Живу, как крашу дней квадраты,
но непослушны краски часто,
я набираю винно-красный,
а он ложится желтоватым.

Лазурь напоминает дым,
когда кладешь ее без меры,
и в то же время темно-серый
вдруг одаряет золотым.

Последний день закрашу белым
и стану тихо отходить,
все дальше, чтобы охватить
издалека картину в целом.

И тут, весь холст еще любя,
постигну замысел, идею,
ошеломлюсь, похолодею
и автором признаю — не себя.

Хрустальным словом изогнув,
ладьей изящной и узорной
я мысль пущу по полотну
спокойной прелести озерной.

Я отпущу, она плывет,
плывут ладьи, их отраженья,
удваивая странный флот,
скользят по глади настроенья.

Немного в жизнь, немного вдаль,
плывут, звеня стеклянной снастью,
плывут, лелея свой хрусталь,
скорее к миражам, чем к счастью.

Плывут, о цели не спросив,
плывут прозрачно и красиво
не чувства, боже упаси,
а так, оттенков переливы.