влюбленные
в постели
перед телеэкраном
вместе с людьми
(прощание с патриархом)
продвигаются к храму
в свете фонарей и глаз
упругое касание облаков
клавесин дыхания
колоколов
 

осоловелое озеро
сквозь парусину туч
свинцово блекло
уключины чаек
и тошнотворные крики без бога
пальцами веслами
листаются волны
пустыни
сквозит
в спасительной лодке на дне
в космической глубине
ковшом
переключатель каналов лежит
 

изнемог
бурелом рекламных щитов
и растяжек
в игральном калейдоскопе листвы
в хоре охранных сигнализаций
колотых хрипах
вновь выручает
неслышно идущий снег
в арбузных валенках темноты
 

бейсболка мелькнула
шнуровкой корсета
наскальным бизоном
не видевшим звезд
перехватчиком дыхания
богатых и влюбленных
шахматной фигурой храма
вновь поднятым колоколом
с малиновым звоном
марианской впадины
финансового 
краха
дверного звонка
 

перочинный ножик
женского тела
невесомая живопись
половинок воздушных шаров
дышащие звуки
животрепещущей мандолины
разделяются
в голом поле
пирамидальным тополем
обозначающем дорогу
из рая
 

в судовом журнале
сигарный пепел
первого инквизитора нового света
белый сахар свободы
тростниковых свирелей
обретенные чистые подушки
набитые черной шелухой
фиксированных сновидений
вулканического пепла
звучащих аккордов
черных клавиш
вагонного перестука
железнодорожного пути
 

в кромешной контрабандной тьме
стелется красная икра
потока автомашин
под белесыми фонарями
с вспоротыми облаками
мерцающими звездами сигарет
и руганью по громкоговорителю телескопа
в ожидании братьев по разуму
 

покой и воля над вершиной
язык изменит чужака
но странно деревце рябины
пылает шеей индюка