ДЕДУЛЯ 85 лет
БАБУЛЯ 80 лет
ЛЯЛЬКА (дочь дедули и бабули) 45 лет
ОЛЬКА (подруга Ляльки) 45 лет
ЛЮПСИК (Любомир, сын Ляльки, внук Дедули и Бабули,) 22 года
КОТ ЗАЙКА 8 лет


Действие происходит в Москве в наши дни.

ЛЯЛЬКА. Терпеть не могу утро. Утро — кошмар, дрянь невозможная. Утром все начинается. Не важно светит солнце или нет. Открываешь глаза, утро. Уже плохо. Это не депрессия, это просто утро. Я просыпаюсь раньше всех, иду на кухню и стараюсь очень быстро убрать за котом.
КОТ. Жрать!
ЛЯЛЬКА. Сначала твою срань уберу.
КОТ. Жрать!
ЛЯЛЬКА. Чайник поставлю себе для кофе.
КОТ. Жрать!
ЛЯЛЬКА. Утром у меня последовательные действия. Это привычка. И никто, не смеет меня отвлекать от моей утренней последовательности. Я убираю за котом, ставлю чайник для кофе и медленно, так-как торопиться пока некуда, насыпаю корм в миску кота. Он подходит к миске, но жрать не торопится. Он нюхает корм и отходит от миски.
КОТ. Жрать!
ЛЯЛЬКА. Подано! Я не обращаю внимание на крики кота. Если и кота брать в расчет, то можно вообще свихнуться. Съест, никуда не денется. Я варю кофе. Кофе я люблю с молоком, без сахара. Я заливаю кофе кипятком. Некоторые наливают холодную воду в кофейник. Я — нет. Только кипяток. Намного вкуснее. Кофе я на кухне не пью. Мало ли что. Кофе я несу к себе в комнату. Запираю дверь. Мало ли что. Закуриваю и звоню Ольке.
ОЛЬКА. Здрассте!
ЛЯЛЬКА. Ногти накрасьте!
Кот из-за двери. ЖРАААТЬ!
ЛЯЛЬКА. В жопу!
ОЛЬКА. Что?
ЛЯЛЬКА. Это коту.
ОЛЬКА. Ясно.
ЛЯЛЬКА. Давно проснулась?
ОЛЬКА. Я уже позавтракала.
ЛЯЛЬКА. Ясно.
ОЛЬКА. А ты?
ЛЯЛЬКА. Кофе пью.
ОЛЬКА. Ясно.
ЛЯЛЬКА. Сейчас ныть буду.
ОЛЬКА. Не сегодня.
ЛЯЛЬКА. А что случилось?
ОЛЬКА. Ничего.
ЛЯЛЬКА. Ясно.
ОЛЬКА. Я тут одну статью на Face book (е) прочитала.
ЛЯЛЬКА. Не сегодня!
ОЛЬКА. А что случилось?
ЛЯЛЬКА. Ничего.
ОЛЬКА. Ясно.
ЛЯЛЬКА. На созвоне?
ОЛЬКА. Давай.
ЛЯЛЬКА. Утром у меня последовательность. Если Ольке не позвонить, то все рассыпется в прах. Утром у нас с Олькой разговор короткий. Утром еще ничего не произошло, жаловаться можно только на вчерашний вечер, а если уже вечером пожаловалась, то говорить пока не о чем. У нас с Олькой традиции, если жаловаться не на что, то можно просто ныть. Но в этом случае тоже свои условия имеются. Если Олька или я нытье с утра совсем не готовы слушать, то можно и ключевое слово сказать: "НЕ СЕГОДНЯ!"

Ну вот вроде начинается. На кухне уже запах гари. Бабуля! Бабуля — моя мама. Как в одной мерзкой песне: Постарела родня, маму бабушкой величают. Плохая, но правдивая песня. Бегу на кухню. Спотыкаюсь об кота.
КОТ. Блять!
ЛЯЛЬКА. Да, пошел ты! (Бабуле). Что-то сгорело?
БАБУЛЯ. Винтик от паруса.
ЛЯЛЬКА. Ты воду в кашу наливала?
БАБУЛЯ. Кочерыжка куда-то припондекалась.
ЛЯЛЬКА. Дай я кастрюлю вымою.
Из комнаты голос Дедули
ДЕДУЛЯ. Сюда!!!
ЛЯЛЬКА. Иди, иди, я сейчас сделаю! Что-то они сегодня рано. Надо поторапливать. Я мою кастрюлю. Блин, как же за три минуты можно ее спалить?! Содой? Кометом? Тьфу!
БАБУЛЯ (вбегая на кухню) Где секреция?
ЛЯЛЬКА. Воды?
БАБУЛЯ. Нет, перманикль! Для фук-фук!
ЛЯЛЬКА. Одеколон?
БАБУЛЯ. Штриховать!
ЛЯЛЬКА. Бабуля уже несколько лет так изъясняется. Это не Альцгеймер. Это сосудистое. Врач так сказал. Бабуля все понимает. Я ее тоже, но не всегда. (Бабуле) Фук-фук куда?
БАБУЛЯ. Ему! Пердыкль! Зарядить на лапу!
ЛЯЛЬКА. Тонометр?
БАБУЛЯ. Я и молю!
Я выдаю тонометр и засыпаю геркулесовые хлопья в другую кастрюлю. Та, горелая пусть мокнет. Еду, еду я на мост, глядь ворона сохнет, взял ворону я за хвост, положил ее под мост, пусть ворона мокнет.
Из комнаты Дедули.
ДЕДУЛЯ. Ну, сколько там у меня?
БАБУЛЯ. 750 на 180.
ДЕДУЛЯ. Что ты мелешь?!
БАБУЛЯ. Сейчас перепорчу!
ДЕДУЛЯ. Носки! Трусы! Халат! Ну, что ты даешь?!!
БАБУЛЯ. Не та?
ДЕДУЛЯ. Конечно! Никто еще не вставал?
БАБУЛЯ. Лялька в боте.
ДЕДУЛЯ. На работе?
БАБУЛЯ. Так кубырь же!
ДЕДУЛЯ. Полотенце дай! Скажи Ляльке, чтобы пену для бритья хотя бы купила! Завтрак готов?
БАБУЛЯ. Давай я подсабачу.
ДЕДУЛЯ. Голова кружится. Еле на ногах стою!
