О «Прогулках с Соснорой» Вячеслава Овсянникова

В «Северной Авроре» была опубликована крайне интересная вещь – первая часть «Прогулок с Соснорой». Помимо неоспоримого значения, которое имеет этот текст для литературоведов и историков литературы (любое личное свидетельство о большом художнике – ценность), кажется, что он особенно актуален сегодня – здесь и сейчас.
Глухой, полуслепой, но, к счастью, живо мыслящий поэт, стоит (прогуливается) на экране, сооруженном Вяч. Овсянниковым. Он приходит к читателю из пространства чисто языкового, оттуда, где пребывают в вечном полилоге «собеседники на пиру» – Гомер, Катулл, Сервантес, Дельвиг, Гоголь, Вячеслав Иванов… Одни персонажи близки протагонисту, другие зачислены во вражеский лагерь. Чего, например, стоит омерзительнейший Тургенев или ужасно пошлый Бунин. Значима форма высказывания – откровенность, свойственная таланту. Искренность равна художественности, если угодно.
«Прогулки с Соснорой» Вячеслава Овсянникова – текст, в жанровом отношении, необычный. С одной стороны – это дневник, о чем автор прямо сообщает в подзаголовке. С другой стороны – перед нами уже укоренившийся в культуре жанр «прогулок» (тут и развернутое эссе Абрама Терца «Прогулки с Пушкиным», и документальный сериал «Прогулки с Бродским»). «Прогулочная» (перипатетическая) тема отсылает к греческим философам – разумеется, к учителю перипатетиков Аристотелю и к его старшему другу-антагонисту Платону. Благодаря последнему нам известен образ парадоксального спорщика Сократа, который сам трактатов не писал, предпочитая проговаривать вслух неочевидную истину. Если угодно, то многие диалоги Платона, в некотором роде, тоже – прогулки с учителем, запись мыслей, которые стали толчком к собственному движению, припоминание значимого. Не случайно имя Платона у Вяч. Овсянникова упоминается неоднократно. Подобно этому великому идеалисту, Вяч. Овсянников записывает беседы с учителем, ищет созвучные своему сознанию мотивы, сортирует и монтирует преконструкт, условно именуемый Виктором Соснорой.
Писательский дневник – жанр еще более почтенный, формы его тоже бывают разные – одно дело, «Дневник писателя» Ф. М. Достоевского, другое – розановские «Опавшие листья» или что-то вроде повести «Ни дня без строчки» Ю. К. Олеши… Это текст авторский, по определению, своеобразная большая записная книжка писателя; там, часто, во фрагментарном нарративе можно почувствовать воздух, которым дышит сочинитель, понять причину возникновения той или иной фразы. Это почти документ, саморепрезентация.
Особенность «Прогулок с Соснорой» заключается в том, что не сразу становится ясно, чей это дневник. Безусловно, львиная доля отведена высказываниям мастера – Виктор Соснора эпатажен и свободен в суждениях, на первый (беглый) взгляд – радикален и кубофутуристичен, он почти готов сбросить с парохода современности половину пантеона русской литературы… Вместе с тем, читатель видит и слышит приведенные монологи (чаще всего – именно монологи) сквозь призму авторского «я» Вяч. Овсянникова. Если мы захотим понять из этого текста, кто такой Соснора, возьмемся, так сказать, реконструировать его фигуру, то автоматически попадем в ситуацию герменевтического треугольника, где вершины, отведенные автору и истолкователю займут, соответственно, Соснора и Овсянников, а реципиенту не останется ничего иного, как пробираться к сообщению автора через манеру высказываться истолкователя. Другими словами, было бы неправильным полагать «Прогулки…» некоей фотографией, матрицей большого художника. Быть может, Виктор Соснора и таков, а быть может, и нет – жанр оставляет место для вариаций. Вяч. Овсянников предъявляет «своего Соснору», я бы даже сказал, обнаруживает себя в его сентенциях.

