Теплым весенним днем 353 года в Павильоне орхидей собралось утонченное общество – на праздник очищения. В соответствии с ритуалом гости вкушали вино и наслаждались дружеской беседой. Павильон располагался на островке между двумя рукавами реки. Слуги ставили чарки с вином на большие листья лотоса и пускали их по течению. Тот, кто был достаточно ловок, чтобы поднять чарку полной, перед ее осушением произносил стихи.
Хозяином красивой церемонии был местный чиновник Ван Сичжи. Когда наступил вечер, гости захотели в стихах запечатлеть происходящее. Хозяин первым закончил творение. Дожидаясь остальных, он успел написать предисловие ко всему собранию сочинений. Этот автограф, вошедший в историю искусств под названием «Предисловие из Павильона орхидей», считается шедевром китайской каллиграфии.

Предисловие из Павильона орхидей: «Каждый раз, когда вижу, что вдохновляло предков, – словно складываются две сломанные половинки одного целого; ни разу не было, чтобы, коснувшись письмен, не испытывал я печали, – но я не способен объяснить это чувство. Я точно знаю, что "смерть и жизнь – все пустая неправда" и "долгожитель младым умирает" – всего лишь глупые рассуждения. Как мы сейчас взираем на прошедшие поколения, так и последующие будут смотреть на нас, – разве не печально это? Посему веду запись о всех тех, кто здесь со мной, – записываю все ими рассказанное. Хотя иные поколения придут, и все изменится, но то, что будет вдохновлять, останется все же неизменным. И в тех, что нас потом прочтут, пробудят также чувства творения культуры».

Будучи поклонником Ван Сичжи, император Тайцзун, второй император династии Тан, велел разыскать по всей стране произведения великого мастера. Он собрал почти всё – не хватало лишь знаменитого свитка из Павильона орхидей. Узнав, что шедевр хранится у старого чаньского  монаха, император трижды посылал к нему гонцов с требованием передать сокровище в императорскую библиотеку. Но каждый раз старец заявлял о его потере. В конце концов, злосчастный свиток у него просто выкрали. После чего император поручил выгравировать на каменной стеле автограф Ван Сичжи и выразил волю быть погребенным вместе с этим манускриптом. В 650 году, когда он умер, его наследники положили автограф в нефритовый ларец и предали погребению в могиле императора.
После падения династии Тан могила была разграблена и следы свитка потеряны. Сохранились лишь каменные гравюры, сделанные по приказу императора. Они стали объектом копирования, хотя превзойти оригинал не удалось никому.

Слово «каллиграфия» греческого происхождения. Его можно перевести как «красивое письмо». Практика такого красивого письма известна как западноевропейской культуре, так и восточной, в том числе и русской (вспомним летописи). Это регулярное, украшенное орнаментом письмо. Но оно не имеет отношения к китайскому феномену «шуфа» или японскому «сёдо».  Стремление к красивости всегда было в китайском письме, но частенько изгонялось из него. Известен китайский трактат, где красота упоминается как подлежащий искоренению порок.
Иероглиф тоже греческое слово для обозначения письменных знаков Древнего Египта. Ныне это письмо мертвой культуры. Китайским же письмом сегодня пользуется половина человечества. По-китайски то, что мы именуем иероглифом, называется словом «цзы», то есть знак. В нем есть что-то таинственное, что-то непонятное нам.
В европейской традиции мы пишем буквы, которые затем складываем в слова. В китайской традиции – иероглифы. Иероглиф – это знак, который обозначает понятие или слово. Для западного человека это крайне непривычно, поскольку его учили выражать мысли линейными буквенными цепочками, в отличие от китайца, выражающего мысли знаковыми понятиями. Для китайца иероглиф является средством общения, как правило, лишенным всякой художественной ценности. Европейский человек, не зная смысловой нагрузки иероглифа, подсознательно улавливает его структурность, поскольку она гармонично выстроена в пространстве.
Иероглифы – очень древняя система письма. История письменности в Китае насчитывает примерно пять тысяч лет. С тех пор иероглифы, по сути, не изменились. Подсознательно нынешний европеец видит в них древние символы-пиктограммы, лежащие в основе архаической письменности. Поэтому для современного человека каллиграфия подобна абстрактному искусству, подобна живописи, где процесс создания иероглифа сродни процессу создания картины.

