где смерчи от обиды гуляют по воде
                                             дома давно забиты в немецкой слободе
под тенью птиц бессметных мессии ждет гора
                                      ступни сметая смертных с бахайского ковра
бегут коты от мышки пророки от ильи
                                    где входят как отмычки смычки в монастыри
где ночь влетает в сумму посуда без герба
                                                 где покрывает всюду сухую речь кипа
где вскрыта подворотня раскатистыми эр
                                                где пахнущим сегодня торгует иновер
я остываю взглядом я чувствую себя
                                             безжизненным и слабым от послевкусия
полина не лукавя спрошу что азия у нас зима
                                                                            другая скоромная зима
не слышат наверху нас не видят не щадят
                                    раскатан снег как хумус на красных площадях
во всякие хоромы нацелился стрелец
                                                   качаются вороны над цедрою сердец
над мусором горящим посажены на шест
                                 мы пальцы свои прячем в заштопанную шерсть
увы еще к баранам вернемся в курене
                                                        ну а пока пора нам обедать у рене
молчать смотреть со склона как вдалеке видна
          бесплатна и бесплотна история одна
толкает берег лодку в
безверие на откуп
твоим глазам печальным
в капкан в капкан в капкан
гроза стучит по рамам
куда теперь пора нам
шагать по отпечаткам
лететь по буковкам

когда-нибудь и мы войдем в те пять
отобранных у тьмы стихотворений
и перестанем время удивлять
и мир делить на прочий и военный
и если я еще как голубь юн
и если ты еще как ветер шумен
то каждой каплей дождь стучит люблю
                                             люблю
                                             люблю
                                             люблю
                                  в прозрачный бубен

  я надеюсь на развале
  ослеплен и осиян
  среди множества названий
  выбрать книгу для себя

в эти самые мгновенья
в разговоре с мужиком
володимирский офеня
переходит на жаргон

изо всех своих сомнений
спрашивая что почем
понимаю я что мне не
по дороге с мужичьем

кто и бог и провокатор
ювеналий и авдей
кто под кепочку и каптур
прячет самый черный день

кто живет невыносимо
был ни с чем и стал никем
на ступенях магазина
голосует за икем

в эти самые мгновенья
в адрес мой и продавца
из пивного заведенья
обнаружились словца

– так какая тебе, гнида,
вдруг понадобилась книга?..

где зимы не религиозны где копят закись погреба
потусторонняя как весны дорога дальняя крива
гуляют лучники по следу и разрушают время сна
пришедшие на смену снегу оруженосцы ремесла
и обезглавленная воля приветствует дары бархан
глядящим в зеркало кривое семиодежным рыбакам
леса вздыхают кто такие и выдыхают соль лесов
кроваворукие богини лежат в объятиях стрельцов
и застревают гимны в острых пещерных именах на ять
и розовый сверлящий воздух гимнастки учатся глотать
машины к зеркалам несутся нам холодно нам холодно
и под ладонью иисуса покрыто крошкой полотно
– за пущей важностью цитат
неси меню, официант!
– чего изволите? вина?
– да.
– а может водочки?
– не надо!..

где солнце в говоре шипяще где неба опрокинут ящик
из запасного из рожка мишени дырчата башка
где в стену признаются и над кедроном легкий мост накинут
на лобный камень и песок стекает воском эпизод

– эй, человек?
– чего такого?
– кто нынче повар?
– иегова…

у окошка
вхожий в кожаном
и без стука
кобура
на кровати
за окошком
темных галстуков пора
что стоишь
вдова
в халатике
в левой чайник
в правой крест
две ощипанных голландки
заводское утро ест
у кого
очки
как проруби
рыбья
нижняя губа
у того
шепотка скорби
и отверстие у лба
поглядим в окно
сокольники
в ноги глянем
аю-даг
и сосут чифирь законники
на бадаевских складах
доживем ли мы
до завтрево
отойдем ли от окна
если нам
способность
зарево
видеть
больше не дана
тьма москвая
тьма гранитная
снят халатик наяву
снимет ли
с предохранителя
вхожий в кожаном
судьбу