Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Проза


Александр ЮСУПОВ



НАВУХОДОНОСОР
(рассказ)

Эта нелепая история началась, когда простой сельский ветеринар Сережа Бабылин вернулся домой после тяжелого трудового дня.
Первым делом труженик открыл газету «Процветающий край» и там, среди заметок о падеже скота и пятом рекордном неурожае за последние четыре года, нашел статью, где сообщалось, что завтра через их деревню будет проезжать американский президент Пит Джоли, прилетевший погостить на даче своего русского коллеги Семена Семеновича Распилбаума. Хмыкнув от гордости за родное шоссе, на котором его дед заработал пенсию и геморрой, Сережа присел к столу и по привычке сунул вниз кусочек колбаски, ожидая, что в руку ткнется мохнатая слюнявая морда. Вместо этого, в беднягу тотчас же ткнулась мокрая и грязная тряпка. Антонина Павловна, не задумываясь о последствиях, огрела муженька с большого, бабского размаха и басовито добавила:
— Еще раз сунешь руку под стол — запихаю ее тебе в задницу!
Опасаясь за неприкосновенность столь необходимой части тела, Сережа поспешил ретироваться во двор. Там он и заметил своего друга, высунувшего из кустов опухшую, жалкую морду. Уже третий час бедное животное пряталось от праведного гнева домовладелицы.
Увидев хозяина, Навуходоносор выполз из зарослей и опустился на землю, радостно виляя хвостом. Бабылин наклонился, вздохнул и принялся удалять колючки с блохастого мехового покрытия. На исходе часа работы возмущение Сережи достигло предела. Мужчина выругался, выпрямился и зашагал к крыльцу. Ополоумев от страха, мохнатый тезка великого иудейского полководца вцепился в штанину друга и повис на ней, пытаясь задержать безумца. Огромные, дрожащие глаза умоляли остановиться, умоляли обдумать вероятные последствия и принять взвешенное решение. Однако человеческая воля оказалась сильнее собачьего благоразумия.
— Антонина! — грозно выкрикнул хозяин дома.
В ответ не раздалось ни звука.
— Антонина, тебе говорю! — повысил Бабылин голос.
В тот же момент дверь распахнулась, и на пороге показалось живое опровержение тезиса о целесообразности матриархата.
— Ну, чего тебе?!
— Ниночка…, — от неожиданного вопроса голос поборника униженных и оскорбленных несколько сбавил громкость и обрел слащавый оттенок.
— Чего надо?!
— Ниночка, ты песика моего не…
— Какого песика? Этого задрота, который уши поросячьи сожрал, да копытца обглодал, что на холодец лежали? Сейчас ему начнется «дер полный капут»! Ну, кис-кис-кис… сука лишайная! — фальшиво заулыбалась домовладелица, заприметив черный клок шерсти, робко прижавшийся к ногам оппонента.
— Ниночек!
Женщина на мгновенье застыла, подозрительно прищурив глаза.
— Может быть, ты с ним заодно, зараза? Может, вы вместе уши мои сожрали? Так. Иди сюда!
— Нинулечка.
— Сюда иди, кому сказала… Бабушкин хренов!
— Ни…
— Сюда! — и рука Антонины начала неумолимо подниматься вверх, захватив по дороге тяжелый точильный камень.
Как вы знаете, Мать-природа вложила в человеческий организм условные и безусловные рефлексы, которые в равной мере помогают людям выживать в условиях неблагоприятной и опасной среды. Только благодаря этому гениальному механизму, Сереже, уже не раз сталкивающемуся с опасными социальными хищницами, удалось вовремя прыгнуть за прислоненный к дереву лист железа и тем самым спастись от верной гибели. Навуходоносор, обладавший сходным рефлексом, моментально метнулся следом.
Выждав, пока о лист ударится еще парочка предметов домашнего обихода и, убедившись, что зарядов больше не осталось, беглецы юркнули на соседний участок, отогнув толстую доску в заборе. На той стороне Сережа перевел дух и подмигнул другу:
— Не боись, Навухич, к ночи угомонится!