Из древнего трактата по каллиграфии: «В основе каллиграфии лежит природа, а в ней все рождается от превращений женского и мужского начала. Именно в этих превращениях и создаются формы. Скрытая в кисти, затаившаяся в ее кончике  сила находит завершение в иероглифе. Вложенная в кисть энергия реализуется в изящном и красивом. Поэтому, если энергия проявилась ее невозможно остановить, если она ускользает, тает, теряет свои очертания, ее невозможно удержать».

Еще в древности каллиграфию называли «первой среди художеств», поскольку настоящий мастер вкладывает в творение всю силу своей души, своего мастерства. Восприятие каллиграфии требует определенного уровня интеллектуальной и духовной культуры: нужно не только понять, что написано, чрезвычайно важно увидеть и почувствовать, как написано, поскольку именно в этом заключается ее истинная сущность. В искусстве каллиграфии очень важны психофизические аспекты, связанные с душевной и физической подготовленностью как автора, так и зрителя, с требованием максимальной сосредоточенности восприятия и спонтанности исполнения.
Каллиграфия определяет во многом художественную выразительность собственно изобразительного образа, она присутствует практически в каждом живописном свитке, и как самостоятельное искусство в виде надписи или просто подписи предопределяет характер авторской печати. Очень часто то, что писал мастер, и то, в какой манере он это делал, было непосредственно связано с тем, как он воспринимал тех людей, для которых он изображал тот или иной иероглиф или записывал то или иное выражение. Одни и те же иероглифы имеют в бытовой лексике одно значение, а в каллиграфии – более глубокий смысл с различными философскими подтекстами. Каллиграфия глубоко символична по своему духу, и лаконична по языку.
Кисть является незаменимым орудием китайских художников и каллиграфов. При помощи кисти можно писать слева направо и справа налево в двухмерной плоскости, с нажимом или приподнимая ее до легкого соприкосновения с бумагой. Линии могут быть и полновесными, и легкими, и еле обозначенными – словом, количество всевозможных вариаций письма практически ничем не ограничено.
Этими особыми свойствами кисти объясняется в значительной мере уникальность произведений китайской каллиграфии и живописи. Древние надписи в стиле дачжуань (больших печатей) наносились на бронзовые ритуальные сосуды. Позднее был установлен стиль сяочжуань (малых печатей) для государственных документов. В период династии Хань (206 г. до Р.Х. – 220 г.) письмо постепенно развивается из сяочжуань в лишу – официальный стиль. В постханьское время быстро вырабатываются еще три основных  стиля китайской каллиграфии: 1. Кайшу – регулярное письмо, самое «правильное» и сложное в написании, именно с него традиционно начинается обучение каллиграфии; 2. Синшу – рабочее, обычное, деловое письмо или полускоропись; 3. Цаошу – так называемый травянистый стиль или скоропись.

Однажды я приобрел необычный свиток. Он был больших размеров (200 х 80) и весь покрыт надписями в стиле цаошу. От него исходила необыкновенная энергетика. Когда я развернул его перед одним петербургским искусствоведом, тот ощутил мощный поток энергии и испуганно отшатнулся.
Я показал находку своему Учителю и попросил перевести написанное. Представьте мое изумление, когда этот интеллектуал, с детства занимающийся каллиграфией, филолог по образованию, знающий китайский, японский, корейский, русский и английский языки, не смог перевести эту рукопись. Он сказал, что может разобрать лишь отдельные иероглифы, но не весь текст. На свитке было написано, что перед нами – стихотворение Ду Фу, но прочитать его оказалось невозможным. Чтобы понять случившееся, нужно знать, что такое стиль цаошу.
Иероглиф «цао» означает «трава». Вместе с иероглифом «гао» (соломинка) он означает первую редакцию текста или черновик. Письмо, написанное наспех, могло именоваться цаогао. Официально этим письмом никто не пользовался, тем не менее этот стиль быстро завоевал популярность. В то время как «правильное» письмо оставалось закостенелым, беглый стиль сохранял свою одушевленность. Считалось, что беглый стиль заимствовал из хаоса идею, которая его одушевляла. Приверженцы этого стиля полагали, что изначальный хаос — исток подлинного раскрепощения и творческой энергии.

