Люди устроены очень смешно. Какое бы общество мы ни строили, получается рабовладельческий строй. Это наглядно видно на примере России, да и многих других стран.
В нынешней России, где всего 10% населения занято в малом бизнесе, большинство работает на дядю, на рабовладельца. Он может их уволить, похвалить, поругать, поиметь, унизить, лишить заработка и т. д. Вместе с тем рабовладелец — тоже раб. Раб своего капитала, своего окружения, клиентов, тех же своих сотрудников-рабов, которые то и дело норовят устроить бунт (забастовку). То есть свободных людей нет. Или их очень мало. Я тоже раб.
Эта цивилизация не может не завести в тупик.

Девушка из Петербурга на презентации журнала «Зинзивер», сильно волнуясь и бросая на меня испанские испепеляющие взгляды, озвучила такую славную идею:
— Нужно найти богатого человека, который бы давал нам деньги на журнал, а мы бы печатали там все, что мы хотим.
Идея очень хорошая. Мне она, разумеется, нравится. Мне еще нравятся сказки про скатерть-самобранку, ковер-самолет и т. п.

Малознакомая девушка (из писательских кругов) из Москвы пишет мне письмо:
«Здравствуй, Степушка! Как дела? Давай встретимся!»
Я отвечаю: «Привет, Ритулька…»
Она обижается: «Я не Ритулька, я Маргарита…»

Всю субботу спал. Не было сил больше ни на что.
Снилась прекрасная Люся Г-о, ущедшая навсегда 30 марта. Будто мы живем вместе, в небольшой двухкомнатной квартире. И вот ночь. Красавица Люся целует меня в губы и говорит:
— Ну что, Женек, пойдем со мной в спальню.
Я говорю:
— Нет, Люсь, я не хочу. Ложись одна. Без меня. У меня еще много работы.

Во сне с братом раздобыли винтовку. Я сдуру выстрелил и попал в воробья. Убил его.
Потом каялся, плакал, не мог долго прийти в себя.
И воробей воскрес.

Ходил по Удельной в воскресенье, бубнил себе под нос стихотворение, которое написал не сам. Не помню уже, кто автор. А строчки там такие:
«Просто жил, как люди.
Мучился, как все».
Кажется, это Глеб Горбовский.

То, что творит Запад в Ливии, это обычный бандитизм в поисках дешевой (желательно дармовой) нефти.

1 апреля 2011 года меня наградили медалью Правительства Москвы и Юго-Восточного административного округа «За доблестный труд». Награду мне вручил в Префектуре ЮВАО префект В. Б. Зотов. Получилось все это как-то неожиданно. Я даже пришел в Префектуру в свитере, не помышлял ни о каких наградах. До последнего думал, что это первоапрельский розыгрыш.
Нет, не розыгрыш.

Загрузил два чемодана «Зинзивера» и выехал в Питер для проведения презентации.
Плацкартный билет обошелся в 700 рублей. Отдал О. Логош авторские экземпляры и несколько экз. для «Борея» и «Кофе и книги». Презентация прошла необычно. Сначала авторы, как обычно, читали стихи. Потом мне задавали вопросы. Вопросы задавали минут, наверное, тридцать. Самые разные, иногда откровенно смешные. Например, одна писательница строго спросила: «Почему так получается, что редакция отправила ряд материалов в ваш адрес, а вы не напечатали?» Ну что тут скажешь! Ре-бя-та, давайте жить дружно! Одна из обязанностей главного редактора заключается в выборе материалов. Печатать или не печатать — решает именно главный редактор. И никто другой. Увы, красивая дама, задавшая вопрос, никогда не работала в штате в редакции (об этом она сама как честный человек сообщила на презентации), поэтому просто могла не знать о существующих в прессе странных и отвратительных порядках. Много было и других трогательных вопросов и реплик, о которых напишу как-нибудь в другой раз. А журнал будет выходить. Я буду по-прежнему его финансировать. И петербургских авторов будем печатать активно. И редакцию будем укреплять. Об этом потом спокойно говорили с председателем редакционного совета «Зинзивера», руководителем СП СПб В. Г. Поповым. Мы с ним понимаем друг друга.

Читал лекцию в Хельсинкском университете на тему: «Тропы и фигуры в рассказах Льва Толстого». Лекция была длинной и занудной. Я, наверное, всех уморил, разбирая анафоры, метафоры, сравнения, эпитеты и т. п. в прозе классика. Однако под конец лекции замечательно-дотошный и почему-то не заснувший профессор из Санкт-Петербурга Григорий Львович Тульчинский поинтересовался: «Скажите, а оксюмороны Толстой в своих произведениях употреблял? Если да, то приведите примеры!»
Я напряг свой слабый мозг и быстро ответил: «Живой труп».
И больше вопросов не было.

Обедали в столовой мэрии г. Хельсинки. Рядом с нами сидел мэр. Он поел, отнес, как все, поднос на мойку. И пошел к себе в офис, на ходу уплетая булку.