В последнее время отец обратился к святому.
Библия переехала с полки на рабочий стол.
В его руках Псалтырь сама открывалась.
Его днями были псалмы, которые он читал по вечерам.

Отец встречался с Господом у себя в комнате.
Молитвы, которые я слышал сквозь стену,
разделяли дни.
Я не знал никогда, о чем он толкует с Господом,
что они друг другу говорили.

В последнее время отец разрывался
между домашней церковью и городскими церквами,
которые знали его наизусть.
Здесь проводил он свое время,
между Богородицей и Господом.
Когда он уходил, святые спускались с икон и следовали за ним,
невидимые, по улице. Я это знаю, потому что отец
постоянно с кем-то разговаривал,
хотя никого кругом не было.

Отец ходил по городу,
разносил Слово Божие.
Для тех, у кого было время, и для тех, у кого не было.

Карманы у него были набиты молитвами,
которые он раздавал бедным.
— Это за долгую жизнь, — говорил он, — это за детей.
Это за прощение грехов, за грехи несметные.
А это за спасение души! Души перелетной,
что покинет тело свое земное и уйдет к вечному.

Да, у отца карманы были набиты молитвами,
как мои карманы были набиты воробьями.

В последнее время отец приготовил
все необходимое для ухода.
Черный костюм и рубашку, галстук и лучшую обувь.
— Наверное, надо, чтоб он выглядел хорошо на встрече с Ним, — говорил я себе,
одевая его при горящих свечах
в свете утра, погруженного в туман...
В тот день Мрака нас было трое:
я, его окоченелый труп и холодный свет свечей.

Видишь ли, я никогда не понимал, зачем Всевышнему
наши души.
Зачем Он собирает наши души в царствие Свое,
еще с самого начала. Именно Он, у Которого все.

Значит, надо быть очень внимательным —
а то завтра Господь придет и испросит душу мою!
Душу испросит, а я еще дела своего
не окончил.
Даже с женщиной, которая дни мне тревожит,
ожидающая меня в цвете черешни!
Буду внимателен, а то Господь испросит!

— Хотя лучше бы Он мне не попадался!
Пусть остерегается, потому что не Он сидел в комнате смерти!
И не Он увядал живьем от тоски! — говорил я себе,
одевая отца
в холодном свете свечей
и утра, утонувшего в тумане.

Слова, которые я послал тебе, тебя не затронули.
Одни говорят, что они рассеялись в воздухе,
а другие, что упали они, как чайки, к твоим ногам.

Слова, которые я послал тебе, тебя не затронули. Ни они,
ни звезды, которые я каждую ночь бросал в небо,
чтобы они тебя встречали.

Я и не знаю, ждет ли меня день с воробьями иль мраком
за стеной, перед нами поднятой.
Царь Мрак. Но сердце мое все равно с ним не считается
и не набрасывается в сады зм?ея, чтоб украсть для тебя
розы. Розы, из которых змей добывает свое счастье.

Конечно, на сей раз тоже
ничего я не добьюсь этими карманными доказательствами!
И опять стыдно мне перед вербой, загораживающей мне дорогу,
и перед воробьями, которые мне прямо сказали, что я свихнулся.
А что мне делать! Сердце рвется вперед!
Да, оно все еще верит, что своим стуком сломает
стену, перед нами вставшую.
Все еще верит, что по ту сторону стены
ты держишь розу живую, посланную втайне
по адресу твоего голоса и рук твоих.

Мое сердце стучится в стену! Всеми силами — в стену,
пока я вскармливаю из последних сил гиен иллюзий,
гиен иллюзий, что меня потихоньку поедают.

Да, мое сердце убежало из дома тебя встретить...
О, не надейся, что этой ночью спасешься.
Этой ночью я стену разобью, тебя открою!