БАБУЛЯ. Паранжу тебя! (Ведет дедулю на кухню).
ЛЯЛЬКА. Накладываю кашу в тарелку, режу сыр, колбасу, хлеб. Дедуля усаживается за стол. Я натянуто улыбаюсь. Доброе утро!
ДЕДУЛЯ. Какие новости? Что с работой?
ЛЯЛЬКА.Я же тебе сто раз говорила, фирма распалась. Работы нет.
ДЕДУЛЯ. Ногти нужно постричь!
ЛЯЛЬКА. Это в моей ситуации не поможет.
ДЕДУЛЯ. Нам нужно постричь ногти на ногах после завтрака. Пена для бритья закончилась! Купить некому!
БАБУЛЯ. Я могу заскользить.
ДЕДУЛЯ. Чушь!
ЛЯЛЬКА. Дедуля включает радио. Это самый тяжелый утренний момент. Радио приемник звучит, как поломанный реактивный двигатель, гул и треск разносится по всей квартире. Дрожание стекол усиливает эффект.
РАДИО. В то время-я‑я‑я, когда в нашей стране-е‑е‑е все пришло в упадок, власть усугубляет разложение и гниение. Пассивное население не препятствует коррупции и диктатуре вертикали… власти-и‑и… Уао! Уао!
ЛЯЛЬКА. Уши закладывает. Слова на тысячах децибел сливаются в клокочущую бессмысленную массу звуков. Как камнепад в горах с ритмическими интервалами прорываются обрывки фраз: стагнация, душегубы, паталогическое вранье на федеральном уровне…
РАДИО. В эфире радиостанция "Отзвук правды". В Москве десять часов утра. Краткие новостиии… Уао! Уао!
ЛЯЛЬКА. Мы с Олькой работали в дизайнерской фирме "Красота спасет мир". Олька — декоратором интерьеров, а я поставщиком красоты для декорирования. Если по-простому Олька предлагала картинки в разработанный ею интерьер, а я их рисовала. И все было хорошо.
ДЕДУЛЯ. Невозможная дрянь!
ЛЯЛЬКА. Дедуля выплевывает кашу на стол и достает изо рта вставную челюсть. Пересолила? Что?
ДЕДУЛЯ. ЭтонеслооханбезобвсеЁ!
КОТ. Блять!
ДЕДУЛЯ. Кисунчик-именно-так!
ЛЯЛЬКА. Сделай радио потише!
БАБУЛЯ. Бусы заправь в крот!
ЛЯЛЬКА. Дедуля чуть приглушает радио и вставляет зубы на место.
ДЕДУЛЯ. Тухлая гниль!
ЛЯЛЬКА. Я только что ее сварила.
ДЕДУЛЯ. В стране, в душе человеческой! Оскотоподобились! Омерзопакастились!

Появляется Люпсик.
ЛЮПСИК. Доброе утро!
ДЕДУЛЯ. А что теперь в школе уроки, когда ни попади начинаются?
ДЮПСИК. Понятия не имею.
ДЕДУЛЯ. Достойный ответ.
ЛЮПСИК. Каков вопрос, таков и ответ.
ДЕДУЛЯ. Ты со мной в таком тоне не разговаривай!
БАБУЛЯ. Люпсик, квашу у`тешь?
ЛЮПСИК. Спасибо, бабуля! Я чайку!
ДЕДУЛЯ. А что теперь в школу, когда попало можно приходить?
Люпсик молчит, делает глоток из чашки.
ЛЯЛЬКА. Люпсик молчит, делает глоток из чашки, лицо недовольное, но сдержанное. Явно не хочет конфликта. (Дедуле) Люпсик закончил школу пять лет назад. Он в институте сейчас.
ДЕДУЛЯ. А что, в институте занятия теперь, когда ни попади начинаются?
ЛЮПСИК. У нас первой пары нет.
ДЕДУЛЯ. Нам нужно мое стихотворение "Китеж" на печатной машинке отпечатать!
ЛЮПСИК. Нам? Твой Китеж?
ДЕДУЛЯ. К словам придираешься?
ЛЮПСИК. У меня нет печатной машинки.
ДЕДУЛЯ. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. В интернете своем напечатай.
ЛЮПСИК. Я сейчас уже ухожу.
ДЕДУЛЯ. Естественно.
КОТ. Срать!
ДЕДУЛЯ. Да, кисулик! Именно так! Плевать всем на нас! Времени ни у кого нет! Паразиты! А на завтрак у всех время находится! Кушать все любят!
ЛЮПСИК. Я, собственно говоря, ничего не ел.
БАБУЛЯ. Люпсик! Поддувши бродик! (Подвигает тарелку с бутербродами.)
ЛЮПСИК. Спасибо, Бабуля! Мне уже пора! (выходит с кухни)
Бабуля спешит за Люпсиком.
БАБУЛЯ. (в коридоре). Люпсик вонзи венежку, похрупать дам там.
ЛЮПСИК. Стипендия вчера была. У меня есть.
БАБУЛЯ. Что там пендия пфук? (Сует деньги в карман Люпсику.)
ЛЮПСИК. Спасибо, бабуля!
Бабуля возвращается на кухню.
ДЕДУЛЯ. Мы в войну картофельные очистки ели, нам бы бутерброд кто предложил! Это как называется? Зажрались! Ему уже пора! Я что много прошу? Я имею право на старости лет?
ЛЯЛЬКА. Это сейчас, о чем?
ДЕДУЛЯ. Никому дела нет! Мир сошел с ума! Все сгнило!
ЛЯЛЬКА. Еду, еду я на мост, глядь ворона мокнет, взял ворону я за хвост, положил ее на мост, пусть ворона сохнет.
ДЕДУЛЯ. Эгоизм чудовищный! Караул пора кричать! Как на льду замершего озера себя ощущаешь! Скотство! Тлен души человеческой!
БАБУЛЯ. Хотешь я нашмалякаю в фальконете?
ДЕДУЛЯ. Чушь!
ЛЯЛЬКА. Вот сейчас звонок Ольки мне был бы просто необходим. Я бы вышла с кухни… Боже, пошли мне срочный звонок Ольки! Пожалуйста!
Раздается звонок Лялькиного телефона.
ЛЯЛЬКА. Спасибо, Боже! (в трубку) Алло, я вас слушаю! (Выходит из кухни.)
Дедуля включает радио на всю катушку.