Многообразие стилей вызвано тем, что в разных районах Китая, в зависимости от рода занятий, климата и даже размера поселения, меняется функция письма: где-то писать приходится много и часто, где-то письмо – приоритет богатых и образованных жителей, а где-то  и вовсе диковинное занятие. Так же многообразие и эволюция стилей связана с изменением материалов. Кисть, тушь, бумага, тушечница – эти традиционные предметы материальной культуры Китая известны еще как «четыре драгоценности ученого» или «четыре сокровища кабинета». Своим названием они обязаны тому, что являются неотъемлемой частью жизни любого образованного человека в Китае. Эти  предметы почти  культовые, требующие особого отношения как со стороны их создателя, так и со стороны каллиграфа. Множество этих предметов найдено в археологических раскопках и находится в музеях традиционной китайской культуры.

Как-то в Лондоне меня познакомили с британским дипломатом  Гордоном Барассом. Он много лет проработал в Китае, увлекся каллиграфией и написал о ней солидный труд. Узнав, что я тоже интересуюсь этим искусством, Барасс подарил мне несколько предметов для письма, оставшихся от известного мастера каллиграфии Ван Донлина, чью выставку он организовывал в Британском музее. Среди них была и кисть мастера.
Любая кисть, как правило, недолговечна и в зависимости от интенсивности употребления исписывается. Купить хорошую кисть для каллиграфии в Европе, не смотря на кажущееся изобилие, весьма проблематично: в отличие от наших  художественных кистей китайские кисти продаются с кончиками, пропитанными клеем. Поэтому определить жесткость и гибкость кисти, а это самое главное, не представляется возможным. Ценовой же показатель, как правило,  ничего не говорит.
Однако кисть, подаренная британским дипломатом, мне показалась просто волшебной. В меру жесткая и мягкая, она так и приглашала к  письму. Я писал, и мне казалось, что я чувствую мощную энергетику ее бывшего владельца. В китайскую традицию обучение каллиграфии обязательно входит копирование иероглифов известных мастеров. Считается, что таким образом происходит общение с духом мастера. Видимо, с мастером можно общаться и при помощи его предметов...
Кисть – это первое сокровище кабинета, инструмент, с помощью которого каллиграф может выражать свои мысли и чувства. Китайские каллиграфы пользуются самыми разнообразными кистями. В древности ручка китайских кисточек делалась чаще всего из бамбука, но бывали также ручки из золота, серебра, нефрита, малахита, из носорожьего рога, слоновой кости, а также деревянные. Волос для кисточки обычно использовался олений, заячий, колонковый, козий. А знаменитый свиток Ван Сичжи, по преданию, был написан кистью из шерсти крысы.
С помощью кисти можно написать что угодно – от самой легкой детали до широкого свободного мазка. Кисть должна быть упругой, гибкой, чувствительной к каждому движению руки. Существует письмо арабского востока. Но параллели в данном случае исключены. Здесь – перо, там — кисть, перо имеет две степени свободы, с нажимом  – три. Кисть же может опускаться, подниматься, вращаться, и поворачиваться. Говорят, что письмо —  это скрипка Востока.
К кругу материалов, связанных с культурой кисти, можно отнести также подставку для просушивания кистей, сосуд для промывания кистей, стопку для хранения кистей. Высокие художественные качества этих вещей ставят их в ряд декоративно-прикладного искусства самого высокого ранга.

Тушь – это второе сокровище кабинета. Она не выцветает на солнце, а высохшая линия, проведенная такой тушью, не расплывается даже при попадании на нее влаги! До нас дошло множество рисунков, сделанных такой тушью тысячи лет тому назад, и все они отлично сохранились. Универсальность туши позволяет каллиграфу изобразить какой угодно иероглиф, а художнику – описание птицы, проработанное до перышка.
Существует два типа палочек туши: из сажи от сжигании растительных масел, и из сажи от сжигания сосны. Тушь из масляной сажи при высыхании становится черной и блестящей. Такую тушь используют для большинства технических приемов. Тушь из сосновой сажи после высыхания выглядит светлее, чем масляная, и становится не блестящей, а матовой. Этой тушью часто рисуют мелкие детали и делают надписи.
Известна притча об одном каллиграфе, который прожил сто лет, так как имел привычку облизывать кисть. Известно, что сосна, из сажи которой делается тушь, считается символом долголетия и поэтому обладает волшебными свойствами. Одной из наиболее  ценимых знатоками была сисяньская разновидность туши, которую, по преданию, первым создал некий Ло Сяохуа. Рассказывают, что в состав этой туши входили толченый жемчуг и нефрит, почему она и ценилась буквально на вес золота.
В древнекитайском трактате «Море туши» говорится о свойствах, которыми должна обладать тушь: «Важно,  чтобы тушь была черной — словно лак; легкой будто облака; чистой — как вода; расплывающейся — как туман в горах; благоуханной — словно прелестная особа в свите императрицы». В наши дни тушь можно купить в готовом виде – в тюбике или флаконе. Но лучше использовать традиционный способ приготовления туши, поскольку ритуал растирания палочки помогает обрести нужное для работы состояние духа.

