ОЛЕГ СИРИН
В ГЕЛИОПОЛЬ
* * *
* * *
Ты видишь, как ёжится Солнце в углу
И катятся головы с трона,
Где наших полков, где архангелов труб
Звенящие медь
и глаголы.
Бумажных царей
предпоследняя рать
Колышется в такт с ковылями.
Ты рыбой об лёд не хотел умирать,
И жить в синеве
окаянной
Кромешных минут и прожорливых ног
Сверкающих храмов империй.
И скалится запад, и проклят восток,
И мера деления –
север.
И катятся головы с трона,
Где наших полков, где архангелов труб
Звенящие медь
и глаголы.
Бумажных царей
предпоследняя рать
Колышется в такт с ковылями.
Ты рыбой об лёд не хотел умирать,
И жить в синеве
окаянной
Кромешных минут и прожорливых ног
Сверкающих храмов империй.
И скалится запад, и проклят восток,
И мера деления –
север.
КОФЕ С СНЕГОМ
В лапах огромной медведицы
Кровь одичалой кормилицы.
Ляг ко мне в снег – перемелются
Буквы в созвездья кириллицы.
Грудь перекрёстков стреножили
Вкус января, запах праздника.
Ляг на крыло – станем воздухом,
Пьяными гроздьями азбуки.
Кофе со снегом… Зеркальными
Будут глаголы беззвучные.
Ляг ко мне в слог переплавленной
Наглостью рук необузданных.
Кровь одичалой кормилицы.
Ляг ко мне в снег – перемелются
Буквы в созвездья кириллицы.
Грудь перекрёстков стреножили
Вкус января, запах праздника.
Ляг на крыло – станем воздухом,
Пьяными гроздьями азбуки.
Кофе со снегом… Зеркальными
Будут глаголы беззвучные.
Ляг ко мне в слог переплавленной
Наглостью рук необузданных.
* * *
Мне нужны жабры, чтобы дышать –
это шанс опуститься до звёзд…
Мне нужны жабры, чтобы молчать
на синих мазках акварели…
Нам нужно время, чтобы убить –
эти пару часов с циферблатом…
Нам нужен воздух, чтобы зажечь
электрическую лампу с джинном…
Вам нужен чай из пластилина,
чай из ветвей мухомора,
загипсованных инквизиторов
и символа жреческой касты…
И тогда, мы все дружно забудем то,
что мы все дружно забыли…
это шанс опуститься до звёзд…
Мне нужны жабры, чтобы молчать
на синих мазках акварели…
Нам нужно время, чтобы убить –
эти пару часов с циферблатом…
Нам нужен воздух, чтобы зажечь
электрическую лампу с джинном…
Вам нужен чай из пластилина,
чай из ветвей мухомора,
загипсованных инквизиторов
и символа жреческой касты…
И тогда, мы все дружно забудем то,
что мы все дружно забыли…
№ Ь
Не спрячется, не скроется Всевидящее Око,
Не нужно конспирации и кодовых замков.
Привычка к разделению – концепция эпохи,
В руке стандартизации – расхлябанность умов.
За чёрными кулисами – зашторенные взгляды,
Под шляпой ростовщичества – осиное гнездо,
Под небом революции разыгрывать спектакли –
Работа информации, системы ремесло.
Машины, криптография, пароль и кабинеты,
Условная символика, химический раствор.
В глаза глобализации, огромная планета,
Смотри – на отражение, на страшный приговор.
За блеском многословия – лишь нити кукловода,
В пробирку со свободою подсыпан купорос.
Под маской сострадания, под знаменем штрих-кода
Не спрячется, не скроется Всезнающий Вопрос.
Не нужно конспирации и кодовых замков.
Привычка к разделению – концепция эпохи,
В руке стандартизации – расхлябанность умов.
За чёрными кулисами – зашторенные взгляды,
Под шляпой ростовщичества – осиное гнездо,
Под небом революции разыгрывать спектакли –
Работа информации, системы ремесло.
Машины, криптография, пароль и кабинеты,
Условная символика, химический раствор.
В глаза глобализации, огромная планета,
Смотри – на отражение, на страшный приговор.
За блеском многословия – лишь нити кукловода,
В пробирку со свободою подсыпан купорос.
Под маской сострадания, под знаменем штрих-кода
Не спрячется, не скроется Всезнающий Вопрос.
АНДРОМЕДА
В букет собираю кометы
Для тебя, обречённо всевышней.
В ночь к твоей принесу я постели
Астрономии синий колпак.
Усни, моя боль – Андромеда, –
Обнажая свою беззащитность.
Вновь из родинок на твоём теле
Я пытаюсь сложить зодиак…
Тебе подарил бы планеты
За мерцанием Альфы Центавра,
И рождение, вспышкой сверхновых,
Тех галактик, которых не счесть.
Усни, моя боль – Андромеда, –
На кровати из звёзд и пульсаров,
На плече полусонного Бога,
Оставайся такой, как ты есть…
Для тебя, обречённо всевышней.
В ночь к твоей принесу я постели
Астрономии синий колпак.
Усни, моя боль – Андромеда, –
Обнажая свою беззащитность.
