* * *

Когда луна в своей четвёртой фазе
Монгольской девой припадёт к окну,
Я от мостков на рыболовной базе
Двухвёсельную лодку оттолкну.
И золото воды, стекая с вёсел,
Там за кормой оставит буруны,
И божий мир, не знающий ремёсел,
Откроет все четыре стороны.
Я поплыву по световой дорожке
Вослед за незаметным ветерком
Туда, где лилий детские ладошки
Сомкнутся к ночи над своим цветком.
И в медленном теченье речки сельской
Затрут за мною мокрые следы.
Лишь маковки, похожие на сердце,
Лягушками проглянут из воды.
Какой мотив овладевает мной,
И пошлый шум спесивых и глумливых
Останется у лодки за кормой.


* * *

Едва померкнет в небесах,
Стихают стрелки на часах,
Я засыпаю. И во сне
Ты возвращаешься ко мне.
Ко мне ты входишь босиком.
Сверчок поёт за косяком,
И гладит волосы слегка
Твоя прозрачная рука.
И комната моя светла,
Как от парного молока,
И как астральные тела
Летят по небу облака.
И этот шорох, этот свет
Смиряет горечь долгих лет,
И ветр ночной в печной трубе
Поёт негромко о тебе.


Давнее

Сентябрьская пора кустодиевских красок,
Беспечных воробьёв крылатая лапта.
День холоден чуть-чуть, но солнечен и басок,
И потому в душе сплошная лепота.
У нас в саду петух сидит на новой бане,
Кричит на свой гарем картавым говорком,
А в банной глубине, в сплошном парном тумане
Ты веником шуршишь и пахнешь молоком.
Восторженным глазам прозрачны даже стены,
Они и лист стальной готовы проколоть.
Когда же наконец, как в древности из пены,
Появится твоя сверкающая плоть?
Я, кажется, рискну туда к тебе ворваться,
Чтоб жаркий пар смешать с осенним холодком.
Я визга не страшусь, мне ль веника бояться,
Неужто ты меня остудишь кипятком?


* * *

Когда бы горы и поляны
И все столетья сдвинул Бог,
Вам поздравленья с Днём Татьяны
Прислали б Пушкин, Тютчев, Блок.
В года паденья и наживы
Пересекая рубежи,
Лишь Ваши образы не лживы,
Вы так прекрасны и свежи,
Не спрятан за актёрской маской
Ваш МХАТ звонит в колокола.
Нельзя пустой эстрадной массой
Вскормить державного орла.
Жизнь будет выпита до дна,
В другую суть перетекая.
Россия с Вами не одна,
Но Вы одна у нас такая.


* * *

С историческим временем слился
Он, оставивший нам на века
Ту гармонию звука и смысла,
Тот бессрочный масштаб языка.
Мы кичимся эпохой иною,
Чтоб служить одному животу
С безразмерной своей болтовнёю
В темноту мы идём, в немоту.
Слово Пушкина ясно и красно
И сегодняшней жизни полно,
Потому что оно сообразно,
И, как Бог, соразмерно оно.


* * *

Как близкий гром,
Гремят метеосводки,
Грозой грозя.
Теперь тебе ни водки,
Ни молодки
Почти нельзя.
Не примеряется
К небесным высям
Твоя звезда:
Ты так печально
Метеозависим
Стал навсегда.
Ты стал почти
По щучьему веленью
Зависим от
Барометра, рецепта и давленья,
И неких льгот.
Пред внешним
Непреложным содержаньем
Твой пыл угас.
Но будит ночью
Раздражённым ржаньем
Тебя Пегас.


* * *

Ещё горит сияющая млечность,
И молода вода в ночной реке...
Мои друзья уходят в бесконечность
По одному уходят, налегке.
Освободившись от земного груза,
Я верю, что они идут на свет,
А там поёт пленительный Карузо,
И сладкие стихи читает Фет.
Здесь ходики стучат неутомимо.
Пылают звёзды и шумят леса.
О, Господи, я верю в чудеса!
Но отчего печаль неутолима?