РАДИО. Кто заработал на протестах и что такое справедливость? Что реально думают россияне о справедливости? Уаааа! Тыр-р‑р!
ЛЯЛЬКА. Даже в коридоре уши закладывает. (Ольке) Оль! Ты вовремя позвонила.
ОЛЬКА. (поет) Не для меня цветут сады, не для меня Дон разольется!
ЛЯЛЬКА. Санька? Год назад сын Ольки — Санька попал в больницу. И не где нибудь, а в Париже. Он поступил на подготовительные курсы дизайнеров. Нечаянная радость. А дальше: одиночество, и еще раз одиночество, непонимание, тоска и снова одиночество, усугубляемое алкоголем. И хотя Санька оказался в самой классной психушке Парижа, в том знаменитом Сальпетриере, в котором Зигмунд Фрейд из банального невролога превратился в психопатолога, Ольке от этого легче не стало. После возвращения Саньки из "музея живой патологии" Олька сама балансировала на тонкой грани.
ОЛЬКА. В долине роща расцветает — там соловей весну встречает. Он будет петь не для меня.
ЛЯЛЬКА. Что случилось?
ОЛЬКА. Тут один объект предлагают глянуть.
ЛЯЛЬКА. Тьфу ты, господи! Ну, ты даешь!
ОЛЬКА. Дядька от Олеговича только что позвонил. Но, блин (поет). Не для меня цветут цветы, распустит роза цвет душистый. Сорвешь цветок, а он запахнет. Такая жизнь не для меня.
ЛЯЛЬКА. А в чем дело то?
ОЛЬКА. Я уже договорилась с Петровой, там немного, но в свете нашего плачевного положения… Что это за душераздирающие крики там у тебя?
ЛЯЛЬКА. Это Дедулено радио.
ОЛЬКА. Ясно. Нельзя упустить заказ и Петрову по боку не пустишь. (поет) а для меня кусок свинца, он в тело белое вопьется, и слезы горькие прольются. Такая жизнь, брат, ждет меня… И ехать нужно в тмутаракань!
ЛЯЛЬКА. Куда?
ОЛЬКА. Поселок "Раздумье" по Новой Риге, восемьдесят километров вроде. Кошмар!
ЛЯЛЬКА. Олька!
ОЛЬКА. Никак не успеть!
ЛЯЛЬКА. Ты прелесть!
ОЛЬКА. Издеваешься?
ЛЯЛЬКА. Ты мой спаситель! Я поеду! Жалко, что восемьдесят километров, а не четыреста.
ОЛЬКА. Совсем что ли, у тебя там хреновня?
ЛЯЛЬКА. Перспективы накаляются.
ОЛЬКА. (поет) Нас утро встречает прохладой. Кудрявая, что ж ты не рада… Сейчас адрес тебе скину! И дядьке позвоню. Пусть ждет тебя в "Раздумье".
ЛЯЛЬКА. Ура! На созвоне!
Лялька возвращается на кухню.
ДЕДУЛЯ. Чаю никто не нальет, что ли?
КОТ. Ждать!
ДЕДУЛЯ. От них не дождешься, кисулик!
БАБУЛЯ. Я напью тебя.
ЛЯЛЬКА. Сейчас. Одну минутку.
ДЕДУЛЯ. Минута час сторожит. Сколько уже можно?
ЛЯЛЬКА. Я разговаривала по делу!
ДЕДУЛЯ. Ох, как мы заняты! У нас такие неотложные дела.
ЛЯЛЬКА. Наливаю уже! Сделай радио потише, барабанные перепонки лопнут.
ДЕДУЛЯ. У меня?
ЛЯЛЬКА. У всех!
БАБУЛЯ. Где твой муховой препарат?
ДЕДУЛЯ. В слуховом аппарате, между прочим, давно батарейки сели!
ЛЯЛЬКА. Я же вчера купила! Не могли они все сразу закончиться!
ДЕДУЛЯ. Они не могли, а я могу! Я с вами тут сразу кончусь!
БАБУЛЯ. Что ты молишь?
ДЕДУЛЯ. Я? Это я!?! Я!!!
ЛЯЛЬКА. Еду, еду я на мост, глядь ворона мокнет, взял ворону я за хвост, положил ее на мост, пусть ворона сохнет. Дедуля опять усиливает звук радио приемника, хотя казалось, что громче уже никак. Оказывается, "как" и еще ого-го "Как"! Радиостанция "Отзвук правды" видимо сбилась со своей волны и полностью лишилась человеческого голоса. Но, как известно, правду не задушишь, не убьешь. Невербальный клокочущий звук поглощает все пространство кухни.
ЛЯЛЬКА.Я поехала по делам, буду к вечеру.
КОТ. Жрать!
ДЕДУЛЯ. А мы с голоду тут что ли, должны сдохнуть? Без обеда?
БАБУЛЯ. Я исполкомлю объед!
ДЕДУЛЯ. Чепуха!
ЛЯЛЬКА. И обед, и ужин в холодильнике. Разогреть, и все.
ДЕДУЛЯ. Ты что до ночи будешь шляться?
ЛЯЛЬКА. Тебе-то что?
ДЕДУЛЯ. Мне???
ЛЯЛЬКА. Ну, пока, до вечера! На фоне душераздирающего шума радио, как в древнегреческом театре достаточно отчетливо выделяются мощные речитативы дедули.
ДЕДУЛЯ. Обслуживания нет! Никакого тепла ждать неоткуда! Измельчал род человеческий! Оборвались устои! До вечера! Можешь вообще не возвращаться!

ЛЯЛЬКА. Олька скинула мне адрес нашего потенциального заказчика — Ивана Васильевича Хуанова. Рассматривая карту расположение поселка "Раздумье", я сразу поняла, что у Хуанова имеется машина. Машины у меня нет. Для таких, как я, безмашинных, примерное время в пути — четыре часа двадцать одна минута. Приятная примерность!
