Прощание с созвездием Весов

Ты столько раз являлось мне в юдоли
И столько дней дарило золотых!
И мне ль не знать душевной этой боли?
Я не забыл садов твоих пустых.
Твои дары – свидетели величья,
Твоих щедрот обильней – не найти, –
Я ведал сам – звенела песня птичья,
Всему внимал – попробуй перечти.
Кто объяснит, когда ты показалось,
Когда прозрел я образ твой в звездах?
Я всё скажу – и, если сердце сжалось,
Ещё я жив – и счастлив днесь в трудах.
Целебный корень в почве отзовётся,
Пробьётся ключ под солнцем из глубин –
И каждый миг младенцем назовётся,
И каждый шаг отзывчив и любим.
Не говори, что выше пониманья
Весь этот строй, где дышит Божество, –
Язык наш прост – и сущность дарованья,
Наверно, в том, чтоб выразить его.
Прости меня, – удерживать не стану,
Но всё же ты побудь ещё со мной, –
Пусть некий гул, как призрак океана,
Возникнет вновь над скифской стороной.
Пусть, в звоне воскресая колокольном,
Костёр пылает в память о тебе –
И ты уйдёшь виновником невольным
Того, что нам завещано в мольбе.
Я буду ждать, – прощанье, нарастая,
Уже обнимет, – вот его и нет, –
Ну вот и всё, – крича, взовьётся стая, –
Но только свет – откуда этот свет?


Скорпион

Сулея, любимица застолья,
Золотым наполнена вином, –
Незабвенным духом своеволья
Сквозь туман повеет за окном.
Не стеснят свободного дыханья
Ни листва, что нынче облетит,
Ни реки холодной нареканья, –
Разве кто вниманье обратит?
У тебя намеренья иные –
Всё поймёшь – увидишь глушь да тишь
И созвездья знаки водяные
На бумаге сразу различишь.
Ты стоишь у поднятого моста –
Нет за ним ни замка, ни дворца,
Но уйти от пропасти непросто –
Не поднять бессонного лица.
Над тобой – распластанная птица,
За тобой – немалые лета,
И небес осенних багряница,
И степных ступеней пустота.
Не дивись, что воздух стал опорой, –
Это твой и оберег, и знак, –
Ты прошёл над памятью, в которой
Посвященье выглядело так.
И теперь, грустнее и мудрее,
Ты обрёл пристанище в любви,
Чтобы сердце билось, не старея, –
Ну а песнь и так у нас в крови,
Чтоб с душою Первенцы творенья
Разговор продлили вне времён,
Где пылает символом горенья
Над землёй пустынник Скорпион.


* * *

Незабываемо! – зови, не дозовись,
Куда-то вдаль заглядывая редко
Сквозь этот сад, священный, как девиз, –
С ним тоньше связь, чем хрустнувшая ветка.
Не то в задумчивости чуткой приутих,
Не то встряхнулся, ве´домый в тумане, –
Когда б на то хватило сил моих,
Зачем бы я загадывал заранее?
Как были дороги и тополь, и орех,
Их повторенья, конусы и сферы! –
Не подойти вплотную без помех,
Не упредить, коль шастают химеры.
Нарушить что-нибудь не так-то и легко, –
Возьми хоть сад – нельзя его обидеть, –
И весь теряется, и дышит глубоко,
Чтоб, чуть прищурившись, опять его увидеть.
Вот так и ты – и тих, и напряжён,
И смотришь вечерами не напрасно
Куда-то вглубь, где сам ты отражён,
Где отрешенье попросту прекрасно.
Пойми – но смилуйся, смирись – но подари
Весь этот воздух, ставший пеленою, –
Не гаснут до рассвета фонари,
Сверчки поют, – скажи мне: что со мною?


Имя любви

Набухли глазницы у каменных баб –
Не плачут, но будут и слёзы, –
Открыты их лица, хоть голос и слаб,
А в сердце – сплошные занозы.
Ах, женская доля! – опять ни вестей,
Ни слухов о тех, что пропали, –
Никак не спастись от незваных страстей,
Поэтому камнем и стали.
О том говорю, что не выразишь вдруг
Ни тайны – ведь нет ей предела, –
Ни силы забвенья – ему недосуг
Тревожить усталое тело.
О том говорю, что в душе прорвалось,
Чему поклоняемся ныне,
Зане прозреваем, – и вам не спалось,
И вы пробудились, богини.
Уста разомкни и его назови –
Ведь ждёт и очей не смыкает, –
Нет имени тоньше, чем имя любви, –
Так часто его не хватает.
И вот он откуда, сей давний недуг,
Собравший всю боль воедино! –
Пойдём – я с тобою, – так пусто вокруг,
Так тесно крылам лебединым.