Кто был моим учителем в литературе? Кто на меня влиял? Никто. Только книги. Неимоверное количество книг. Если бы вы знали, сколько я прочитал! Чего только не вместила эта бедная голова!

Вне зависимости от того, кто говорит, раскрывается суть сказанного. «Прогулки…», конечно, проза, – по ритму и синтаксису, но ее дневниковый характер, ее дискретность вызывают странный лирический эффект. Мартин Хайдеггер отличал поэзию от прозы манерой улавливания смысла: проза идет к цели последовательно, от пункта А к пункту Б, поэзия же кружит на месте – стихи все время сообщают нам об одном и том же. «Прогулки с Соснорой» разворачиваются в круге доминантных идей.
Дневник Вяч. Овсянникова – произведение многоплановое. Однако, в той или иной степени, приведенные записи объединяются вокруг двух макротем: 1) художник и социум, (поэт и внешняя жизнь), 2) художник и творческий процесс (поэт и язык).

Жизнь и так называемое искусство противопоказаны друг другу. Художник – это тот, кто видит не так, как все, и делает не так, как все. А это никаким образом не может нравиться тем, кто видит и действует, как все.

Снова и снова (по кругу) в «Прогулках…» доносится мысль – жизнь (социальное) враждебна творцу. Не всякому, впрочем, есть авторы, созданные для жизни, они чувствуют необходимость влиять на умонастроения, им не сидится в пресловутой башне из слоновой кости, они обласканы публикой и благосклонной критикой. Часто, они и сами – критика. Но в этом заключается некоторая слабость художников подобного типа. Они зависят от общества, они не могут без государства, их поддерживающего, они – лауреаты читательского признания – оказываются не свободны перед лицом чистого творчества. По крайней мере, герой «Прогулок…» видит себя вдалеке от суеты. Рефреном звучит обвинение окрестной жизни в неопрятности и неустроенности. Портрет суровой реальности 90-х гг. предстает на контрасте солнечной Франции.

Хоть отдохнул от этой страны, этой помойки. Три месяца мог жить свободно, не думая о завтрашнем дне. Работал. Я могу работать только когда солнце, свет, тепло.

Художник, который пишет не потому, что имеет общественный заказ, и не потому, что может заработать этим на хлеб, свободен от необходимости думать о читателе. В свойственной ему максималистской манере Соснора заявляет, что читателя, в общем-то, нет вовсе. Находясь в положении творческой свободы, Соснора судит справедливым судом великих и малых творцов. Имеет ли он на это право? Безусловно.
Утверждается существование двух типов культурного дискурса. Повсеместно преобладает иерархичный взгляд на историю искусства. Он свойствен р е ц е п т и в н о м у  д и с к у р с у, который нам знаком со школьной скамьи. «Гомер! Шекспир! Пушкин!» – никаких дополнительных объяснений в такой системе координат не требуется. Это классики, их статус закреплен потомками. Вопрос закрыт. Синхронный, внеисторичный подход к художественной культуре – свойство      т в о р ч е с к о г о   д и с к у р с а. Названные небожители здесь – равные среди равных. Они решают общие задачи. Одним решение, по мнению героя «Прогулок…», далось легко, другие потерпели фиаско. Конечно, Виктор Соснора, услышанный Вяч. Овсянниковым, пристрастен в своих оценках, конечно, он несправедлив, обвиняя Толстого и Тургенева в нежизнеспособности их творений, но несправедлив он только с позиции рецептивного дискурса, в своем, авторском сообщении он прав, отделяя союзников от оппонентов.

Переводчик – тоже писатель. Он как бы вышивает по чужой канве.

Вяч. Овсянников выступил в своем дневнике как переводчик В. Сосноры. Следует признать, что попытка оказалась удачной. Получился живой, информативный образ писателя и человека. Возникло уникальное соединение формы и содержания, искомый монтаж деталей, – встреча того, что хотелось сказать, и того, что сказалось. По крайней мере, такие впечатления вызывает первая – опубликованная часть дневника.