Третье сокровище кабинета – бумага. На протяжении столетий китайские художники и каллиграфы писали не только на бумаге, но и на шелке. И все же их излюбленным материалом оставалась бумага. В наши дни для этих целей чаще всего используется бумага сюань, которая ценится за прочность и способность хорошо впитывать влагу. Этот вид бумаги отличается мягкостью и белизной, а делают ее из древесной коры и рисовой соломы, но именно эту бумагу в Европе обычно называют рисовой. Бумага сюань выпускается трех типов: а) необработанная бумага – быстро впитывает тушь и поэтому идеально подходит для художника, рисующего в свободной манере; б) проклееная бумага – не впитывает влагу и годится для изображения мелких деталей; в) полупроклееная бумага – частично впитывает влагу, что позволяет сочетать в рисунке мягкие и жесткие линии, а также широко варьировать тона и прописывать тонкие детали.
Излюбленная китайскими каллиграфами разновидность бумаги «сюаньчжи» (названная так по имени города Сюаньчэн в провинции Аньхой) обладает ценными свойствами, главное из которых — мягкость и гигроскопичность, способность долго сохранять свой цвет и противостоять порче. В Китае говорят, что бумага «сюаньчжи» живет тысячелетия. Разумеется, можно использовать и другие, по-своему интересные сорта, включая бумагу, сделанную из древесной коры, травы и шелка. Начинающие обычно учатся писать на газетной бумаге.

Чернильный камень или просто тушечница – это четвертое сокровище. Прочитав книгу современного американского писателя японского происхождения Тодда Симоды  «Четвертое сокровище» (про историю одной тушечницы, наделявшей своих хозяев великой силой и энергией), я очень захотел иметь настоящую старинную тушечницу. Когда мой Учитель уезжал на лето домой в Китай, я попросил его привезти старую антикварную тушечницу. «Зачем Вам старая? Сейчас за такие деньги можно купить очень хорошую новую тушечницу», – сказал он. Но я объяснил, что хочу почувствовать ту мощную энергию, какую описал в своей книге Симода. Вернувшись в начале осени, Учитель позвонил прямо из аэропорта: «Вам очень повезло! Я привез старинную тушецницу!» На наше первое занятие он ее принес. Тушечница была действительно очень старой, сильно потертой, в деревянном футляре. Официальный сертификат свидетельствовал, что она была куплена в государственном магазине. Судя по всему, это была  тушечница периода династии Цин – последней императорской династии Китая (1616–1911 гг.). Учитель долго демонстрировал мне ее достоинства — гладил поверхность, дышал, показывая, как реагирует камень на влагу. Когда я взял ее в руки, то сразу почувствовал это.

Из книги Тодда Симода: «В ней было что-то мощное. Тушечница, казалось, сама звала сенсэя растереть тушь в своей канавке. Словно он таким образом заполнял что-то в своей сущности, словно у фиолетово-серого камня была душа. Он помнил, как еще в период ученичества он опускал кисть в канавку тушечницы, и кисть оживала от  того волшебства, которое сэнсэй проливал на бумагу, от магии, что наполняла жизнью каждый иероглиф, каждую черту, написанную его наставником».

Лучшие в мире чернильные камни – это дуань, которые добывают в провинции Дуаньси на юге Китая (откуда и была моя тушечница), и ши, из округа Шекси. Это твердые камни с тонким зерном, плоские, с мелким углублением в середине, в котором и растирают палочки туши. Чернильные камни украшают резьбой или иероглифами, миниатюрными пейзажами или фигурками животных, что помогает художнику обрести вдохновение перед работой. Лучшие чернильные камни сами по себе являются произведениями искусства и высоко ценятся среди знатоков.