* * *

Вы, деревья осеннего сада,
Под навесом трава череда, –
Знаю: вам утешенья не надо –
Вы утешите сами всегда.
Отчего так пристрастна природа
К нашей речи, беспечно-нагой,
Словно к лучшему времени года
Подобрать не сумели другой?
Почему же прощает обычно
Недосказанность слов и примет
Здесь, где яблоку спеть непривычно,
Будто осени вовсе и нет?
Не томи ты меня расставаньем
С этим ржавью покрытым листком,
Если дышишь, как встарь, узнаваньем,
Точно птица, трясёшь хохолком.
И знакомства мои беспредельны,
Да и дружбы на хуже иных
Здесь, где властвует столь безраздельно
Этот воздух в пределах земных,
Здесь, где запах разносится пряный,
Горьковат и привычен на вкус,
Где почудится, гордый и странный,
Некий голос – подарок от муз.


* * *

Говорили, что дни не уйдут, –
Кто вернёт мне хотя б отголоски?
Грустен пыл и напрасен твой труд –
Лишь от слёз пробежали полоски.
Не ищи ничего в облаках –
Так и ветер придёт ненароком, –
Ты напомни ему о сверчках –
Пусть ответом смутит одиноким.
И никто не подскажет – к кому
Подойти и вести разговоры,
Как слепые, спеша в полутьму,
Отверзая тяжёлые шторы.
И ужель не поймёшь никогда,
Отчего без церквей незабвенных
До сих пор так пусты города? –
В них младенцев не счесть убиенных.
Да и в сёлах, заметных окрест,
Задушевности как не бывало, –
И печальны глаза у невест –
Видно, исповедь их миновала.
Словно колокол был – и пропал,
Но осталось предчувствие звона
Меж заречных ржавеющих скал,
Над извечным пристанищем стона.


* * *

Куда спешить? – в садах просторней стало,
Природа медлит – что ей возразишь?
Исчезли тени – этого ли мало? –
И ты поймёшь: вот утренняя тишь.
Есть место всем – и листьям под ногами,
И деревам в недавней наготе,
И этим дням, юдольными кругами
Ведущим нас к невидимой черте.
Лишь тучи, к югу чувствуя влеченье,
Туда стремятся, – прихоть их пройдёт –
Хрустальный стон со вздохом облегченья
Оконце потайное разобьёт.
И всё, что было скрыто пеленою,
Предстанет перед нами наконец,
Глаза слепя своею белизною,
Чтоб отозваться в трепете сердец.
И, солнце нескончаемое славя,
Блаженствует и плачет птичий хор –
И ты теперь задумываться вправе,
Зачем тебе дарован сей простор.


Декабрь

Этот месяц, последний по счёту,
Размахрится бровями ветвей,
Чтобы в нас настораживать что-то,
Будоражить струенье кровей.
Он поистине выйдет навстречу,
Провожая доверчивый год, –
И тогда, коль успею, замечу,
Чем он за душу сразу берёт.
Он напьётся морозного сока,
Чтоб досталось ему поделом
И тумана молочное око
Растекалось в слезах за стеклом.
Он поднимет набрякшие веки,
Чтоб синели прожилки дорог, –
Знать, порыв не угас в человеке,
Если весь на ветру не продрог.
Пахнет ёлочной терпкою хвоей,
Липнут к пальцам обёртки конфет, –
И мерещится призрачной Троей
То, чего даже в помыслах нет.
Не ищи же в снегу запоздалом
Хоть намёка незримых высот,
К испытаньям готовься немалым,
А не то и январь не спасёт.
Всё осталось в тебе, как впервые, –
С глазу на глаз природа добра,
Хоть смущают шатры снеговые
Холодком роковым серебра.


* * *

Ну вот и снежная крупа
На листья сыплется с шуршаньем –
И опустевшая тропа
Своим подавлена молчаньем.
Кусты редеют хризантем,
Ещё не тронуты руками,
Стращая мокрыми совсем
Полузакрытыми белками.
Слепцов озябших странный хор
Они напомнили невольно, –
И сознаюсь – с недавних пор
Смотреть на них мне слишком больно
Не позабудь – растает снег
На чернозёме и каменьях –
Ведь не скрывает человек
Того, что понял в откровеньях.
Уже не спрячешь от него
Свидетельств горя и мученья –
И есть в запасе торжество
И пониманья, и прощенья.
Затем даровано тепло,
Чтоб было с кем им поделиться, –
И вот листву не замело –
И ожил взгляд – а день всё длится.


* * *

Ну вот и вечер – сизый дым
Роднит костры по всей округе
С каким-то светлым и пустым
Пробелом, брезжащим на юге.
Собаки лают – знать, прошёл
По этим улицам пустынным
Дурманный запах вязких смол,
Наполнен смыслом половинным,
Недобрым привкусом смутил,
Не удержался от намёка –
И небо мглою охватил,
Запеленав его с востока.
И кто мне скажет, почему
Оно так хочет обогреться –
Как будто холодно ему,
Да никуда ему не деться?
Как будто тянется к нему
Земля с закрытыми глазами
И мнит: неужто обниму? –
И заливается слезами.