В этот момент за спиной друзей послышалось низкое, злобное рычание и лязганье металла. Они обернулись и заметили соседского волкодава Полкана, радостно открывавшего огромную пасть. Злобный сторож наклонил вниз голову и, не торопясь, наслаждаясь моментом, пошел по направлению к своим жертвам.
Сережа посмотрел на Навуходоносора и начал обходить его с целью подвигнуть друга на героический поступок. Однако мысли пса оказались далеки от самопожертвования. Он с испугом посмотрел на хозяина и начал аналогичный маневр, надеясь укрыться за человеческими ногами.
В этот самый момент Полкан грозно зарычал, оскалив пасть с острыми, идеально белыми клыками. Этот звук внес смятение в ряды отступавших. Навуходоносор от ужаса совершил, наверное, самый логичный поступок в данных обстоятельствах — он быстро опустился на землю и потерял сознание. Сережа, осознав свое безвыходное положение, побежал к единственному месту, куда не доходила цепь — к узкому проходу между забором и сараем. Волкодав мчался следом, мечтая поддеть на зубок зад представителя высшего звена эволюции. Пес уже намеревался вцепиться в костлявые ягодицы, когда беглец в невероятном прыжке залетел в проход и сжался комочком в дальнем его уголке. Полкан завертелся на месте, заливисто лая и хлопая хвостом по бокам. В такой приятной и непринужденной обстановке и прошли следующие минуты. Человек дрожал, надеясь на прочность стальных звеньев, волкодав тоже дрожал, но совсем по другой причине. Когда треск рвущегося ошейника донесся до ушей Сережи, он попытался вспомнить хотя бы пару слов молитвы, услышанной во время единственного в жизни посещения церкви. Однако на ум пришло только: «Боже мой, что с тобой, ты, наверно, сам не свой» — из популярной песни. Тогда Сережа раскрыл пошире рот и заорал: «Боженька, Боженька-а-а-а!», не затрудняя себя изложением сути проблемы на латыни. Крик жертвы не произвел на Полкана ровно никакого эффекта, он продолжал рвать остатки ненавистного ошейника. И в этот момент произошло непредвиденное. Черный комок всклокоченной шерсти и нелепо торчащих ушей подлетел к волкодаву и вцепился тому в ногу. Оторопев от наглости и боли, Полкан взвыл и удивленно остолбенел, гладя на точно так же остолбеневшего Навуходоносора. Воспользовавшись паузой, Сережа вскочил на ноги и помчался к выходу на улицу. Спаситель, икнув от страха, последовал за ним. Захлопнув калитку, друзья отбежали метров на сто от забора и, присели в перелеске, чтобы перевести дух.
— Здорово ты его куснул! — восхитился Сережа, потрепав пса по голове.
— Бывает, — небрежно ответил Навуходоносор.
— Спас меня! Спасибо, дружище!
— Да ладно, отблагодаришь еще, какие твои годы.
— Ага. Отблагодарю.
И в этот самый момент до Сережи вдруг дошло, что он говорит с собакой! Своей собственной собакой! Нет, он, конечно, мог поверить в говорящих кукол, ослов и даже попугаев, но чтобы заговорил пес, который и лаял-то раньше только по праздникам…
— А-а-а! — пролетело над лесом.
Пес, виновато улыбаясь, начал вставать, поднимая лапы кверху и демонстрируя дружелюбность. Сережа пополз от него, нелепо перебирая руками и испуганно вздрагивая, а потом поднялся на ноги и изо всех сил помчался к дому. Забежав на кухню, он запер дверь и притаился на печке, закрыв глаза и дрожа всем телом.
— О, ты чего на печку-то залез? — улыбнулась Антонина, добродушно ощипывая погибшую от ее руки курицу.
— П-п-просто г-г-греюсь.
— Летом на печи только олигофрены греются, иди, давай, руби дрова.
Сережа покорно слез вниз и поплелся в дровник за колуном. Побродив с топором по двору, он вышел за ограду и увидел, как через дорогу двое местных алкашей воздвигали из листа фанеры инновационный фасад, призванный загородить от взора мистера Пита антиинновационный коровник, разваливающийся на части после сорока трех лет эксплуатации без ремонта.