Поездка на метро — десять остановок — не особенно напрягла, но далее дорога значительно усложнилась. Пятьдесят две остановки на 437 автобусе до "Подстанции", пересадка на маршрутку 47, восемнадцать остановочек до "Отделения Совхоза Динамо". От Динамо до "Раздумья" два километра пешком. В автобусе мыслей особых не было. Почему-то все время крутилось стихотворение "На смерть поэта". Не все, а только строчки: "Зачем от мирных нег и дружбы простодушной вступил он в этот свет завистливый и душный…". В маршрутке номер 47 Лермонтов оставил меня, передав эстафету ансамблю Александрова: "Ехали мы, ехали селами, станицами, по-над тихим Доном, по донским степям". Откуда это все берется в голове? На тропинке через высохшее поле ансамбль Александрова был грубо остановлен Карлосом Кастанедой: Путешествие в "Раздумье" по дорожке, по тропинке, перелеском и вперед, слева роща, справа прудик, дальше мостик очень шаткий. Мимо пустоши с болотцем, а затем под горку вниз. Путешествие в "Раздумье", "Путешествие в Икстлан". Где ты, где ты, Дон Хуан? Вот и указатель: "Раздумье". Какая-та буддийская пустота без нирваны. Картофельное поле со столбиками. Домов никаких нет и людей тоже. Осеннее солнце склонилось к закату. Я хватаюсь за телефон и с ужасом обнаруживаю, что зарядки в нем два процента. Судорожно набираю Ольку.
ЛЯЛЬКА. Олька, я в "Раздумье".
ОЛЬКА. Что?
ЛЯЛЬКА. Я на месте в поселке "Раздумье".
ОЛЬКА. Отлично!
ЛЯЛЬКА. Ничего хорошего! Хуанова нет.
ОЛЬКА. Ляль, я тебе перезвоню!
ЛЯЛЬКА. У меня телефон разряжается.
ОЛЬКА. Через десять минут!
ЛЯЛЬКА. Тут ничего нет.
ОЛЬКА. В смысле?
ЛЯЛЬКА. Полная пустота.
ОЛЬКА. Я сейчас его наберу, а ты пока…
ЛЯЛЬКА. День угас, а я в "Раздумье". Телефон и солнце сели…

ЛЯЛЬКА. Вот я и почти дома. Где же этот проклятый ключ. Опаньки, дверь открыта. На пороге Люпсик.
ЛЮПСИК. Мама!!!
ЛЯЛЬКА. Это небольшая ссадина.
ЛЮПСИК. Ты вся в грязи!
ЛЯЛЬКА. Глинозем.
ЛЮПСИК. А водоросли на голове откуда? Что случилось?
ЛЯЛЬКА. В "Раздумье" заблудилась и упала в болото.
ЛЮПСИК. Шутишь?
ЛЯЛЬКА. Какие к черту шутки? Ездила к заказчику. Еле выбралась. В маршрутку не взяли.
ЛЮПСИК. Почему?
ЛЯЛЬКА. Таких не берут в космонавты.
ЛЮПСИК. Как же ты?
ЛЯЛЬКА. Дядька сердобольный на уазике довез до "Совхоза Динамо". Автобусы не ходили уже. Пришлось на такси. Еле таксиста уломала, тоже не хотел грязное чувырло везти. Все деньги ему отдала вперед. Мне срочно нужно в ванную. Зуб на зуб не попадает. А почему дверь открыта?
ЛЮПСИК. Полный трэш!
ЛЯЛЬКА. Дедуля?
ЛЮПСИК. Зайка, мазафака убежал.
ЛЯЛЬКА. Как?
ЛЮПСИК. Пришел из института, открыл дверь, а он пулей метнулся. Я весь вечер в активном поиске.
ЛЯЛЬКА. Это хорошо спланированный побег.
ЛЮПСИК. Ага. Задрал чувака домашний челлендж. Ладно, схожу еще раз гляну во дворе.
ЛЯЛЬКА. Еду, еду я на мост, глядь ворона сохнет, взял ворону я за хвост, положил ее на мост, пусть ворона мокнет. Мне нужно незаметно проскользнуть в ванную. Радио на кухне орет! Это в данный момент мне на руку.
БАБУЛЯ. Ляля?
ДЕДУЛЯ. Явилась? Где она?!!
ЛЯЛЬКА. Я бодренько вхожу на кухню.
БАБУЛЯ. Лялечка! Боско Ди Гоже ной!
ДЕДУЛЯ. А что теперь на блядках телефон отключают? Это так теперь принято?
ЛЯЛЬКА. Он разрядился.
ДЕДУЛЯ. Полицию вызывай! Срочно! Зайка пропал!
БАБУЛЯ. Гоже вилочковый! Лялечка!
ЛЯЛЬКА. (Бабуле) Все в порядке.
ДЕДУЛЯ. Где Люпсик?
ЛЯЛЬКА. Во двор пошел.
ДЕДУЛЯ. Гулять?
ЛЯЛЬКА. Кота сраного искать!
ДЕДУЛЯ. Ты со мной в таком тоне не разговаривай!
ЛЯЛЬКА. Ты видишь, я мокрая вся?
ДЕДУЛЯ. А что, теперь на блядках обязательно грязью обмазываться? Это у тебя псевдо-перья из гнилой травы на голове?
ЛЯЛЬКА. Болотная тина.
ДЕДУЛЯ. Неслыханно!
ЛЯЛЬКА. Мне нужно вымыться!
ДЕДУЛЯ. Неужели? А мне нужно: отпечатать "Мой Китеж", батарейки для слухового аппарата, пена для бритья, горячий ужин! Но сначала ты позвонишь в полицию!
ЛЯЛЬКА. Фига с два!
ДЕДУЛЯ. Что?
ЛЯЛЬКА. Ты прекрасно слышал!
ДЕДУЛЯ. Я давно хотел сказать, что у тебя очень плохой вкус! Это не только внешности касается. Это внутренняя деградация и чудовищная невоспитанность!
ЛЯЛЬКА. Некому было воспитывать!
ДЕДУЛЯ. Вот как мы заговорили!
БАБУЛЯ. В манну ей!
ДЕДУЛЯ. Это феминистский заговор?
Появляется Люпсик.
ЛЮПСИК. Нет нигде его! Сбежал!
ДЕДУЛЯ. Как это сбежал?
ЛЮПСИК. А вот так! Офигел здесь с вами!
ДЕДУЛЯ. Хамишь?
ЛЮПСИК. Да, а что?
ДЕДУЛЯ. Катись отсюда!
ЛЮПСИК. Я бы с радостью, да некуда.
ДЕДУЛЯ. (Ляльке) И ты тоже можешь отчаливать обратно в вертеп!
БАБУЛЯ. Роже бой!
ЛЯЛЬКА. "Твой Китеж", батарейки, ногти, полиция и пена для бритья отменяются?
