Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

50-60-е


Константин Кедров

* * *

Как мерный страус, прошагало время,
Как фокусник по острию ножа….
И в зоопарке, брошеные всеми,
Затихли звери, дрыхнут сторожа.

Вот попугай – нахохленный дурак.
Вот попугай, он мой давнишний враг.
Вы помните, как злобноно, не мигая,
Нас поучали эти попугаи.

Их покупали, им доверяли,
Им судьбы мира порой вверяли.
Они орали, других ругая,
за непохожесть на попугая.

Теперь кричите, тупые птицы.
Кто вас боится?
Кто
вас
боится!



* * *

Ты нужна как сердцу вдохновенье,
Как мазок решительный картине,
Ты нужна как вечное движенье
Неподвижной скрипке Паганини.

Вот стоишь ты нужная и нежная
Все стихи тебя давно воспели,
И не мог смотреть на мир небрежно я
Раз глаза твои в него смотрели.



* * *

Трамвай перерезал путь
параллелями линий.
Они сошлись у кладбища
на могиле Лобачевского.
Небо рушилось вниз
Придавлен обвалом света,
я остановился –
тупик вселенной.
Я перечитывал
чугунную эпитафию

«Член общества
Геттингентских
северных антиквариев»
веиравкитна хынревес –
прочитал я наоборот
и понял необратимость времени.
Я вышел к себе
ЧЕРЕЗ
НАВСТРЕЧУ
ОТ
и ушел ПОД
воздвигая НАД...

Там за тихоконкатым
тонут тени листые
лес стоит –
лета перелистывает
там ты тоже
теряешь тождество даже
может выживет все же
журавль тонконогий
– время.



* * *

куда они, клоуны, клонят?
кого они, клоуны, корчат?
с арены клоунов гонят,
в застенках клоунов топчут....
а клоуны всё смеются,
их головы всё рыжеют,
а клоуны не сдаются,
хотя дураки жиреют.
смеются они веками
над жирными дураками.



* * *

Закопают в ров наломают дров
В тишине вращается ось миров

Не замажете кровь елеем
Не застроите мавзолеем
Кровью юношей тех алея
Истекал в мавзолее Ленин
И не ставьте на рвы заплаты
Не зарплаты мы ждем –
расплаты



восПОминание


Анатолий Умеров
Обнинск

Человек из завтра

В 1958 году в казанской молодежной газете была напечатана статья известного в то время шахматного обозревателя Якова Дамского. Статья была не о новостях в шахматном мире, а о поэте, стихи которого так поразили Дамского, что он предложил их вниманию читателей. Одно из этих стихотворений – «Ты нужна как сердцу вдохновенье, как мазок решительный картине...»
Автору этих стихов было 15 лет. Это был знаменитый в будущем поэт Константин Кедров. Эти стихи не нужно было заучивать, они врезались в память сразу и навсегда, Такова была их магия. Впечатляло то, как этот мальчик владел пером и языком, что лишь под силу маститым поэтам. Хотелось верить, что это у него не временно, что это не юношеский позыв ( господи, а кто из нас в юности не рифмовал «любовь –вновь», «любовь – кровь», реже «любовь – морковь»), что станет в будущем он значимым в России поэтом.
В 1962 году мне, студенту географического факультета Казанского университета, довелось познакомиться с Константином. Было это при следующих обстоятельствах. В то время толькотолько что зарождались Клубы веселых и находчивых, студенческие театры эстрадных миниатюр. У нас тоже образовался Университетский театр юмора и гротеска УТЮГ), куда со всех факультетов собралась, как бы сейчас сказали, «продвинутая» молодежь.
В этой компании оказался и Костя. Он привлек мое внимание сразу. Ну, вопервых, я уже знал наизусть его стихи и считал его интересным явлением, а во-вторых, не-в-то-временной интеллигентностью. А еще поразили его глаза. Они были у него как у врубелевского Пана, с какой-то хитрецой, но не язвительной, а «вот я тебе сейчас что-то скажу такое, чего ты еще не знаешь». И он действительно рассказывал такое, о чем мы знать не могли, потому что узнать про это в то время было достаточно непросто. Он рассказывал про кибернетику, про свитки, найденные в Кумранских пещерах, про фрейдовскую сублимацию энергии, про Кришну, после рассказов о котором я ловил себя на том, что бубнил под нос «ом мани подме хум». Он был в курсе всех литературных новинок.
Как-то мы услышали о том, что Твардовский написал продолжение своей поэмы про бойца – «Теркин на том свете». Но в печати ее не было, а почитать очень хотелось. Через несколько дней Костя приносит ее, отпечатанную на пишущей машинке. И в городском литобъединении он выделялся тем, что не славил партию, комсомол, великие стройки коммунизма. Не отрицая его поэтический дар, старшие товарищи по литобъединению усердно «впихивали» его в раздолбанную колею «социалистического реализма». Но он не шагал в ногу со всеми, а, как сталкер, протаптывал свою поэтическую тропу. Он не пел вдохновенно комсомольские песни с человеконенавистническими словами «прежде думай о Родине, а потом о себе» или «жила бы страна родная, и нету других забот». Он не дал превратить себя в человеческую биомассу под названием «совок», и поэтому власть относилась к нему с подозрением за его непохожесть на попугаев. И хотя в 60-е годы он был еще очень молодым, но его безошибочно можно назвать поэтом «шестидесятником» за гражданские стихи «Попугай», «Клоун» и др.
По окончании университета наши пути с ним разошлись. Но иногда в телевизионных передачах Костя опять ошеломлял меня щедростью своего ума, своих суждений. Помню его совместную программу с П.Капицей. С каким уважительным вниманием и согласием ведущий «Очевидного – невероятного» беседовал с Константином. А его дружба с А.Вознесенским и признание им особого места Кедрова в поэзии! Для меня знакомство с Константином Кедрповым – это как встреча с хлебниковским «будетлянином», как с человеком из завтра, поэтом, философом, гражданином. Мудрец сказал: «Бог решает, какой длины будет твоя жизнь, а ты решаешь, какой она будет ширины». Не только ширина, но и глубина поэтического творчества, философской мысли и жизни Кедрова еще станут предметом изучения будущих поколений литераторов, философов и благодарных читателей.