Вновь из родинок на твоём теле
Я пытаюсь сложить зодиак…
Тебе подарил бы планеты
За мерцанием Альфы Центавра,
И рождение, вспышкой сверхновых,
Тех галактик, которых не счесть.
Усни, моя боль – Андромеда, –
На кровати из звёзд и пульсаров,
На плече полусонного Бога,
Оставайся такой, как ты есть…
СМОРОДИНА РЕКА
Что в этом мире Яви
тебе открыто свыше?
Иван родства не знает,
но знает, что дурак.
И щит возьмут славяне,
а дальше – видит Вышень,
всей черни изваянья
окружат Китеж-град…
тебе открыто свыше?
Иван родства не знает,
но знает, что дурак.
И щит возьмут славяне,
а дальше – видит Вышень,
всей черни изваянья
окружат Китеж-град…
*
Что знает эта девочка,
в руках держа глаголицу,
на требище языческом
умершая вчера?
Не убежать от вечности;
каким богам мы молимся?
– бумажным, электрическим,
кумирам механическим…
Смородина Река!
в руках держа глаголицу,
на требище языческом
умершая вчера?
Не убежать от вечности;
каким богам мы молимся?
– бумажным, электрическим,
кумирам механическим…
Смородина Река!
* * *
Заклинай своих змей,
изумрудный тритон,
вынимая из глаз
отрешённый карбункул.
Лабиринт без путей,
без углов посолонь,
для смешных русых нас –
ворожба по чешуйкам.
Как трещит скорлупа
размалёванных снов:
твой левит – чародей,
посмотрю равнодушно
на пластмассовый шар,
стрелки жидких часов.
Заклинай своих змей,
если это так нужно.
изумрудный тритон,
вынимая из глаз
отрешённый карбункул.
Лабиринт без путей,
без углов посолонь,
для смешных русых нас –
ворожба по чешуйкам.
Как трещит скорлупа
размалёванных снов:
твой левит – чародей,
посмотрю равнодушно
на пластмассовый шар,
стрелки жидких часов.
Заклинай своих змей,
если это так нужно.
* * *
Египтянка, твои локти
пахнут мускусом и мылом,
Белым сфинксом охраняю
эти сонные глаза.
Египтянка, в Гелиополь
мы поедем в выходные
Похищать его дыханье,
слышать мёртвых голоса…
Египтянка, ты прекрасна
словно грань обожествленья,
Первобытных ритуалов
в танце пьяного костра.
Египтянка, нам подвластно
изгибать дугою время…
Их небесное кресало
низводить на города…
Египтянка, к телу Нила
принеси мои ресницы,
Иероглифом песчаным
нарисуй нас на воде…
Египтянка, эти крылья –
жертва воздуха для птицы,
Рассекая мирозданье
вечно тянутся к тебе…
пахнут мускусом и мылом,
Белым сфинксом охраняю
эти сонные глаза.
Египтянка, в Гелиополь
мы поедем в выходные
Похищать его дыханье,
слышать мёртвых голоса…
Египтянка, ты прекрасна
словно грань обожествленья,
Первобытных ритуалов
в танце пьяного костра.
Египтянка, нам подвластно
изгибать дугою время…
Их небесное кресало
низводить на города…
Египтянка, к телу Нила
принеси мои ресницы,
Иероглифом песчаным
нарисуй нас на воде…
Египтянка, эти крылья –
жертва воздуха для птицы,
Рассекая мирозданье
вечно тянутся к тебе…
* * *
Не дождёшься вовеки исхода,
Каждый выход – начало пути.
Астроном – это способ звезды
Наблюдать за своею природой…
Отрешись от себя, видишь, крылья
Тянут к небу, а ноги к земле…
Что им глас, вопиющий в пустыне?
Что им звёзды в твоей голове?
Каждый выход – начало пути.
Астроном – это способ звезды
Наблюдать за своею природой…
Отрешись от себя, видишь, крылья
Тянут к небу, а ноги к земле…
Что им глас, вопиющий в пустыне?
Что им звёзды в твоей голове?
* * *
Сюрреализм в твоих руках –
Врата Иштар – плавник дельфина…
Река, сгибая Андрогина,
Велеречиво вводит страх…
Чешуйки молятся на волны…
Кто в снах упругий исполин,
Кто истукан,
тотем,
тфилин
Горящих глаз в луче исполнен…
Там мёда нет, но есть акриды –
Застывших мыслей эмбрион.
Глотая пыль, Лаокоон
Змеиной жаждет панихиды…
Твоих вопросов и зрачков…
Там нефилимы сеют в круге,
Кресты апостолов в испуге
Развоплощая в мотыльков…
Врата Иштар – плавник дельфина…
Река, сгибая Андрогина,
Велеречиво вводит страх…
Чешуйки молятся на волны…
Кто в снах упругий исполин,
Кто истукан,
тотем,
тфилин
Горящих глаз в луче исполнен…
Там мёда нет, но есть акриды –
Застывших мыслей эмбрион.
Глотая пыль, Лаокоон
Змеиной жаждет панихиды…
Твоих вопросов и зрачков…
Там нефилимы сеют в круге,
Кресты апостолов в испуге
Развоплощая в мотыльков…