Еще необходимо сказать несколько слов о важности внутренней подготовленности мастера и о некоторых традиционных положениях творческого процесса. Существует разработанная система правил посадки корпуса, постановка руки и кисти. Наиболее распространенный метод держания кисти, определяет функцию каждого пальца, обеспечивает крепость кисти и одновременно свободу движений. Посадка писца, положение его предплечья, локтя, запястья, пальцев  направлены на концентрированность силы в кисти. Разные стили письма предусматривают различную степень подвешенности руки. Общее классическое правило гласит: «Кулак должен быть пустым, пальцы — заполнены, запястье – ровным, кисть — перпендикулярной».
О важности внутренней подготовленности мастера к работе и необходимых условиях говорится в «Руководстве по каллиграфии» Сунь Готина VII века.  Автор провозглашает пять соответствий для работы каллиграфа: а) душевная гармония, неозабоченность; б) доброточувствие, последование разуму; в) мягкая погода, свежий воздух; г) хорошо подобранная бумага и тушь; д) внезапно пришедшее желание писать.
При этом очень важно правильно дышать. Учитель как-то сказал: «Научись дышать и ты будешь понят». Правильное дыхание способствует концентрации и перераспределению энергии. Считалось, что движением кисти каллиграфа управляет дыхание, которое берет свою силу от духа. Каждому виду письма соответствует свой колорит и своя полнота дыхания, поэтому каллиграфы  специально тренировали свое дыхание. Ибо «кисточка, послушная твоему дыханию, учится каллиграфии».

Иррациональное является одним из важных понятий даосизма.  Поиск внутренней и внешней гармонии — это и есть путь Дао. Как известно,  мозг человека может контролировать 10-15 % человеческой деятельности. Все остальное определяется подсознанием. Многие внутренние конфликты связаны с тем, что разум пытается контролировать деятельность человека целиком, но в реальности этого делать не может.
Еще в древности люди осознали этот конфликт и научились жить с ним в гармонии. Наиболее четко это проявилось в даосизме и дзен-буддизме. Порой парадоксальная иррациональность поступков и высказываний адептов этих религиозных течений обусловлена их стремлением найти гармонию с бессознательным. Они умели ладить со всем миром и с собой. Умели использовать творческий потенциал бессознательного.
Поиски Дао описаны в двух известных трактатах – Даодэцзин и Чжуанцзы. В первом сочинении, например, говорится: «Не выходя со двора, можно познавать мир. Не выглядывая из окна, можно видеть естественное дао. Чем дальше идешь, тем меньше понимаешь. Поэтому совершенный не ходит, но познает мир». Настоящий мастер, согласно Чжуанцзы, должен пребывать в тихой обители в долине светлой и чистой, подобной его духу, среди гор и лесов, ибо природа врачует душу. Он должен быть странником, но эти странствия не обязательно должны осуществляться во внешнем мире. Блуждания в беспредельном мире души считаются лучшей формой познания мира.
В одном из наставлений по каллиграфии, где подробно рассказывается о предметах, находящихся на рабочем столе писца, я встретил описание и фотографию керамической бутылки и чашки для саке. Известно, что каллиграфы в  состоянии опьянения порой превосходили самих себя. Вспомните известный пример Ван Сичжи и его знаменитую рукопись из Павильона орхидей. Опьянение воспринималось как форма преодоления рационального, как уход в сферу бессознательного.
Надо сказать, что тема вина как символическое выражение творческого вдохновения занимает особое место в дальневосточной эстетике средневековья. С поэзией вина связывается определенный тип поэта-художника, создающим произведения особого склада. В любом китайском трактате по искусству или современной работе по каллиграфии при упоминании имени Чжан Сюя неизменно приводится следующий пассаж: «Чжан Сюй был любителем выпить. Всякий раз, сильно опьянев, становился шумным и буйным. Хватался за кисть или просто обмакнутой в тушь прядью волос принимался писать. Вариациям не было конца. Потом, протрезвев, он сам принимал свою каллиграфию за творение каких-то неведомых духов».
Следует заметить, что Чжан Сюй и ему подобные художники работали в травянистом стиле (цаошу). А ведь именно в скорописи наиболее четко просматривается нерв каллиграфического искусства. По сути, стиль цаошу есть ни что иное как видимое выражение бессознательного. Действительно, где мы еще можем реально увидеть бессознательное? Именно поэтому стиль цаошу непонятен и притягателен, именно поэтому он во многих случаях не читаем. Высокому искусству не интересна сознательная цель автора, если она не подтверждается всей тотальностью его существа, его правдивостью, его искренностью. Каллиграфия есть образец такого искреннего искусства.