Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Рецензии




Игорь Панин. «Мертвая вода». — М., «Вест-Консалтинг», 2011

В издательстве «Вест-Консалтинг» вышел сборник стихов Игоря Панина «Мертвая вода».
В книгу вошли избранные стихотворения последних лет(2006-2010), а также скандально известная поэма «Австралия» (2006-2008). Практически все эти тексты были опубликованы в толстых журналах: «Континент», «Дети Ра», «Крещатик», «День и Ночь», «Нева» и др. О стихах Панина писали известные поэты и писатели: Дмитрий Быков, Всеволод Емелин, Сергей Шаргунов. В своей вступительной статье к книге «Есть что сказать» Д. Быков говорит о том, что от стихов Панина трудно оторваться. Они увлекательны, а писать увлекательно гораздо сложнее, чем писать красиво. Редкость в нашей жизни и то, считает Быков, что «Панину есть что сказать, ему не нравится мир, и, что особенно ценно, он сам собою не слишком доволен». Быков подчеркивает в поэзии Панина чувство меры, изобретательную рифму и не педалируемую начитанность, не говоря уже о честности его поэзии, додумывании мысли до конца.
Всеволод Емелин отмечает, что хотя темы поэзии Панина традиционны — это стихи о настоящем и прошлом, Родине и любви, смерти, самом авторе, — он пишет без свойственного «патентованным патриотическим поэтам истероидного надрыва и моралистического занудства».
Сергей Шаргунов замечает, что, несмотря на некоторый декаданс, Панин поэт страстный и сильный.
Мне кажется, что сила Панина проявляется в социальном темпераменте его поэзии, который у актуальных авторов (Панин не исключение) проецируется на создание фона искаженной жизнью действительности, о чем бы они ни говорили в своих стихах. Это не та классическая гражданская позиция, которая была присуща поэтам прошлого («Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан»). В поэтических дискуссиях сейчас стали обсуждать вопросы, нужна ли поэту гражданская позиция, чтоб быть понятым своим поколением. Поэзия Панина тесным образом привязана к жизни страны, без всякого космического пафоса выявляет реалии повседневности, которые иногда трудно обойти циничным словом, но это цинизм, «которым автор не бравирует, а мучается». В его стихах жизнь от провинции до столицы со всеми проблемами и современными страхами: «Которые террористы? Мы снова им проиграем», «Мы последние из могикан, в никуда навострившие лыжи». Панин — реалист от поэзии, переживающий за свою Родину, испытывающий боль за то, что происходит с нами, а боль не может проявляться в слове красиво и пафосно. Утерянная гордость за страну, которую испытывали поэты прошлых времен, трансформировалась у нынешних в горькую словесную отрыжку. Это и есть гражданственность настоящего. Вспомним Емелина: «Я географию страны учил по винным этикеткам». Боль переплетается с жизнью, становится ее частью, а, значит, частью поэзии: «Остановка, хоть в окно поглядим, две избушки, огороды и грязь, ах ты, Родина, ах, диво из див, — проблеваться бы в тебя, умилясь». Это далеко уже от блоковского: «О, Русь моя, жена моя, до боли нам ясен светлый путь». Но как писал Александр Кушнер: «Времена не выбирают, в них живут и умирают».
Название книги «Мертвая вода» — это название одного из ключевых стихотворений сборника, в котором автор определяет свою роль, миссию в этом мире, не используя этих высоких слов: «Выводя строку, стоит ли душу нежить, Коли на веку в зеркале видишь нежить?» Строки можно воспринимать двояко. Не только как отражение себя, но и отражение нашей жизни.

Наталия Лихтенфельд



Татьяна Кайсарова. «Дыханье Сада». — М., Вест-Консалтинг, 2011

В издательстве «Вест-Консалтинг» вышел поэтический сборник Татьяны Кайсаровой «Дыхание Сада». Название книги такое же живое, как стихи этого небольшого, но талантливого сборника. Оно проникнуто дыханием самой жизни, так как сад, по мнению автора, — «живая субстанция, нарождается, живет, радует и печалит, уходит в небытие, оставляя след пробужденного им творчества». Образ сада не нов в литературе. Вспомним хотя бы «Вишневый сад» Чехова — сад, как мечту, воспоминание о счастливой юности. В саду Беллы Ахмадулиной цветут возвышенные розы, глицинии, олеандры и подмосковные сирень с черемухой, которую поэтесса сравнивает с Джульеттой и любовью. Сад Валерия Прокошина в его мятежной лирике — больничный, Гефсиманский. Образ сада Татьяны Кайсаровой, скорее, мистический. В этом саду сосредоточились ее чувства и переживания, а эмоции всегда близки метафизике. Отправным и вполне реальным пунктом, откуда черпалась творческая энергия, стал родной подмосковный сад: именно с ним связана у автора большая часть жизни. Соприкоснувшись с природой, душа захотела выразить себя интонациями и ритмами стиха. Ведь лирическое стихотворение — это богатейший источник субъективных, во многом индивидуальных ассоциаций. Эмоционально приподнятая лирика Татьяны Кайсаровой во многом отличается от угрюмой и недружелюбной лирики некоторых современных поэтов, а в нашем мире так не хватает оптимизма. «Вечная душа» лирической героини ловит «мира осознанье». Сад открывает окна в «объем тенистого пространства» и в беспредельный мир без границ. А перед лицом вечности, которая для поэтессы «одно неповторимое мгновенье», все земное в этом саду жизни становится не таким важным:

…И пока неразличимы
Гроздья вычурных рябин,
Кем любима, кто любим,
Кто позвал, кому отвечу
Или просто промолчу…
У порога стала вечность,
Погасила ночь свечу.

Сад является превосходным ориентиром не только в пространстве, но и во времени, так как по смене листвы на деревьях можно отследить его беспрерывное движение:

…У пустого времени в плену —
В запыленной виртуальной клетке,
Яблони, сомкнув сырые ветки,
Дымную вдыхают пелену.
Прошлое привычно забывать,
Будущее вечно под замками…
Время, как химера меж веками,
Жирную поставило печать.

Стихи Татьяны Кайсаровой — это гармония переплетения земного и ощутимого мира, где «намолот кофе. Белое вино…», а «где-то у ворот сломалась ветка и вспыхнула рябина, как нимфетка, а у крыльца застыл велосипед», и мира заоблачного, поэтического, куда хочется определить и этот реальный сад, спрятать его от увядающей земли «под ракетными сотами»:

Что ты делаешь, сад,
В этом мире,
Из ужаса сотканном,
Почему еще жив?

Но оставляет надежду небо, «чтобы принять в свое пространство осенних далей колорит и вечное непостоянство».
В книге представлены фотографии Александра Нехорошего: тот самый «отчий сад», куда «жасминовым дождем упал рассвет» и где «ликует жизнь, как будто смерти нет».

Наталия Лихтенфельд