ДЕДУЛЯ. Выродки!
ЛЯЛЬКА. Лицо Дедули становится багрово пурпурным. Он кричит и топает ногами, изрыгая давно изученный всеми набор коронных слов: распад, крах, разложение, тление, гниль, распоясались, обнаглели, разнуздались, истрепались, дожили, доигрались, допрыгались, дошли до ручки. И далее слова, переходящие под власть местоимения "Я".
ДЕДУЛЯ. Да я в вашем возрасте: занимался, горбатился, ишачил, подрабатывал, стремился, трудился!
ЛЯЛЬКА. Женился…
ДЕДУЛЯ. Да, и не на барахле, не на дряни какой-нибудь, как ты! Не на деградантах малахольных, не на душераздирающих бездарях, которые кисточками якобы помахивали и гниль малевали курам на смех, которые не только, но и… плевать хотели на своих детей. Народили неизвестно для чего! А воспитывать Пушкин будет?
БАБУЛЯ. Пише! Пише!
ДЕДУЛЯ. И ты туда же?!
БАБУЛЯ. Что скобой?
ДЕДУЛЯ. Со мной???
ЛЯЛЬКА. Дедуля в экстремально-дидактическом тоне, переходящим в вопль дикого марала, пытается донести Бабуле, что с ним-то как раз все в порядке, а беспокоиться нужно об этих: полностью бездуховных бездельниках, лентяях, тунеядцах, разгильдяях, пенкоснимателях и захребетниках.
ЛЮПСИК. "Захребетник", — это круто! Сам придумал?
ДЕДУЛЯ. Вон!
ЛЯЛЬКА. "Кровь-строительница хлещет горлом из земных вещей, Захребетник лишь трепещет на пороге новых дней".
ЛЮПСИК. Это ад какой-то.
ДЕДУЛЯ. В аду легче изжариться, чем с вами тут жить!
ЛЯЛЬКА. Ты…
ДЕДУЛЯ. Ну, скажи, скажи, не стесняйся!!!
ЛЮПСИК. Ты достал всех!
ДЕДУЛЯ. Я? Я? Я?
БАБУЛЯ. Мондже бой! Боско ди суйсе!
ДЕДУЛЯ. Скорую мне! Жи…

В полумраке и дымах на большой сковороде лежит Дедуля. Рядом черти: Лялька с Люпсиком. Появляется огромный кот со сварочным аппаратом. Это Зайка.
ДЕДУЛЯ. Зайка и ты здесь?
ЛЯЛЬКА. Поджигать?
ЗАЙКА. Ждать!
ЛЮПСИК. А чего ждать?
ЛЯЛЬКА. Синим пламенем надо!
Зайка подходит к жаровне. Включает сопло аппарата. Огонь под жаровней загорается синим пламенем.
ДЕДУЛЯ. На этом вялом газу вообще не согреешься! Ничего не могут! Полная вялотекущая беспомощная тупость! От тебя, Зайка, я не ожидал. Ты мне казался более сообразительным. Ну, кто жарит на холодной сковороде? Сначала разогревают, потом масло! На худой конец кипятку. Дебилы.
ЛЯЛЬКА. (Зайке) Кипяток?
ЗАЙКА. Поливать!
Люпсик льет кипяток из чайника на сковороду.
ДЕДУЛЯ. Ну, что ты делаешь? Он же еще не выключился. Это не кипяток, это семьдесят градусов. Все шир-пыр, все торопимся. Никакой осмысленности. Некипяченая вода — самое вредное!
ЛЮПСИК. Смолу?
ЗАЙКА. Кидать!
Лялька кидает смолу на сковороду. Смола трещит.
ДЕДУЛЯ. Халтура и очковтирательство! Все от отсутствия нормального образования. Не Ад, а черте что! Сплошная профанация. Если смолу, то с серой и воском в пропорции один к трем. А если уже серьезно говорить, то лучше и правильнее, эту старую сковороду выбросить. Она уже никуда не годится. Нормальный нагрев отсутствует. По бокам чуть греет, а в центре совершенно не прожаривает. Большой котел есть?
ЛЯЛЬКА. Нет.
ДЕДУЛЯ. Давно надо было озаботиться! Олово?
ЛЮПСИК. Это еще зачем?
ДЕДУЛЯ. Самый эффективный метод — котел с расплавленным оловом.
ЗАЙКА. Дать!
ЛЯЛЬКА. Умный какой! А где его взять-то?
ЛЮПСИК. Котел можно поискать. За занавеской много хлама валяется, а вот олово…
ДЕДУЛЯ. Потому что заранее надо. Сколько раз я вам говорил: составить список, спланировать, чтобы все под рукой! Да что тут распинаться? Что бисер перед свиньями метать? Вам же — трава не расти, моя хата с краю, мое дело — сторона!
ЛЯЛЬКА. По-моему, пора радио включать.
ДЕДУЛЯ. Вот это дело!
ЗАЙКА. Ждать!
ЛЯЛЬКА. В смысле?
ЛЮПСИК. Наушники куда-то задевались.
ЛЯЛЬКА. Куда? Они на полке лежали. Я вчера видела.
ЛЮПСИК. Я сегодня их брал.
ЛЯЛЬКА. И где они?
ЛЮПСИК. Да хрен их знает.
ДЕДУЛЯ. (Ляльке) Ты, что не знаешь, если Люпсик вещь возьмет, то пиши пропало. Или потеряет или сломает.
ЛЯЛЬКА. (Зайке). А мы-то как выдержим без наушников?
ЛЮПСИК. Ну, потерял, ну, что теперь?
ЗАЙКА. Жать! Жать!
Зайка свинчивает сопло со сварочного аппарата. Надевает на аппарат колесо, начинает его крутить. Раздается оглушительный треск на фоне дикого гула. Внезапно, сквозь хаотический грохот пробивается голос:
РАДИО. В эфире радиостанция "Отзвук Ада". Уао! Уао!
Зайка пытается настроить другую волну. Приемник хрипит и хрюкает.
ДЕДУЛЯ. (Зайке). Оставь. Оставь! Это интересно! Оставь, я тебе говорю!!!