Внезапно до Бабылина донеслись всхлипы из бани. Услышав голос любимца, он собрался было заколотить дверь гвоздями, потребовав от пса вернуться к нормальному состоянию. Но уже в следующую секунду всхлипы стали такими горькими, что жестокость уступила место жалости и любопытству. Сережа зашел обратно на участок, подошел к предбаннику и осторожно просунул голову в дверной проем. Увиденная картина поразила его до глубины души. Прямо на полу, наклонившись на стену, сидел Навуходоносор и грустно курил папиросы «Беломорканал», изредка утирая слезы Антонининым полотенцем. Заметив хозяина, пес поднял голову и стукнул лапой по хвосту.
— Чертовы рефлексы! — проговорил он с досадой. — Треклятый отросток постоянно болтается при одном твоем появлении. Как это мохнатое недоразумение не спилило его при рождении?
— Ты к-к-кто?
— Да уже никто! — равнодушно вздохнул пес и затрясся от нахлынувших рыданий.
Бабылин зашел в баню и закрыл за собой дверь.
— Нет, правда, Навухич и лаял-то редко, а чтобы говорить…
— Зачем тебе знать? Все равно не поверишь!
Заметив решимость на лице собеседника, пес вздохнул и печально произнес:
— Ну ладно, ладно. Не кипятись. Скажу. В общем… короче… я  — демон. Вот так.
— Да иди ты!
— А говорил, поверишь…
Сережа выскочил наружу и торопливо засеменил в дом. Ночью, ложась в кровать, он спросил у жены:
— Нинок, а бывает собачья шизофрения?
— Бывает дебилизм врожденный. У тебя и твоей вшивой псины как раз такой!
Бабылин задумался, отвернулся к стене и мгновенно провалился в сонное забытье. Внезапно перед глазами возник огромный пес. За его могучей спиной хлопали бутафорные розовые крылья, а из пасти шел густой черный дым. Пес тянул к спящему лапы и, облизывая, метровые клыки, сладко шептал: «хозяин, хозя-я-и-и-н». От страха Сережа хрюкнул и проснулся, испуганно озираясь. Первое что он увидел — была лежащая рядом на подушке черная собачья морда. Лениво открыв один глаз, пес сладко зевнул и, улыбнувшись, прошептал: «хозяин!».
Сережа от неожиданности застыл на месте, широко открыв рот, но скоро взял себя в руки и как можно тише вскочил с кровати, прошептав:
— Ты чего тут разлегся?
Навуходоносор привстал и обиженно развел лапами:
— А где мне лежать? На крыльце? Там же спать невозможно! Деревяшка твердая, мухи кусают! Сам попробуй…
— Да Антонина нас убьет обоих!
— И что же делать?
Бабылин вздохнул и махнул рукой:
— Пойдем в клеть. Там тюфяки лежат.
Они осторожно прокрались в летнюю комнату и разложили на полу пару матрасов, набитых сеном.
— Вот ложись. Дверь закрывать не будем. Как проснешься — сразу беги на улицу, чтобы Нинка не заметила.
— А ты куда?
— Как куда? Обратно в кровать.
Навуходоносор смущенно пискнул и жалобно сдвинул брови:
— А ты это… остаться не можешь? Хоть на полчасика.
— Зачем?
— Ну, понимаешь, не по себе мне тут одному. В Аду повсюду куча чертей была, грешники… не привык я к одиночеству.
Сережа выругался про себя, но все-таки прилег на тюфяк, положив под голову старую телогрейку.
— Слушай, — не выдержал демон, — а ты не мог бы мне историю жалобную рассказать, ну или песенку спеть народную, про тяжелую жизнь?
— Ты совсем обнаглел?
— Просто мне грешники перед сном всегда пели или жаловались…
— Знаешь что, милый житель Преисподни…
Произнеся это, Сережа вдруг застыл с испуганным выражением лица:
— Слушай, а если ты здесь, то где сейчас мой Навухич?
