Фима пришёл после работы загадочный и с большой коробкой в руках.
– Ну, и что это ты светишься, как лампочка в уборной? – спросила Аня.
– А я тебе подарочек принёс, – доложил Фима, чмокнул Аню в щёку и поставил коробку на стол. – Вспомнил, что завтра Восьмое марта как раз. И вот, пожалуйста. Владей.
– Говорила моя мама о тебе, что от такого жениха хорошего ждать не надо, – сказала Аня. – Поэтому сначала посмотрим, что это за штука, а потом и овладеем.
 Аня подошла к столу, поправила очки и прочитала на коробке: «Scarlet».
 – Если я правильно помню, то Скарлет в кино была упрямой страдалицей, поэтому хорошую вещь таким именем не назовут. Что это? Лучше сам признайся.
 Фима подумал и признался:
– Понимаешь, нашего босса занесло то ли в Таиланд, то ли на Филиппины. Короче, куда не надо. Там он и наткнулся на эти цацки по невероятно низким ценам. И хапнул от жадности. Думал бизнес сделать. Фирма-то хорошая. Но это сделано в Азии, поэтому ни одна лавка их не взяла. Тогда он наградил ими нас вместо премии. Это кухонный процессор. Так что владей.
– Господи ты Боже мой! – сказала Аня. – Помоги моей маме, когда она начнёт в гробу переворачиваться, увидев это. Фима! А почему ты не купил в придачу бейсбольную биту, чтобы я могла с тобой поговорить конкретно? Боже мой! Порядочные мужья на женский день дарят своим жёнам что-нибудь женское, а мой – приволок кухонный комбайн. А почему же ты трактор заодно не прихватил?
– Да вот, как-то… – начал бормотать Фима. – Сама понимаешь…
– Я понимаю больше, чем тебе хочется, – перебила Аня. – Ну, давай, открывай свой подарочек. Посмотрим, как оно работает.
 Фима вскрыл коробку и достал инструкцию.
 – Ты смотри, Анечка, инструкция на многих языках. Значит, у фирмы престиж есть.
– Дурни-покупатели у них есть, вот что я тебе скажу.
Аня взяла инструкцию и прочитала:
– Процесорды ыстык азык-тулик салманыз. Это по-каковски?
– Не знаю, дорогая. Наверное, на каком-нибудь языке.
– Не знаешь? Тогда ты разбирайся с этой хренью, а у меня сериал по телику.
Фима распаковал процессор, установил его на кухонном столе и позвал Аню:
– Ты посмотри только, какая это красота. Сейчас мы с тобой сделаем бананово-апельсиновый коктейль. Видишь, тут даже рецепт есть.
– Конечно, – заявила Аня, подходя. – Из чего же в этих Таиландах ещё коктейли делать, как не из бананов. Это и ёжику ясно.
 Фима ловко обнажил два банана и апельсин, загрузил их в процессор, нажал клавишу и обрадовался:
– Ты только посмотри, дорогая, как оно эффективно работает!
 В этот момент крышка процессора взлетела в воздух, и ароматная смесь оказалась на Анином лице. Причём, на Фиму не попало ни капли. Некоторое время супруги молчали. Первой пришла в себя Аня:
– Мой муж террорист, – заявила она, вытирая лицо салфеткой. – Мой муж террорист и разбойник. Говорила мне моя мама, что видит в его глазах что-то непотребное. И теперь я догадалась – что. Короче, я пошла в ванную и если к моему приходу в кухне не будет идеальной чистоты, я пишу заявление о разводе.
– Хорошо, – вздохнул Фима и начал стараться. Он старался так, что к Аниному приходу идеальная чистота появилась и была видна невооружённым взглядом.
– Молодец! – похвалила Аня. – А свою мину замедленного действия не выбрасывай. Завтра у Светки Миркиной день рождения и нас пригласили. Вот мы и подарим ей это чудо науки и техники. Пусть, стерва, порадуется.

– Ах, какая прелесть! – обрадовалась Миркина, увидев подарок. –  Мне как раз был нужен такой процессор. А вы полюбуйтесь, какое платье мне муж подарил. Из настоящего бутика. Фирма!
И Миркина покрутила бёдрами, упакованными в рюшечки и оборочки розового цвета.