ЛЯЛЬКА. Уже утро. На час забылась сном и показалось, что ничего не случилось. Дедуля! Я выхожу в коридор. Заглядываю в комнату Люпсика. Он спит, укрывшись с головой. Иду к Бабуле и уже на подходе слышу ее тяжелый храп. Что же делать? Я бегу в комнату. Телефона нет. А где же он? Я же вчера скорую вызывала? Ах, да, по телефону Люпсика. Мой почему-то на кухне, заряжается, но выключен. Я включаю телефон и дрожащими руками набираю Боткинскую больницу. Никаких изменений, он в реанимации, в коме. К нему нельзя. С врачом можно поговорить после часу дня. А до часу что мне делать? Ждать? Я звоню Ольке.
ОЛЬКА. Ляль! (поет) "Нас утро встречает прохладой" …С Петровой договорилась, все чики-пуки и даже лучше, чем мы думали. Жить будем! (поет) Кудрявая, что ж ты не рада… Дон Хуанов трубку не берет. Он так и не приехал вчера?
ЛЯЛЬКА. Нет.
ОЛЬКА. Ну и фиг с ним. Пусть пеняет на себя! Как ты из Раздумья выбралась? Я весь вечер тебе наяривала.
ЛЯЛЬКА. Олька! Я больше не могу сдерживаться и рыдаю.
ОЛЬКА. Что? Ляль, что?
ЛЯЛЬКА. Слова застревают у меня в горле, я могу только на вдохе голосить: Олька!
ОЛЬКА. Люпсик?
ЛЯЛЬКА. Нет!
ОЛЬКА. Дедуля?
ЛЯЛЬКА. Да. Слезы душат меня. Он в Боткинской, в реанимации, в коме.
ОЛЬКА. Я скоро буду! Выпей успокоительного! Есть у тебя что нибудь?
ЛЯЛЬКА. Я весь "Корвалол" вчера Бабуле скапала.
ОЛЬКА. Я уже выезжаю. Жди!
ЛЯЛЬКА. Спасибо, Оль!
ОЛЬКА. С ума сошла!
ЛЯЛЬКА. Странно у человека мозг устроен. Я одновременно плачу, боюсь и вспоминаю. Мысли бегут хаотично. Дедуля! Дедуля! Ну, как же так? Дедулины стихи издавали в сборниках, альманахах, толстых и тонких журналах, отдельно книжками и даже трехтомниками. Может, сейчас прямо в Боткинскую рвануть? Дедуля получал премии, награды, всегда был удачлив и успешен. Всегда был на виду, на слуху, в постоянном общении, но не со мной. К нему не пустят. Просто так у двери реанимации сидеть? А смысл? Я не люблю его стихи. А Дедулю? Дождусь Ольку и рвану. В детстве я обожала его. В голове прокручиваются две самые мои любимые картинки: мы с дедулей идем на Тверской бульвар. Первое мая. Дедуля в шикарном костюме и английских желтых ботинках. Ни у кого таких нет. Мой — самый красивый! На бульваре Дедуля покупает мне шарик, бумажный мячик, обернутый в цветную фольгу, пушистую обезьянку на резинке, китайский веер из папиросной бумаги, каучуковую морду, лошадку из бусинок. Никому столько не покупают на бульваре. Мой — самый добрый. Как же теперь быть? Что дальше? Выходят ли из комы в таком возрасте? Может его уже нет? Однажды Бабуля уехала на день к двоюродной сестре, а мы остались с Дедулей. Это был единственный раз нашего общения с глазу на глаз. Мне было лет пять. Дедуля повел меня обедать в ресторан "Националь". Мы ели котлеты по-киевски. Косточка у котлеты обернута белой бумажкой. На кончике гофрированная розочка. На десерт мне, как взрослой, глиссе: большой стакан с трубочкой. Дедуля пил кофе из малюсенькой белой чашечки. В окне на ослепительно голубом небе красовалась кремлёвская стена с Боровицкой башей. Потом Дедуля долго сидел у себя в кабинете, писал стихи, а перед сном спросил меня: чего я хочу? Он никогда раньше не спрашивал меня о желаниях. Я от растерянности, сама не знаю почему попросила его нарисовать котика. Дедуля рисовать не очень-то умел, но взялся за дело с уверенностью знатока. Толстым красным карандашом он лихо накидал два кружка, напоминающих восьмерку на открытке к восьмому марта. К верхнему кружку пририсовал два треугольника — уши, а маленькая черточка у нижнего круга символически изображала хвост. Я была в восторге. Напиши, что это для меня, — попросила я его. Дедуля тем же красным карандашом, большими буквами начертал: "Ляле от папы". Этот листок до сих пор хранится у меня в коробке со старыми письмами и открытками. Дедуля! Мне страшно! Тихо так. Радио что ли включить?

В полумраке и дымах. Дедуля на сковороде. Рядом черти: Лялька, Люпсик, кот Зайка.
РАДИО. В Аду десять часов утра. В эфире радиостанция "Отзвук Ада". Краткие новости. …Уао! Уао!
Кот Зайка пытается настроиться на другую волну. Дедуля выхватывает у Зайки приемник. Усиливает и без того оглушительный звук.
ДЕДУЛЯ. Вот так-то лучше! Кипяточку подлейте, совсем ваша сковорода остыла.
ЗАЙКА. Блять!
Лялька с Люпсиком вцепляются в приемник.
ДЕДУЛЯ. Сейчас крестным знамением вас! Допрыгаетесь!
РАДИО. В то время-я‑я‑я, когда у нас в Аду все пришло в упадок… именно верховные эшелоны власти усугубляют разложение.
ДЕДУЛЯ. Это очевидно!
ЛЯЛЬКА. Что?
РАДИО. Пассивные подневольники не препятствуют коррупции и диктатуре вертикали… Уао! Уао!
ДЕДУЛЯ. Естественно!
Зайка наваливается на Дедулю, выхватывает радио и убегает.
ДЕДУЛЯ. Куда? Куда? Верни немедленно "Отзвук Ада"!
ЛЮПСИК. Что это за хрень такая?
ДЕДУЛЯ. Это, голубчик, называется стагнация и паталогическое вранье на федеральном уровне.
ЛЮПСИК. Не понял…
ДЕДУЛЯ. Зеленый ты еще! Глазки-то свои открой. Все развалилось! Оборудование устарело, ничего не работает, разброс и шатание на фоне полной безответственности и воровства.
ЛЮПСИК. И что делать?
ДЕДУЛЯ. Ничего не поделаешь? Крах!
ЛЯЛЬКА. Заканчивай!