— Как где? В Аду, конечно.
— Жарится на костре?
— Да нет, не переживай. Собаки там грешников за задницы тяпают. Работа такая. Между прочим, наиприятнейшее занятие.
Бабылин задумался на секунду, затем привстал и твердо заявил:
— Хочу вернуть своего друга!
— А я-то как хочу. Только как это сделать?
И оба замолчали, мучительно перебирая в уме варианты.
— А если отца Митрофана попросить изгнать тебя обратно?
— Не поможет!
— Почему?
— Видишь ли, меня из Ада за болезнь выгнали. Вирус добра постарался. Страшная штука для адских жителей. Как для вас сифилис. В общем, сказали, что возьмут обратно, только если совершу ужасное злодеяние.
— Бред какой-то!
— Вовсе нет! У меня вообще-то иммунитет мощный, никогда бы не подумал, что так все получится. Я на хорошем счету был, мучил грешников, как полагалось, а тут этот Дио в Ад загремел…
— Какое Диво?
— Да не Диво, а Ронни Джеймс Дио. Рокер такой. Вообще у нас рокеров любят. Они веселые. Орут фальцетом, когда в задницу головешку вставляешь. А этот возьми и начни петь. «All the fools sail away». Песня такая жалостливая. И как назло в перерыв запел, когда остальные молчали. Ну я не выдержал и пустил слезу. А Азазель тут как тут. У него на такие вещи нюх. «Все», — говорит,  — «отмучал ты свое, теперь сам будешь мучаться». Вот так.
— То есть, чтобы вернуть Навуходоносора надо кого-нибудь грохнуть?
— Типа того. Только кого же я грохну? Не человек ведь. Это вы друг друга без устали мочите, а мы исключительно грешников мучаем и то после распоряжения свыше. Не годится планчик.
— А может, покусать тебе кого… давай, например, гаишника Витьку Лысого. Он напротив моего дома частенько стоит с палкой.
— Да ты че, в уме? — похлопал пес себя по лбу, — гаишника укусить — большущее благо. За это в Рай без очереди пускают. Слушай, с твоими идеями в Преисподнюю вообще не попасть!
— Ну хорошо, хорошо, успокойся…
Весь следующий день Сережа думал так, как никогда в жизни. Даже поспать пришлось разок, чтобы мозг не перегреть. К вечеру после прополки клубники они уединились в бане, и Бабылин изложил свой коварный замысел:
— У соседа за забором растет дерево, которое заслоняет Антонинины грядки. Они из-за этого ругаются уже второй год. Скоро набросятся друг на друга с кулаками… Так вот. Мы подпилим дерево ночью, а утром толкнем потихоньку его на сарай, за которым прятались от Полкана. Сарай рухнет, сосед от ярости потеряет ум и даст Нинке по мордасам. А та в отместку спалит его дом. Сосед попытается отомстить, но после нашего звонка в милицию загремит в тюрягу на пару лет, пойманный на месте преступления.
Сережа замолчал, глядя на пса с довольной улыбкой. Тот открыл пасть и удивленно округлил глаза, отодвигаясь от хозяина.
— Ну, ты дае-е-ешь! — протянул он с испугом. — Тебя что, мама в детстве не любила?
— Да какая тебе разница? — раздраженно фыркнул Бабылин.  — Мне главное вернуть друга!
— Говорил нам Азазель:  «нет хуже беса, чем человек»!
— Ой, прекрати!
Демон задумался и всхлипнул:
— Прекрати ему! А знаешь, как хочется снова в своей кроватке из серы оказаться? Как я скучаю по своим мелким бесам? Они, как грешника нового получим, так и прыгают около меня, руки лижут, попискивают от нетерпения. В Аду тепло. Все по расписанию. В восемь — подъем, в восемь пятнадцать — огненные процедуры, потом сеанс группового крика. Там хорошо. А здесь, с твоей женой  — не поймешь, как вообще выживать!
— Тогда давай провернем все по-быстрому.
Пес вздохнул и кивнул головой.
