Время вечернего чая.
Лампа над круглым столом
Светится, обозначая
Грань между злом и добром.

Что-то есть дачное в этом
Чае, веранде, окне.
В круге, очерченном светом,
В мраке, оставленном вне.

Кто я? Всего лишь прохожий,
Что из тумана возник,
Сам с привидением схожий
И ослепленный на миг.

Вечно взыскующий дома,
Прибывший издалека,
К этому сну золотому
Я притулился слегка.

Время от времени надо
Персти касаться земной.
Чай, и окно, и веранда
Пусть остаются со мной.

Добрый глоток на дорогу,
Подпись в прощальном письме.
Я ухожу понемногу
И растворяюсь во тьме.

на глобусе не обозначен мой
затерянный
провинциальный угол
картограф прозевал
и бес попутал
и перевал
завален был
зимой

и мимо проплывают корабли
Пржевальский на восток
Колумб на запад
никто сюда
не запускает лапу
ни пряностей
ни нефти
ни земли

мы прячемся под доменом MD
нас путают с Мальдивами
и Мальтой
(Мордовию стыдливо опускаю)
и кукуруза зреет под асфальтом
но где?

а мы живем вне времени и зон
но уголок наш почитаем раем
и удивленно скажет Робинзон:
смотри-ка
этот остров
обитаем

У вас – бабульки в беленьких панамах,
У нас поэты в кушмах. Боже мой,
Оставив тень свою в холодных рамах,
Во сне ты возвращаешься домой.

Здесь луч весенний согревает веко
И вдохновляет голубцов казан.
По языку текут вино и млеко
От мягких песен томных молдаван.

И, доверяя звуку, но не слову,
Как неприкаянная лимита,
Скользишь по переулкам Кишинева,
Не узнавая прежние места.

Душа, дитя айвы и винограда,
Затеряна в туманах Ленинграда,
И флуера затейливый мотив
Не достигает ваших перспектив.

Звезды
такие крупные и спелые
что кажется
протяни руку
и сами лягут в ладонь

Здесь собирают их затемно
и утром
выносят на станцию
свеженькими

Пассажиры берут ведрами
в дороге все пригодится

Прошлым летом
Ерофеич
выловил в Нижнем озере
вот такую
нет вот такую
вот такущую даже

Пассажир
дал за нее сто баксов
не торгуясь
правда спросил
не китайская ли
и увез куда-то
в Бендеры или Хабаровск

Теперь там светится
звезда Ерофеича
в Днестре отражается
или Амуре

Дядя Миша
понимает в семечках

к нему приезжают
на велосипедах и даже
на машинах

а горлинки и воробьи
под гипнозом
ходят кругами
вокруг ведра
с маленьким стаканчиком

вставил недавно зубы
дядя Миша
и сам теперь
может щелкать

Пишутся на пленэре
на ветру
на случайной купюре
вилами на воде

Вышептываются губами
выговариваются по слогам
выкрикиваются всем телом
и сотрясением почвы

Вышагиваются по дорогам
ведущим туда
где хорошо
где нас нет
где вечерний несказанный свет
и чистенькая старушка
жует беззубым ртом
и улыбается навстречу
слепыми от слез глазами

Останутся
книги
журналы
тетради
стопка белья
(не успела догладить)

заначка останется
в старом конверте
и все пустяки избежавшие смерти
останутся
платья пакетики чая
останешься ты
головою качая

листва опадет
еле слышно звеня
все будет
как было

и только меня

Так и не съездила в дальние страны
не бросалась в морские пучины
не смотрела на землю из космоса

сижу на бережку
в платочке
смотрю в темноту

где же ты братец Иванушка
в каких краях

водой наполняется след

невдалеке от Одессы
много южней Москвы
к востоку от Бухареста

у дома родного