Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл № ФС77-47356 выдано от 16 ноября 2011 г. Федеральной службой по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Читальный зал

национальный проект сбережения
русской литературы

Союз писателей XXI века
Издательство Евгения Степанова
«Вест-Консалтинг»

Перекличка поэтов




Анна Павловская


БОЛЬ ПРОДЛЕВАЕТ БОЛЬ
 
 
1.

Денису Новикову

Не спасает перо и бумага,
не спасает божественный дар,
золотое сечение мака
превращается в черный кошмар.
Открывается дымная бездна,
отверзается звездный сезам,
переносится боинг воскресный
прямиком к Гефсиманским садам.
Что ты видишь, склоняясь над чашей?
Что ты ждешь от шумящих ветвей?
Всем бывает когда-нибудь страшно,
а бывает и страха страшней.
Кто однажды махнул и поехал —
до конца по орбите кружит,
но является ангел в доспехах
и копьем ударяет о щит.



2.

Вдруг распрямляется пружина
и поднимает во весь рост,
но истина недостижима,
зато возможен передоз.

Пульсирует на шее вена,
и погасает свет в очах,
и слышно, как поют сирены,
во тьме качаясь на ветвях.

Гляди же, небеса открыты —
по лестницам и по трубе,
как гильзы прыгают копыта,
бегущих ангелов к тебе.



* * *

Боль продлевает боль,
радость не насыщает,
разве что алкоголь
временно защищает.
Мир обретает цвет
и предстает в объеме
избранных детских лет…
В первом, должно быть, томе
желтый июльский луг,
марево над осокой…
Не выпускай из рук
бабочки многоокой.



* * *

Только солнце склонит
над землею рога —
и на землю летит
золотая лузга.

На черемуху сыпет,
висит над водой.
Ходит в озере рыба
с дырявой губой.

Только луч просечет
эту воду до дна —
в камыше промелькнет
золотая спина.

Это слезы в ресницах,
что бляшки слюды.
Это снится
истертая линза воды.

Это боль по себе
расширяет зрачок.
Это ноет в губе
заржавевший крючок.



Сибирский романс

Мутной водки и курева,
и подальше — в Сибирь,
где с нечесаной курвой
спит в снегах богатырь.
Вижу хату сосновую,
золотой абажур,
по утру нездоровую
мысль при взгляде на шнур.

Скука душная, тяжкая,
как медвежий кожан.
— Жизнь прошла между ляжками
этой дуры, братан.
Ничего здесь не сдвинется,
время чисто из льда,
вот когда мы откинемся,
говорят, вот тогда…



* * *

И как только на вдохе зависнешь,
и заглохнут внутри клапана —
Атлантида похеренной жизни,
распускаясь, всплывает со дна.
Вижу смысл, постигаю идею,
воплощаю движенье светил.
Достоевский с петлею на шее
за мгновение все ощутил.
Но для бездн, где летят метеоры,
ни большого ни малого нет.
Боль утихнет и с мягким укором
поутру возвращаешь билет.



* * *

Как по щучьему, значит, велению
ты из мрака выходишь на свет,
но меня не щадит сновидение,
я же знаю — тебя уже нет.
Долго ль коротко дверь открывается,
ты заходишь, садишься к столу,
каша варится, кот умывается,
амариллис пускает стрелу.
Я здесь — тень, приживалка и пленница,
так, хожу и смотрю не у дел.
Здесь теперь ничего не изменится —
дом был продан, по слухам, сгорел.
Кто-то выбрал для нашего сретенья
дом зеленый в вишневом саду.
Я согласна на горечь всеведенья,
я сюда непременно приду.



* * *

памяти дяди Лени

Я помню это время плохо,
наверно, это был апрель,
когда костел святого Роха
взвинтил свою виолончель.

Шли за поминками поминки,
песок перемежался льдом,
и шла я в траурной косынке
в огромном городе пустом.

Ты видишь, мужество иссякло
и сокрушилось на песке,
но я крепилась и не плакала,
держала губы на замке.

И если бы не этот жалобный
мотив, когда бы не мотив,
я разве верить перестала бы,
так сразу руки опустив?



* * *

На стопку хлеба положить
и сверху сигарету.
Я не могу тебе простить
отсутствие ответа.

Ведь это больно навсегда
на всем поставить точку.
Не имут мертвые стыда
и не дают отсрочки.

Мы все мертвее мертвецов
по гамбургскому счету,
приходим в жизнь на шесть часов
как ходят на работу.

Спокойной ночи, малыши,
все бесполезно для души
столь равнодушной к плоти,
как музыка к работе.



Баллада о лирическом герое

Я избегала четких рифм
и точных утверждений.
Мозги, как пальцы, обслюнив,
считала, голову склонив,
мильоны знаков водяных
в купюрах сновидений.
Я пролагала путь собой
и шла вперед по трупам
самой себя, и мой герой
что день пускался на убой
с подъятой гордо головой,
сложив в улыбку губы.
Но это было полпути —
чтоб дальше я могла идти.
Его я воскрешала,
чтоб снова чувствовал в груди
отравленное жало.
И вот однажды он сказал,
сказал мой бедный Вертер,
три сотни раз я умирал,
три сотни раз я воскресал,
и я теперь — бессмертный.



Анна Павловская — поэт, эссеист, прозаик. Родилась в 1977 году в Минске. Сменила несколько творческих вузов, в том числе — в Москве. В 2002-м году стала обладательницей Гран-при «Илья-премии». В этом же году в московском издательстве «Алгоритм» совместно с Павлом Чечеткиным вышла книга стихотворений «Павел и Анна».