Всю ночь подельники ждали, пока Полкан уйдет в конуру и засопит своим старым, сопливым носом. Пока в доме выключится телевизор и погаснет свет. И вот, наконец, на самом рассвете они подошли к дереву и осторожно перепилили ствол, оставив лишь узкий перешеек посредине.
Утром следующего дня улицы, прилегающие к главной дороге, перекрыли и расставили полицейских, чтобы местные жители не оказали особого рвения, приветствуя кортеж американского президента. Когда крики стражей порядка начали разноситься над округой, невыспавшийся сосед вышел на крыльцо и недовольно окинул взглядом свои владенья. В тот же момент его глаза налились кровью. У корней старого тополя валялась горстка ярких свежих опилок. Сосед издал вопль раненого вепря и бросился к любимому дереву, присев перед ним на колени и прислонившись к стволу всем телом. Эффект от такого прикосновения, как и просчитывали заговорщики, был разрушительным. Однако направлен он оказался вовсе не в ту сторону.
Тополь застонал, заскрипел и… рухнул на дом через забор. Послышался оглушительный треск, крики полицейских, но уже через секунду все потонуло в звуке Иерихонской трубы. Это был крик Антонины, истошный бабий вопль, от которого даже у ехавшего за несколько километров Пита Джоли затряслась нижняя губа.
— What is this? — спросил он своего переводчика.
— Dudelka, I think, — ответил тот, недоуменно пожимая плечами.
А на участках, около разрушенного дома кипели страсти. Сережин мозг, предполагая страшное, отдал телу наиболее естественный в этих условиях приказ и тело, поддерживая рукой штаны, помчалось в уличный туалет от сильного желания пропоносить. Антонина скрылась в дровнике и через секунду показалась с колуном в огромных, покрытых кровью очередной курицы руках. Поняв, что дело пахнет жареным, сосед достал из сарая берданку и начал отступать к забору вместе с жалобно скулящим Полканом. Навуходоносор, естественно, испарился.
В этот самый момент на дороге показалась президентская кавалькада, издавшая громоподобный гудок из всех клаксонов. Не обращая внимания на сигналы, Антонина хладнокровно подняла топор и твердой рукой запустила его во врага. Растерявшись от шума и столь решительных действий, сосед вжал голову в плечи и поднял перед собой ружье с целью самозащиты. Однако делая это, он не догадался повернуть берданку дулом к врагу, а направил ствол в противоположную сторону и нечаянно нажал на курок. Орудие, издав истошный треск, пальнуло прямо в сердце американского президента. Мистер Пит упал на заднее сидение кабриолета, беспомощно подняв вверх руки и тем самым призывая голосовать за республиканцев после его кончины. Через секунду после этого в голову бедолаги попал острый топор с надписью «принадлежит Бабылиной Нине» на рукоятке.
В тот же момент калитка на улицу распахнулась, и в проеме забора показался Сережа, испугавшийся выстрелов и от страха забывший надеть штаны. Увидев наведенные на него дула сотен стволов, нарушитель повернулся спиной и рухнул на колени. В тот же момент президент приподнялся, посмотрел на присевшего и издал негодующий вопль. Он ведь был добрым христианином…
На следующий день The New York Times вышла с заголовком «Голый русский зад — последнее, что видел наш президент, безжалостно и подло убитый накануне. Его смерть не может остаться безнаказанной. Это война!».
Бабылин очнулся в больнице спустя часов пять. Врачи сообщили, что Нину с соседом забрали люди из ФСБ сразу после произошедшего, а его просили не выезжать за пределы страны до конца расследования. Сережа согласился и вскоре уже стоял у себя во дворе, растерянно глядя по сторонам.
— Навухич, Навухи-и-ич! — наконец вылетело из его рта.
— Гав, гав, гав! — раздалось в ответ, и мохнатый комок черной шерсти вылетел из-под крыльца навстречу хозяину.
Целый час они не могли расстаться друг с другом. Сидели, прижавшись к потрескавшимся доскам, и мечтательно глядели в небо. Искали блох в густой, черной шерсти и чистили острые уши ваткой. Правда, иногда Навуходоносор пытался куснуть хозяина за задницу, помятуя о недавнем вояже в Преисподнюю. Но до членовредительства дело все-таки не дошло.
