Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Штудии


Юрий ЛИННИК



ТРИЕДИНОЕ

Евклидово пространство впервые искривилось в Казани. По мановению Николая Лобачевского. Не считаясь со здравым смыслом, параллельные дерзко пересеклись. Это ошеломило Фёдора Достоевского. Он понял: душа человека живет в неевклидовом космосе — ей привычны парадоксальные сдвиги и смещения.
Это пространство давно освоил Лоренс Блинов.
Вспомним, как создатели неевклидовой геометрии пытались верифицировать свои идеи:
— К. Ф. Гаусс брал в качестве опорных точек три горных вершины, дабы проверить, какова сумма углов в грандиозном треугольнике — увы, она не отклонилась от стандартных 1800;
— Н. И. Лобачевский радикально расширил масштаб замера — теперь треугольник наметили звезды; к сожалению, и на этот раз пространство не обнаружило чаемой кривизны.
Лоренс Блинов перенес угломер в ментальные измерения. Роль реперов в его книге «Три мира» играют три культуры — индийская, майяская, русская*. Внутри этого треугольника образовалось пространство, где параллельные — пусть ими символизируются независимые духовные традиции — сошлись и совпали в нетривиальном творческом синтезе.
Этот синтез осуществился в душе выдающегося композитора, поэта, мыслителя. Основой сближения — и последовавшей вслед за ним синергией — стала музыка. Мысленно три раздела книги я размещаю на полиэкране — вчитываюсь сразу в три колонки: получается поразительная полифония! Слаженная, гармоничная. А ведь музыка играется на трех разных континентах.
Чувствуете унисон? Уверен: его источник — магическая природа древних музыкально-поэтических манифестаций человеческого духа. Первично заклятие! Его ритмика едина для всех народов. Упругий и точный стих Лоренса Блинова обнаруживает ее.
На архаику автор смело накладывает модерн. Это его художническое право. Вот строки из гимна Tat Twam Аsi:

Все заполнено мною:
Все небеса и земли —
и тьма,
и сияние. Ты,
сидящий напротив,
не отворачивай взгляда!
Ты знаешь, что Я — в тебе,
Но не знаешь, что Я — это ты.

Могуче сказано! Стихи эти многослойны — попробуем высветить сквозящие друг в друге уровни:
—  гимны Ригведы отзываются здесь гулким эхом;
— но очевидны и обертона христианской мистики, устремленной к теозису; последние две строки созвучны Иоанну Богослову, но идут дальше его — в проекте отождествления Бога и человека;
— философия антропокосмизма у Лоренса Блинова получает очень сильное утвердительное звучание — стихи эти вызывают ассоциации и с Уолтом Уитменом, и с текстами Агни Йоги, и с верлибрами Константина Кедрова;
—  семантика стихов усложнена философскими исканиями постмодернизма с его установками на интерсубъективность, проблему другого «я» и т. п.
Многовековые пласты культуры отложились в творчестве Лоренса Блинова.
Войдем в мир майя.
Стихотворения «Йок Каб» проявляет архетип Мирового Древа. Как здесь оно похоже на древо Иггдрасиль из «Старшей Эдды»!
Сориентированное по сторонам света, Мировое Древо у Лоренса Блинова меняет окраску — задействована светомузыка. Оно предстает Красным и Желтым, Черным и Белым. Одновременно это и грани мистического опыта, и вехи человеческой жизни. Безупречно выстроенное ритмически и архитектонически, стихотворение обладает колоссальной силой суггестивного воздействия — Лоренс Блинов предстает в нем жрецом Всеединого Антропокосмического Культа.
В последнее время я проявляю большой интерес к поэтике русского фольклора. Поэтому с особым интересом отнесся к третьей части книги. Здесь Лоренс Блинов креативно переосмысливает русские песни. Впрочем, это не только переосмысление-вариация. И не только мастерски осуществленный стилизаторский эксперимент. Мне видится в этих стихах нечто большее: наделенный одновременно и абсолютным слухом, и проникновенной интуицией, Лоренс Блинов воссоздает в данном цикле ритмическую основу русской песни, освобождая ее от всех шумовых наслоений и исканий. В мир фольклора поэт вошел с безупречным камертоном. Убежден, что самоценные стихи этого цикла имеют еще и исследовательское значение — представляют из себя реконструкцию утерянных или искаженных первичных матриц и паттернов, предопределивших метрический строй русского фольклора.
Три мира предстают как ипостаси Великой Монады.
Лоренс Блинов уникален. Личностное начало достигает в нем своего максимума. Новая его книга является тому убедительнейшим свидетельством.

*Лоренс Блинов. Три мира. — М., 2007-2010