Жил-был Дождь в Стране одной.
Дождь Стране был как родной.
Шел всегда, когда хотел,
Но решили — беспредел,
Появилось указанье,
Получил Дождь расписанье,
Чтоб ходил из края в край.
Как по городу трамвай.
Дождь подумал: «дело швах!»
И…
замолк,
затих,
зачах…
Где кипела жизнь, там ныне —
Царство желтое пустыни.

Сказала Страна —
Если будет Война,
То шапками всех закидает она.
Пусть враг, словно малая птаха,
Сидит и трясется со страха.
Но как-то подкрался негодник-нахал,
По морде Стране невзначай надавал.
Та вскрикнула, оторопела —
И этим закончилось дело.
Утершись, сказала народу Страна:
Достигнута цель и задача ясна,
Проблема — напали, мол, с тыла,
И… шапок Стране не хватило.

Решила Страна:
«Я в другую Страну
Возьму, на досуге разочек пальну.
Когда не заедут нам сдачи,
То признаком станет удачи
И сразу приступим к раздаче наград,
А после устроим военный парад…
Но если заедут нам сдачи —
То перевернем все иначе.
Соседей обхаем в разгуле:
За что: «Только раз в них пальнули!»

В Стране обитал беспокойный народ,
Он правды просил у страны каждый год.
Но та, обезумев от фальши,
Послала народ свой подальше.
Народ повернулся и двинулся прочь,
Другую Страну он построил точь-в-точь,
В которой — другие законы,
В которой — иные иконы.
И жил бы в покое и счастье народ,
Но снова до власти дорвался урод,
Страна на народ осерчала!
А дальше — читайте с начала!

В Страну, где была жизнь людей хороша,
Вползали иные народы, как вша.
Бежали от голода, трепки,
Мечтая о миске похлебки.
Когда же наелись похлебкою всласть,
То стали хулить неугодную власть,
Громить и сжигать…
Может — жалость
Порою ненужная шалость?

Страна учредила огромный налог,
Мол, денег в казне — ни шиша, видит Бог!
В Стране без достойной зарплаты,
Как мухи, помрут депутаты.
С мигалкой они не получат авто,
А наш депутат без мигалки — ничто,
И если он встретится пеший —
Экзотика больше, чем леший.
Страна учредила огромный налог,
Народ через год от налога полег.
Найдут ли, закончив дебаты,
Другую Страну депутаты?

Однажды не очень большая Страна
Хотела прославиться чем-то сполна.
Мол, мало быть водной и горной,
Неплохо прослыть миротворной.
И стала овечек мирить и волков —
Хотя было ясно, что труд бестолков,
Лишь после удара по холке
Умнеют свирепые волки.
А, в общем, Страна нарубила дровец —
Боится волков и жалеет овец.
В плену стародавних наследий,
Своих ненавидя соседей.

В больницах Страны, не смотря на уход,
Лежал в коридорах болезный народ.
Желающих брали в палату —
Но лишь за отдельную плату.
Потом объясняли, что ложь все да вздор,
Лишь только у Власти там есть коридор,
Хотя в коридоре той Власти,
Творятся похлеще напасти!

Страна не любила бездомных собак.
Их всех придушить,
                                закопать в буерак —
Страна повелела сугубо,
Скорей отыскав душегуба.
По городу начал крутиться фургон,
Как тот, что из памятных нами времен.
Душили петлею из стали,
И мертвых в машину бросали.
Уже есть идея у властных мужей,
Чтоб после собак перейти на бомжей,
Зачем на добро делать ставку,
Когда крепко держишь удавку…

Страна позвонит мне: — Пойди на войну!
Так надо — сходи-ка хотя на одну.
Получишь винтовку, гранат штучек пять,
Научишься метко стрелять и бросать.
Подъем полседьмого, а в десять — отбой.
А через недельку-другую — и в бой…
На шею надену жетон-талисман,
Блокнот и таблетки засуну в карман,
Надену кроссовки, накину пиджак
На красную майку с эмблемой «Спартак»,
Возьму рюкзачок, поцелую жену.
И все —
          на последнюю, может, войну.