Рецензии
Александр Юсупов. «Город безликих». — М.: Вест-Консалтинг, 2011
Что сразу привлекает — умение автора с ходу погрузить читателя в интригу, в действие. Сочетание жесткого реализма и таинственной мистики — весьма модное сейчас направление в жанровой литературе.
Однако роман Юсупова даже несколько выламывается из жанра, скажем, мистического триллера. Чем это обусловлено?
Соединение мотивов сна и мотивов яви сделано автором достаточно технично. Автор может и умеет подавать материал ярко, броско. Завязка впечатляет: «Моя машина разбита вдребезги. Изуродована и сломлена. Жалобно постанывает металлическими скрипами. Плачет масляными слезами. Словно понимает, что это конец.
Я лежу в канаве. Оглохший, ослепший, не отошедший от шока и пытаюсь собраться с мыслями. Пытаюсь сжать волю в кулак и заставить себя думать. Но это очень, очень, очень сложно. Голова раскалывается, раны кровоточат, тело, словно сосуд, наполненный болью до краев.
Несколько секунд назад сила инерции выбросила машину с дороги и, протащив несколько десятков метров, ударила о сосну. Ударила с такой силой, что мой железный конь напоминает скомканный лист бумаги».
Живость повествованию придает и прием переброса кадров, очень активная, с самого начала романа, «раскадровка». Читатель сразу ввергается в активное действие, и это важно — избегнуть тягомотности, нудности, если это подлинный экшн.
Зерно романного смысла так или иначе мистическое. Автор неоднократно делает попытку углубиться в психологию, в историю, понять на чем основывается все огромное (и неизведанное) здание подсознания. Само действие прописано достаточно профессионально. Чувствуется уверенная рука, писательский слог не грешит безвкусицей, достаточно занимательно выстроены главы, где перемежается реальное и иррациональное.
Две основных темы разрабатываются в романе: тема Спасения и тема Насилия.
Герой оказывается один на один с неистребимой людской злобой. Он на своей шкуре ощущает лютую ненависть. Понимает, что, если ненавистью охвачена толпа, ей бывает нечего противопоставить. Ему грозит казнь, страшная пытка, и он к ней не готов — как не бывает к этому готов ни один человек в мире. «Мои шаги растоптали не одну судьбу. Жизни этих людей были затронуты, смяты моими ногами. Они имели право на ненависть, имели право на жестокость, и это было понятно как дважды два. На зло всегда хочется отвечать злом, и никакие заповеди не смогут сдержать этого первобытного инстинкта. Кровь за кровь, и все, и ничего больше в голове».
Причудливое сочетание активного действия, символизма, знаковости, притчевости, философии, смешение древних мифов Земли (не раз интерпретируется, варьируется тема библейского запретного плода и первородного греха), современных узнаваемых реалий. Иногда из-за этих стилевых нагромождений текст начинает производить впечатление некой вакханальной пестроты, но автор, тем не менее, успевает следить за тем, чтобы читательское внимание не ослабевало.
Однако роман Юсупова даже несколько выламывается из жанра, скажем, мистического триллера. Чем это обусловлено?
Соединение мотивов сна и мотивов яви сделано автором достаточно технично. Автор может и умеет подавать материал ярко, броско. Завязка впечатляет: «Моя машина разбита вдребезги. Изуродована и сломлена. Жалобно постанывает металлическими скрипами. Плачет масляными слезами. Словно понимает, что это конец.
Я лежу в канаве. Оглохший, ослепший, не отошедший от шока и пытаюсь собраться с мыслями. Пытаюсь сжать волю в кулак и заставить себя думать. Но это очень, очень, очень сложно. Голова раскалывается, раны кровоточат, тело, словно сосуд, наполненный болью до краев.
Несколько секунд назад сила инерции выбросила машину с дороги и, протащив несколько десятков метров, ударила о сосну. Ударила с такой силой, что мой железный конь напоминает скомканный лист бумаги».
Живость повествованию придает и прием переброса кадров, очень активная, с самого начала романа, «раскадровка». Читатель сразу ввергается в активное действие, и это важно — избегнуть тягомотности, нудности, если это подлинный экшн.
Зерно романного смысла так или иначе мистическое. Автор неоднократно делает попытку углубиться в психологию, в историю, понять на чем основывается все огромное (и неизведанное) здание подсознания. Само действие прописано достаточно профессионально. Чувствуется уверенная рука, писательский слог не грешит безвкусицей, достаточно занимательно выстроены главы, где перемежается реальное и иррациональное.
Две основных темы разрабатываются в романе: тема Спасения и тема Насилия.
Герой оказывается один на один с неистребимой людской злобой. Он на своей шкуре ощущает лютую ненависть. Понимает, что, если ненавистью охвачена толпа, ей бывает нечего противопоставить. Ему грозит казнь, страшная пытка, и он к ней не готов — как не бывает к этому готов ни один человек в мире. «Мои шаги растоптали не одну судьбу. Жизни этих людей были затронуты, смяты моими ногами. Они имели право на ненависть, имели право на жестокость, и это было понятно как дважды два. На зло всегда хочется отвечать злом, и никакие заповеди не смогут сдержать этого первобытного инстинкта. Кровь за кровь, и все, и ничего больше в голове».
Причудливое сочетание активного действия, символизма, знаковости, притчевости, философии, смешение древних мифов Земли (не раз интерпретируется, варьируется тема библейского запретного плода и первородного греха), современных узнаваемых реалий. Иногда из-за этих стилевых нагромождений текст начинает производить впечатление некой вакханальной пестроты, но автор, тем не менее, успевает следить за тем, чтобы читательское внимание не ослабевало.
Елена КРЮКОВА