Прошли года и хиппи стали лысыми
Советский быт раздолбан наконец
А ты для строчек лучших
                         ненаписанных
Как детям неродившимся отец



Феликс Гринберг
Нетания, Израиль

Вестфак

Этюд о Казанском универе
62-го и 63-го

Конец-тупик улицы Ленина – ленинский университет,
Портик с колоннадой смотрит на восток,
А через мощёную улицу – Сковородка
Глядящая на запад…
Сковородка — это такой архитектурный новодел,
Омега бордового гранита, уложенная на спину,
С раскинутыми в стороны ногами
С молодым Лениным на гранитной призмочке,
На ней Ленин показывает на свой университет
И скамья внутри омеги его имени
(Построенная для нас, студентов,
Чтоб под ним себя чистили,) –
Вся эта точно обозванная нами сковородка
Смотрит на колоннаду универа,
То есть на запад…west
Солнце в зените, красный мрамор раскаляется,
Глаза на запад, скамья печёт задницы, как блины –
Skovorodka, blin!

Собираемся там, отсидев утро в библиотеках,
Ни один из нас, кажется, не с лекции:

Сэм Шер, мехмат, преподаёт сковородникам Норбер-
та Винера, проект искусственного интеллекта.
Боря Максимов, филфак, показывает пантомиму,
Как Марсель Марсо идёт против бури,
И утягивает себя с наших глаз долой на верёвке.
Толик Умеров, географфак, поёт свои песни
Про то, как он был моряком на дальнем востоке
В городе Советске, и тихо уводит лучших девчонок.
Володя Булычёв медально скалится чеканными шутками.
Йося Молдавский с маленьким аскетичным личиком
Всех нас восторженно любит.
Саша Кипнис – голубоглазый нежный красавец
Ещё не знает, что очень скоро, забитый армейскими
«стариками», ткнёт себе в лицо автомат.
И Костя Кедров, самый странный из компании,
Гуляющий сам по себе – то появится, то пропадёт,
То молчит, а то долго распевает стихи….

Как только солнце
Перестало жарить нас на ленинском мраморе
Ориентированном на запад,
Мы всей той компанией скрылись от непогоды
В тёплые необъятные ленинские вестибюли
И сам собой родился Westfak
Вестибюльный факультет
И опять вест
И снова фак лекции
И снова ровно на запад от колонного входа –
редакция малотиражки «юный ленинец»
Дававшей нам тогда приют
В долгие зимние.

Через пару лет поехал я на вест-запад – в Ленинград
Поступать на режиссерский курс Товстоногова.

После обычных абитуриентских рассказа, басни,
ещё каких-то этюдов на месте,
Я решил вынуть из рукава козырную карту:
(сказал так: сейчас я вам прочту стихи, которые ни-
кто ещё не знает)
И прочитал два:
«Как мерный страус, прошагало время,
как фокусник по острию ножа...»

Напротив, за столом комиссии
Рядом с Товстоноговым
Сидел Сергей Васильевич Гиппиус,
Педагог ЛГИТМИКа
Племянник Зинаиды Гиппиус

Он по ходу стиха очень заострил на мне взгляд
А потом сказал: а ещё что-нибудь можете?
Я прочёл второй стих:
«Куда они, клоуны, клонят...»

После экзамена Гиппиус нашёл меня в толпе
И потрепал по щеке
Поступил я тогда на этот курс
При конкурсе 200 человек на место

Но сегодня мне гораздо ближе то,
Что после экзамена, когда мы ждали
Не зная чего, просто бурлили каждый своим,
Ко мне подошёл один из нас –
Жаль, что не познакомились,
И хмуро сказал:
(он был расстроен, чувствовал, что не поступит)
– Откуда ты знаешь Костю?
Я ему сказал, откуда…
А сейчас говорю вам.
Вива, skovorodka
viva, вестфак