– У меня к тебе, Фима, просьба. Установи мне на кухне эту машину, а потом я порадую дорогих гостей необычным десертом.
 После пятого тоста за здоровье новорожденной Миркина ушла на кухню, в очередной раз пригрозив гостям непонятным десертом. А когда вышла, то стало понятно, что десерта не будет, и пора расходиться по домам.
 – Это, Фима, ты меня очень порадовал, – сказала Аня в машине. – Я когда увидела вытянувшуюся Светкину харю, то сразу поверила в то, что Бог есть. Жаль, что нельзя было смеяться в голос, а можно было только сочувственно охать. Интересно, что она теперь мне скажет.
 А Миркина позвонила через неделю и поблагодарила за подарок. Она, как оказалось, отослала процессор Гольдбергам в Чикаго, у которых как раз случилась серебряная свадьба. Словом, всё сложилось удачно и хорошо.
Всё это было в марте. А в июне грянул Анин день рождения. Праздновали в итальянском ресторанчике. Фима подарил Ане кольцо с рубином и стразами, которые было невозможно отличить от настоящих бриллиантов. Аня хвасталась этим кольцом, пихая руку в лицо гостям до тех пор, пока подвыпивший Бескин не укусил её за палец.
Как бы там ни было, но супруги вернулись домой усталыми и счастливыми. У дверей их ждала коробка в красивой упаковке. Аня прочитала адрес и обрадовалась:
– Боже мой! Это же дядя Миша из Лос-Анджелеса прислал. Вот, уважил. Я тебе, Фима, вот что скажу: мой дядя говна не пришлёт. Посмотрим, посмотрим.
– Ты открывай, а я сейчас, – сказал Фима и рысью побежал в туалет. А когда управился с неотложными делами, то из комнаты донеслось:
 – Чтоб он издох, твой босс! Чтоб он издох медленной смертью, и я могла бы плюнуть на его могилу!
 – Что случилось, дорогая? – спросил Фима, входя в комнату.
 А на столе красовался процессор фирмы «Scarlet», изготовленный то ли в Таиланде, то ли на Филиппинах.

На Нью-Йорк наплывал вечер. Мы с Михал Михалычем сидели на нашей скамейке на Ocean parkway и любовались облаком, раскрашенным в самые невероятные оттенки красного.
В доме напротив открылось окно на втором этаже, и оттуда на тротуар вылетел чемодан. Немного погодя спланировали брюки. За ними подушка. Из подъезда выбежал мужик в трусах и майке, присел над искалеченным чемоданом и стал в его пузо запихивать разбросанное шмотьё. А из окна высунулась по пояс полуодетая дама и стала двигать речь, обращаясь не столько к мужику в майке, сколько к прохожим. Из её многословья до нас доносились только множественные «факи», но и без слов ситуация была ясна.
Взвизгнула сирена полицейской машины, и уже через минуту два офицера повели мужика внутрь дома.
– Напрасно это они наехали, – прокомментировал ситуацию Михал Михалыч. – Дела семейные. Сами бы разобрались. Я Вам, Боря, вот какую историю расскажу. Почти всё – чистая правда. Конечно, я привру немного, но не по сути, а для исключительно красоты изложения.

Было это незадолго до моего отъезда. Надо было уже документы оформлять, а я, как на грех, потерял паспорт. А может, и не потерял, а украли. Украли – не украли, а документ нужно было восстанавливать.
Вот я и приволокся в паспортный стол райотдела милиции. Народу – тьма. И всем охота побыстрее. Я сел к столу и стал заполнять стандартную форму. Чувствую, что кто-то через плечо смотрит на мою писанину. А я этого ужасно не люблю. Оборачиваюсь, чтобы сказать пару ласковых слов и десяток неласковых, а там стоит майор милиции. Шею из воротника вытянул и в мою писанину заглядывает. Ну, не ругаться же с ним?
Ладно.
Заполнил я нужные  бумажки, сел на стул у стеночки и жду. Не успел соскучиться – подходит милиционер:
– Следуйте за мной, гражданин.
Я спрашиваю, в чём дело. А у него морда каменная:
– Пройдёмте. Там разберутся.
Ну, что тут делать будешь? Надо следовать.
Короче, заводят меня в кабинет начальника. А там тот самый майор, что своё рыло в мои бумаги совал. Ходит из угла в угол.
