Я тебя замолю от любой непогоды...
Что мне ветры высокие, темная тишь,
Расстелю для тебя шелковистые воды,
Напишу тебе песню, покуда ты спишь.
Приглашу всех волшебниц к твоему изголовью,
Пусть тебя ублажают – кого же еще?
А потом напою тебя нашей любовью –
Сумасшедшей и нежной,
     Как щебет и щелк...
Ах, она будет легкой, как мартовский ветер –
То ли детская блажь, то ли явь, то ли сон...
Мы так странно одни, и на всем белом свете
Только ты, только я, только солнце и Он.

Давай отпразднуем все то, чего не будет,
Давай устроим праздник круговой,
Наладим жизнь без горечи и буден,
Где бабочки, и только.
     И с лихвой
Морозных звезд над солнечной долиной,
Твои леса и все мои холмы...
И мы вдвоем.
   И путь совсем недлинный –
Всего – от слова я до слова мы.
И это сочетанье, совпаденье –
Всю робость положу к твоим ногам,
Веление, везение, владенье,
Ты где-то тут,
А я – где ты, я – там.
И кружится, и вьюжится, и в небо
Уходит вся земная наша власть,
И пусть потом сказать посмеют –
      Не был.
Не знал. Не видел.
     Не напился всласть.

Ах, как просто любить на таком расстоянье –
Так плывется легко, так покорна вода,
И спасает меня от тебя расставанье,
Серебристые рельсы, дымы, провода.
Ты – владелец секретов, земных и небесных,
Все открыто в тебе – отдаешь просто так.
На просторах лесных, в переулочках тесных
Ты – единственный, видно, колдун и чудак.
И внезапно, и вдруг раскрываются недра –
Все сокровища ты раздаешь невпопад,
Так легко и безумно, безоглядно и щедро,
Но в безумии этом есть Божественный лад.
Я рукой проведу, я ладонью закрою
Твой бесстрашный, открытый, беззащитный висок.
Будь что будет, но вечно и этой порою
Я всех ангелов кликну к тебе на порог.

О, женщин имена – то Анна, то Марина!
Их солнечная суть, морозная краса,
Дыхание земли, и привкус розмарина,
И облачный ледок, плывущий в небеса.
Прислушайся к векам – звучит Сафо, София,
В них тяжесть тишины и влажность росных нив,
И судьбы всей земли, и все лукавство змия.
О, женщин имена – слиянье и разрыв.
История плывет – круги ее жестоки,
Но музыка слышна – то Леа, то Рахель,
И в этих именах любви моей истоки,
И Божий глас звучит над горечью земель.

Праздник Кущей.
Шалаши.
Шелковое время года.
Кто-то тяжесть снял с души,
Дразнит праздностью свобода.
Пусть невечной будет грусть,
Век бы нас не разлучали,
Снова радости учусь
На краю своей печали.

Жизнь упадет, догорая.
Лей, виночерпий, вино!
Мама моя дорогая,
небо над нами одно.

Неразделимо и цело,
в отличие от земли.
Видишь, звезда пролетела,
видишь, туманы прошли.
Ветер приходит с повинной –
слезы в его парусах.
Слышишь, рожок соловьиный
там, на ничьих небесах.

Идти куда судьба ведет,
не думая, не выбирая.
Туда, где облако скользит,
где ветер ледяной сквозит,
где одиночество не тяжко,
и воздух разрежен и сух,
и где захватывает дух,
и солнце ближе, чем ромашка.

Ни зла не помнить, ни обид,
ни даже радостей давнишних.
День словно молоком облит,
и влаги след на белых вишнях.
И снова, чем-то огорчась,
кто был мне близок – отдалится.
Есть только то, что нынче длится,
и только то, что есть сейчас.
Весь этот разомлевший день
с его туманной поволокой
и с белой тучей невысокой,
соскальзывающей в голубень.
И это все.
     Ни до, ни после
не существует, и не в счет.
Как медленно шагает ослик
Как время медленно течет

Идут дожди и наполняют мир,
Смывая кровь детей с печальных улиц,
И все деревья в трауре согнулись,
И плачет город, одинок и сир.
И нет конца горчайшим этим дням,
И нет причины ненависти вечной.
Что виноватый ангел скажет нам,
Вернувшись из страны своей беспечной?

Я с городом моим дружу,
Служу ему легко и верно,
Его служанка и царевна –
Над каждым камнем ворожу.
Я с городом моим на «ты»,
Всегда лечу ему навстречу,
Прислушиваюсь, не перечу,
И не пугаюсь высоты.

Я с городом моим навек останусь.
Даже после смерти.
Коснется утром сонных век,
Печать поставит на конверте.
Пошлет мне ангела-гонца,
Поставит стражу, даст опору
Во все века и в эту пору…
Любови нашей нет конца.

И что мне в этих буковках летящих,
Я и не знала их в своих уральских чащах,
Не видела, не слышала вовек,
Что мне их странный, их обратный бег
Спешу за ними кверху, по спирали.
Оставив долгий холод на Урале,
Я всматриваюсь в них, я их учу.
Вот-вот коснусь рукой и приручу.
Они приходят, радуясь, кружа,
И тянется, и длится ворожба.