, Михаил Рожков). Не мыслители-интеллектуалы, конечно, но люди состоявшиеся, известные, а некоторые — с богатым жизненным опытом.
«Формула успеха» Евгения Степанова — это книга-рецепт. Оказывается, «звезду» можно сделать. О чем с уверенностью говорит Сергей Зверев (отвечая на вопрос, из кого он может создать «звезду»): «Из дауна — не могу, из совсем ущербного человека не могу, а так…»
Таких «звезд» сейчас на эстраде пруд-пруди, на подступах — так и подавно. Бизнес приносит огромный доход, и даже на его периферии кормится немалая индустрия. Но чтобы «сделать звезду», нужны великие деньги, проект; нужны, в конце концов, песни.
И тут — переходя к более «литературной теме» — вспомним поэтов‑песенников. Безусловно, и среди «эстрадников» они затесались, но куда больший интерес представляют профессионалы: Илья Резник, Михаил Танич, Александр Шаганов. Интерес к жанру оправдан. Поэты — существа эгоистичные, им необходимы и слава, и признание. А поэзия стране — не нужна. Приснопамятная дискуссия в журнале «Знамя» (№ 2, 2012) про литературу, существующую в отсутствии читателя, не дала ответа на вопрос: «Что делать?» (Его вообще быть не может, кроме очевидного — писать лучше.) Узкокастовость поэзии — профессиональной — напоминает замкнутый круг: читают/слушают/рецензируют друг друга одни и те же люди. Выход в пространство интернет-поэзии — бессмысленен: более полумиллиона авторов сайта стихи.ру, в основном, кормятся тем же — положительными отзывами от других «поэтов», кому они сами недавно оставили положительный отзыв. А стране — опять же — дела до этого мельтешения нет. Живут себе и живут. Пишут и пишут. Но симптоматийно одно: в обществе назвать себя поэтом становится стыдно; это как расписаться в своей беспомощности и ненужности. «Ах, он поэт, значит, ничего полезного делать не умеет, в жизни состояться — тем паче!» Налицо снижение престижа профессии, авторитетности поэтического слова — последнее страшнее. А в это время эстрадная/рок/фолк поэзия живет. И — процветает. Не трудно догадаться, что для поэта, желающего быть услышанным, уход в песенную поэзию — единственный (если не единственно возможный) выход. «Криминала» и «предательства» искусства здесь никакого нет. Прав Муромов: песенная поэзия — совершенно другой жанр. И потом — чтобы ваши умные мысли кто-то услышал, нужно привлечь аудиторию (в противном случае даже новые откровения потеряются в пучинах постоянно набегающей информации, поглощающей все и вся). Был бы так популярен Шекспир, если бы писал высоколобо, и проблемы, поднимаемые в трагедиях, выражал в форме философских эссе? Конечно, нет. Развлекая, поучай — этот постулат не отменял никто. Безусловно, элитарная литература должна хранить высшие достижения жанра, становясь искусством для потомков (во многом), искусством для искусства; проблема в том, что стихи (равно как и проза) прикладные (миддл) — слишком низкого уровня и либо играют на низших инстинктах (детективы, любовные романы и т. д.), либо уходят в пошлость и кровь. Отметим при этом, что герои интервью Евгения Степанова выбирают для чтения все-таки Чейза, а не Донцову с Поляковой.
А потому, ответственность перед поэтами-песенниками, — колоссальная. Снижая поэтическое, делая его (sic!) незамысловатым, важно закладывать глубокий смысл; развлекая — поучать. (Здесь вспоминается Бахыт Кенжеев, назвавший однажды Эдуарда Асадова хорошим мещанским поэтом — то есть, с точки зрения поэзии, стихи его плохи, но девочек, переписывающих его строки и плачущих над ними, он ничему плохому не учит.)
Об особости песенной поэзии говорят и собеседники Степанова. Илья Резник, ничтоже сумняшеся, считает себя, в первую голову, поэтом, отводя песням лишь раздел в сборнике стихотворений. Танич, например, закладывает в иные песни историю страны — вообще интервью с ним сплошь «политическое», несколько брюзгливое, нигилистическое. Без веры в политика (любого!), но с верой в человека. Резник при этом уважительно отзывается обо всех и вся — от людей до религий, а если и корит, то, не называя имен — конформистская позиция в современном обществе полезна — и это еще одна из формул успеха.
А вот Шаганов — баловень судьбы, и приход его в индустрию получился безболезненным и быстрым. При этом «баловень» здравомыслящий: «Я делаю песенные стихи. Но, естественно, я никогда не сравню поэта Мандельштама и сочинителя Шаганова! У меня еще крыша не поехала».
На мой взгляд, важной — едва ли не ключевой — частью книги стали беседы с артистами цирка и «своего жанра». Естественно, эстрадники и барды более раскручены, но искусство, которое, скажем, хранит Михаил Рожков (игра на балалайке) или передают из поколения в поколение циркачи Запашные — ценно, скажем мягко, не менее. Оно «тихое», это искусство, но сил, энергии, горения требует порой не меньше — много больше. Нужно быть очень мужественным человеком, чтобы не забросить балалайку — ну кому она нужна в наш циничный век? Нет, нужна. И тысячу раз прав Евгений Степанов, включая интервью с Рожковым в книгу. Тысячу раз прав Рожков (сейчас мастеру 94 года), несущий свой крест через годы. В балалайке — душа России. Балалаечников — мало, они оттесняются гитаристами, скрипачами — отличными и нужными мастерами; но, забывая о балалайке, мы становимся иванами не помнящими родства. И это страшно.
Жизненной мудростью (к сожалению, только в пределах жанра) наполнены слова Игоря Кио; немало удивительных случаев вспоминает Мстислав Запашный. Вот один из них: «Был такой дрессировщик Иванов, опытный, талантливый человек. Много лет работал со слонами. Все шло нормально. Но как-то раз один из его слонов отказался есть. Дрессировщик один раз дал ему еду, другой — слон ни в какую. Иванов рассердился и в сердцах ударил животное. Слон его тут же раздавил. А через несколько часов умер сам. Оказалось, он просто не мог есть — у него был заворот кишок. Животное, увы, не говорит. И нужно предвидеть, почувствовать, что оно хочет».
Только перевернув последнюю страницу, понимаешь, наконец, в чем же формула успеха. Она — в труде, в каждодневном трудоголизме, в отказе от многого отвлекающего, разрывающего на части. Формулы, на самом деле, нет. А есть труд, есть упорство, есть стремление и желание. Девять раз разбив голову о стену, на десятый ты эту стену обязательно пробьешь. Этому учит книга Евгения Степанова, а не чему другому. Не о «звездах» и «звездульках» говорит, а — об этом. О труде. И о том, что если действительно чего-то захотеть — возможно все.