Так они и прожили следующие три дня. Спали в клети, оставшейся нетронутой после падения. Вместе ходили в Автоколонну на работу. Вместе шли купаться вечером и засыпали, любуясь звездами за окном. Все это время телевизор истерично кричал о подготовке сверхдержав к войне, о развертывании ракетных комплексов, появлении атомных субмарин в разных точках планеты, тотальной мобилизации населения.
На четвертый день около знаменитого на весь мир забора остановилась огромная черная машина. Солнце уже клонилось к закату, и Сережа мирно сидел во дворе, кормя куриц из мешочка с просом. Подняв голову он увидел перед собой высокого мужчину в военной форме, дымящего папиросой «Беломорканал».
— Ну, здорово, хозяин! — усмехнулся гость.
— Демон? — радостно улыбнулся Бабылин. — Привет! Тебя снова выслали?
— Э, нет! Теперь вообще даже тронуть не посмеют! — помотал головой военный. — После того, что мы с тобой заварили, я такую карьеру сделал, что даже бесы мои со шлюхами теперь на «Мазератти» разъезжают! В общем, поведу скоро армию бритоголовых на истребление!
— Удачи, — пожал плечами Сережа и погладил по голове собаку.  — За Навухича спасибо!
— Да ты что! — смутился демон. — Это я тебя благодарить должен. Все, что хочешь, проси!
Бабылин подумал секунду и брякнул.
— Так ничего ж не хочется. Борща бы вот на ужин…
— Борща? Борща?! — заорал гость. — Да я тебе весь мир могу на блюдечке поднести, а он — борща!
— А зачем мне мир? — спросил Сережа, насыпая на ладонь очередную горстку корма. — Из него яичницу же не сделаешь.
— Это точно, — успокоился демон и присел рядом. — Ты вот что, дружище, послушай внимательно. Здесь скоро такое начнется, закачаешься. Бомбы, ракеты, газ, лазеры. Короче, ковер на тот свет. Так вот, чтоб ты под замес не попал, я построил ковчег. Катер такой. Мини яхту. Джакузи соорудил, две спальни, скатерть самобранку и пару девок фигуристых для компании. Поэтому…
— Ты знаешь что…, — мягко прервал его речь Сережа, — не надо яхты. Дай мне лодку обычную. На которой мы с отцом плавали на рыбалку, ее еще в прошлом году уперли. Положи туда снасти, сухарей, мяса вяленого, пару бутылок самогона. Спальник еще. Короче все, что нужно. Только, слышишь, баб не надо. Не надо. Беспокойство от них одно. Ладно?
Демон усмехнулся и ласково потрепал Навуходоносора за ушами.
— Жаль, хозяин, нам с тобой в Преисподней встретится не суждено — уж я бы тебя пожарил для пониманья жизни.
— Почему не суждено?
— Таких простаков только в Рай берут. Ладно, бывай. Исполню все. И… спасибо.
— До свиданья.
Они обнялись, и огромный автомобиль с визгом помчался дальше.
На следующее утро большая деревянная лодка плыла вниз по Оке. На ее дне окруженные припасами, ружьями, рыболовными снастями, лежали двое. Мужчина и пес. Лежали, прижавшись друг к другу и наблюдая, как в небе рассыпаются искрами летящие во все направления ракеты. Слышали взрывы в далеких городах, чувствовали запах пожаров. Мир рушился, мир подходил к логическому завершению, мир тонул в военном безумии.
— Как хорошо! Хорошо, что все испарится. Исчезнут жадные создания, заваливающие Землю тоннами отходов. Уйдут в прошлое дымящие города и пыхтящие автомобили. Нефтепроводы, губящие океаны, и заводы, производящие не нужные вещи. Хорошо, что исчезнет все напускное и останется только покой и эта зеленая бесконечность около реки, — думал Сережа, обнимая пса и поглаживая его по голове.
— И чего я буду теперь жрать? — думал пес, роняя слюню на руку человеку.