ДЕДУЛЯ. Я‑то закончил. Новые времена грядут, новые душегубы придут!
ЛЮПСИК. А старые куда?
ДЕДУЛЯ. Ну, что ты как маленький? Армия на что?
ЛЮПСИК. Какая еще армия?
ЛЯЛЬКА. (Люпсику) Не слушай его!
ЛЮПСИК. (Ляльке) Да, погоди! (Дедуле). Не понял. Армия зачем?
ДЕДУЛЯ. Сатану изгонять! Новый порядок в Аду устанавливать.
ЛЯЛЬКА. Помолчал бы ты лучше!
ДЕДУЛЯ. Зверски изгонять и зверски устанавливать.
ЛЯЛЬКА. У нас все зверски. Это — Ад.
ДЕДУЛЯ. Говно — это теперь, а не Ад. Тухлое болотце. Система не работает. Сатана — слабый фигляр. Не тянет уже. Пора гнать.
ЛЮПСИК. А сам не уйдет?
ДЕДУЛЯ. Дурачок желторотый! Кто с такой должности уходил? И сгнило все, и огонь уже еле тлеет, будет сидеть до последнего. До самого конца!
ЛЯЛЬКА. Достаточно!
ДЕДУЛЯ. А конец уже на подходе. Вот-вот!
ЛЮПСИК. Как это?
ДЕДУЛЯ. По-хорошему точно не закончится.
ЛЯЛЬКА. Заткнись! А то…
ДЕДУЛЯ. А то, что? Котик-то уже смылся. Крысы и котики первыми покидают тонущий корабль. Дело дрянь. Мне-то уж что? Вас, молодежь, жалко! Бежать вам надо!
ЛЮПСИК. Куда?
ДЕДУЛЯ. Да хоть куда, хоть на Запад. Изгнание старых душегубов, утверждение новых, тут и конституцию всю придется псу под хвост, все адические законы менять, исполнительную власть душить.
ЛЮПСИК. (Ляльке) Мам, может, правда?
ЛЯЛЬКА. (Люпсику) Что?
ЛЮПСИК. Бежать!
ЛЯЛЬКА. Совсем сдурел?!? Наше место в Аду! Это не обсуждается!
ДЕДУЛЯ. Этот бардак на века может растянуться. То, се, пятое, десятое… Знаем, проходили…
ЛЮПСИК. Точно валить отсюда надо! А на Запад можно?
ЛЯЛЬКА (Люпсику) Варежку заткни!!!
ДЕДУЛЯ. Что посмеешь, то и пожмешь.
ЛЯЛЬКА. (Дедуле) Ты достал меня, старый хрыч! Вон отсюда!!! Пошел вон из Ада! Вон! Вон!

ЛЯЛЬКА. Я поставила чайник для кофе. Завтракать совсем не хочется. В горле ком стоит. Машинально сыплю геркулес в кастрюлю и насыпаю корм в кошачью миску. Сразу мысль: "Зачем? Для кого?" Слезы накатывают. Надо держать себя в руках! Надо? Кому надо? Надо Бабуле, Люпсику! Вот так! А вдруг все обойдется? Опять слезы. Вдруг бывает только пук. Делаю бутерброды. Сыр надо купить! Появляется Бабуля. Она бледная и съеженная. Губы синеватые. Волосы растрепанные. В глаза Бабуле тяжело смотреть. В них страшное беспомощное отчаяние. Я делаю над собой усилие, и стараясь имитировать спокойный тон.
ЛЯЛЬКА. Пока все без изменений. К часу поеду туда, с врачом поговорю. Бабуля молчит. Понимает ли она меня? Давай завтракать. Бабуля садится на табуретку. Я пододвигаю к ней бутерброды и наливаю чай. Бабуля сидит с окаменевшим лицом, не прикасаясь к еде. Нам сейчас нужны силы.
БАБУЛЯ. Нам?
ЛЯЛЬКА. Ну, конечно, нам нужно держаться. Мы будем стараться. Мы… Я лепечу какой-то бред. Он звучит фальшиво и не убедительно. Мне хочется кинуться к Бабуле, обнять ее, зарыдать в голос, но я боюсь. Я боюсь, что от этого ей станет еще хуже. Я пододвигаю ближе к ней дурацкие бутерброды. Покушай, хоть чуть-чуть!
На кухне появляется Люпсик
ЛЮПСИК. Ну, что там? Ты звонила?
ЛЯЛЬКА. Звонила. Все без изменений.
ЛЮПСИК. Давай я съезжу туда?
ЛЯЛЬКА. К нему не пускают, врач к родственникам выходит после часу.
ЛЮПСИК. Могу после часу.
ЛЯЛЬКА. Нет, ты с Бабулей лучше побудь, а я поеду.
Люпсик достает из кармана сложенный лист.
ЛЮПСИК. Вот.
ЛЯЛЬКА. Что это?
ЛЮПСИК. Это его стихотворение. Ночью распечатал.
ЛЯЛЬКА. Дай посмотреть! Бабуля молча протягивает руку. Я даю ей листок. Бабуля держит листок двумя руками. Руки у нее дрожат.
ЛЮПСИК. Бабуля, хочешь я прочитаю?
ЛЯЛЬКА. Бабуля всматривается в текст и вдруг…
БАБУЛЯ. Мой Китеж.
Хан Батый со ордою свернул к Светлояру.
Ненавистный им Китеж подвергнуть пожару.
ЛЯЛЬКА. Голос Бабули звучит негромко, но уверенно. Продолжай, продолжай, не останавливайся… не может быть…
БАБУЛЯ. Подходил хан татарский к великому граду.
Обещал воеводам большую награду:
— Злато серебро, дружища, смело делите,
Непокорный же Китеж до пепла спалите.
Всех мужей изрубите, жен в полон возьмите.
Ни старух, ни детей, никого не щадите!
*
Подобралися орды к стенам Китеж-града,
Собиралися горды взять любую преграду.
Глядь, у Китежа врат
Ни замков, ни запоров.
Знать, не страшен им враг?
Знать, не нужно дозоров?
Ярким блеском горят купола золотые.
Китежане стоят, не боятся Батыя.
*
Нет, не знал страшный хан
Тайну Китежа-града.
Без нужды свято-месту мирские ограды.
В дни ненастья души, в дни враждебных ударов.
Погружается Китеж на дно Светлояра.