– Присаживайтесь, Михаил Михайлович, - говорит.- Чувствуйте себя, как дома.
Я уселся возле стола и спросил:
– А в чём, собственно, дело?
Майор тоже уселся и грустно посмотрел на меня:
– Не узнаёте, Михаил Михайлович?
– Простите, не припоминаю,– соврал я.
Соврал, потому что узнал в этом майоре того самого солдатика- отпускника, которому я лет двадцать тому назад дал глупый совет. А было это в те годы, когда существовала ещё народная дружина. За дежурство в этой дружине добавляли день к отпуску. Я был неохоч до этих дежурств и обычно отбрехивался. Но в тот день, вернее, вечер, мне не удалось увильнуть от исполнения гражданского долга.
Мы с напарником погуляли несколько часов по улицам. Потом, спрятав в карман красные повязки, посидели в пивной. А потом неосторожно вернулись в штаб дружины. Там скучающий лейтенант велел нам пройти по адресу. Дескать, был сигнал. Пьяный муж выгнал жену с ребёнком на улицу и в дом не пускает.
Мы и пошли.
Приходим. На самодельной лавочке возле дома сидит молодой мужчина и покачивает детскую коляску. А вокруг них бегает молодуха и кроет таким матом, что мне завидно стало. Я попросил напарника отвести потерпевшую в сторонку, а сам сел рядом с мужиком и спросил, в чём дело.
А дело оказалось простое. Парень этот служил срочную. И получил  отпуск за успехи в боевой и политической подготовке. Ну, понятно, что дома сели отметить приезд. А жена приревновала его к своей сеструхе. Поскандалили. Она побежала в подвал. Муж за ней. Смотрит, а она в петлю лезет. Вот, он её из петли вынул и стукнул пару раз по физии для отрезвления. А супруга оказалась злая, как собачонка. Кричит: «Всё- равно посажу!» И давай в милицию названивать. А потом вынесла ребёнка на улицу, чтобы было всем видно, что муж-подлюга их в дом не пускает.
Тут я сдуру и проронил:
– Я бы, парень, на твоём месте из петли не стал бы вынимать. Я бы её ещё и за ноги дёрнул.
Вот такую историю, Боря, я вспомнил, когда к майору побоялся признаваться. Мало ли что? И вот, пока я всё это вспоминал и совестью угрызался, майор вызвал сержанта и дал команду оформить мой паспорт. А потом достал блюдце с дольками лимона, налил коньячку и предложил выпить.
Выпили. Он и говорит:
– Спасибо Вам, Михаил Михайлович. После Вашего совета моя жизнь по-другому пошла.  Закончил школу милиции, потом академию. Служу. Женился на сестре моей первой жены. Двое мальчиков у нас. А девочку от первого брака уже замуж выдали.
Я спрашиваю:
– А с первой давно развелись?
– Нет, – говорит. – Она всё-таки повесилась в тот день.
Тут у меня мурашки по коже пошли.
– Как так? – спрашиваю.
– А вот так, – улыбается майор. – Ночью эту дуру опять вешаться понесло. Смотрю – побежала в ванную и верёвку к трубе под потолком привязывает. Я сначала рванулся, чтобы верёвку эту отобрать и пару раз по морде съездить. А потом вспомнил Ваш совет и пошёл на кухню. Там выпил рюмку и курил, пока всё не закончилось. А потом вызвал «скорую» и милицию.
Я хотел было спросить майора, как он с этим теперь живёт, но тут сержант принёс готовый паспорт. Я расписался на паспорте и на карточке. Мы выпили с майором ещё по рюмке и распрощались.

К дому, где был недавно семейный скандал, подрулили ещё две полицейские машины. Значит, дело было нешуточное. И точно. Вскоре вывели ссорящихся в наручниках.
– Наверное, наркоту нашли, – сделал вывод Михал Михалыч. Потом закурил и вернулся к предыдущей истории:
– В то время, Боря, мне эта ментовская исповедь показалась пустяком. А сейчас, когда самому надо собираться в дальние края, у меня время от времени щемит в груди. И я вижу, как дёргается в петле молодая женщина, а её муж спокойно покуривает на кухне, ожидая конца. И тогда я чувствую себя убийцей.
Облака на западе сменили алые оттенки и на фиолетовые. А это означало, что вечер уже пришёл в Нью-Йорк.