*
В судный день Богородицей скинутся чары.
Вознесется мой Китеж со дна Светлояра.
ЛЮПСИК. Бабуля!
ЛЯЛЬКА. Это чудо какое-то! Теперь все, все у нас будет хорошо!
Звонок в дверь.
ЛЯЛЬКА. Олька! Наконец-то!
Лялька открывает дверь. Входит Олька, за ней вбегает Зайка.
ОЛЬКА. Вы что его на улицу выпускаете?
ЗАЙКА. Жрать!
ЛЯЛЬКА. Зайка нашелся! Сегодня хороший день! Фантастический! Ты не поверишь, Люпсик отпечатал Дедулины стихи, а Бабуля прочла их без единой запинки. Все, все правильные слова! Чудеса! Дедуля обязательно поправится и…
ОЛЬКА. Ляль!
ЛЯЛЬКА. Что?
ОЛЬКА. Я только что из Боткинской.
ЛЯЛЬКА. Ты туда поехала? Там же после часу в реанимации.
ОЛЬКА. Его нет в реанимации
ЛЯЛЬКА. В палату перевели?
ОЛЬКА. Там пересмена была. Нянечка чистое белье несла. Я спросила. Его там нет. Я в отделение метнулась, врачи на обходе, сестры ничего не знают. Сказали: "В морг. В другой корпус".
ЛЯЛЬКА. Он умер?
ОЛЬКА. Лялька, Лялечка! Милая моя! Сейчас вместе поедем.
ЛЯЛЬКА. Я кидаюсь на шею Ольке! Я не могу сдерживать рыданий. Дедуля-я‑я‑я‑я!
ОЛЬКА. Тише! Тише! Твои на кухне?
ЛЯЛЬКА. Я киваю, не могу говорить.
ОЛЬКА. Сейчас ничего им не скажем. Потом. После. Ты соберись чуток. Вытри лицо. У меня Санька в Париже не умер, но я, блин, тоже там как обухом по голове. Ноги в эту психушку не шли. Слезы рекой. Вся рожа опухла. Талдычу себе: только не раскисать! Его увидела — такой колотун.
ЛЯЛЬКА. Олька!
ОЛЬКА. Ладно, ладно. Можешь идти? Держись, Ляль! Нам держаться надо.
Лялька и Олька входят на кухню.
ЛЮПСИК. Здравствуйте, тетя Оль! А где вы Зайку нашли?
ОЛЬКА. У вашей двери сидел и орал.
ЛЮПСИК. А мы его обыскались. Как Санёк?
ОЛЬКА. Ничего, более-менее. Лечимся.
ЛЮПСИК. Позавтракаете?
ОЛЬКА. Мы с мамой кофейку глотнем, да и поедем уже.
ЛЮПСИК. Туда же после часа вроде?
ОЛЬКА. Пока то, се… уже будет после часа.
ЗАЙКА. Жрать!
ЛЮПСИК. Бабуля дай Зайке корма.
ЛЯЛЬКА. Я целую миску сегодня с утра навалила.
ЛЮПСИК. Зверь нагулялся и проголодался.
ОЛЬКА (Бабуле) Как вы, моя дорогая?
БАБУЛЯ. В судный день Богородицей скинутся чары.
Вознесется мой Китеж со дна Светлояра.
ЛЮПСИК. Бабуля сейчас нам все стихотворение прочитала!
Бабуля пытается открыть пакет с кормом.
ОЛЬКА. Давайте я вам помогу?
ЛЯЛЬКА. В дверь звонят. Люпсик откроешь?

На кухне появляется Дедуля, за ним Люпсик. Дедуля в больничной рубахе и ботинках на босу ногу.
БАБУЛЯ. Огородница лева градусы!!!
ДЕДУЛЯ. У нас деньги вообще имеются в семье?
ЛЯЛЬКА. Ты откуда?!
ДЕДУЛЯ. От верблюда! Из реанимации. Еле сбежал из этого ада. Зачем вы меня туда упекли? Я в неглиже, спуститесь кто нибудь. Я водителю десятку обещал. У подъезда страшная развалюха стоит. Я думал, по дороге или вся по швам треснет или колеса у нее отвалятся. Парень дремучий. Деградант полный. Я ему говорю: с Ленинградки не сворачивай, нам прямо. Нет — он направо потащился, вокруг площади, по Брестской. Навигатор ему так показывает! Этот навигатор его к черту на рога заведет, он и охнуть не успеет. Сорок минут тащились! Мозг вообще атрофировался у людей. Теперь навигаторы рулят. Ну, что вы стоите? Кто нибудь снесет ему деньги?
ЛЯЛЬКА. Люпсик возьми у меня, в коробочке, в комнате.
ЛЮПСИК. Ок. Мамзель! (выходит)
ЛЯЛЬКА. Я звонила. Сказали: ты без сознания в коме.
ДЕДУЛЯ. Одни идиоты врут, другие гадят! Если уснул человек, зачем трубки в него тыкать, проводами обматывать? Полная некомпетентность. Отсутствие элементарного профессионализма. Вырожденцы! Другого слова не скажешь!
БАБУЛЯ. Паси и бахроми!
ДЕДУЛЯ. А какая там грязь? Чудовищно. Вонь на всю округу (Бабуле). Носки! Трусы! Халат! Пену для бритья так никто и не удосужился купить? Ногти нужно постричь. Я уже по полу цокаю! Каша готова?
ЗАЙКА. Жрать!
ДЕДУЛЯ. Зайка, кисочка мой вернулся! Соскучился?
ОЛЬКА. Я его нашла, межу прочим.
ДЕДУЛЯ. Да ты в жизни его бы не нашла, если бы он не соскучился.
БАБУЛЯ. Гоже Семя Гуща!!!
Возвращается Люпсик
ЛЮПСИК. Вот! Распечатал твой "Китеж".
ДЕДУЛЯ. Вижу. (берет со стола текст.) А что, теперь принято на грязной мятой бумаге печатать? Это мода такая?
Дедуля включает радио.
ЛЯЛЬКА. Еду, еду я на мост, глядь ворона сохнет, взял ворону я за хвост, положил ее на мост, пусть ворона мокнет. На фоне душераздирающего треска, свиста и инфернального воя я кричу: I love you!
ДЕДУЛЯ. Что?
ЛЯЛЬКА. Я люблю тебя, старый хрыч!