* * *

Губами шевелит в воде кристальной рыба,
Как будто говорит Создателю: "Спасибо
За эти жабры, за
Глубокие глаза!"
Всё дышит, всё поет — от хрипа и до гула.
И, если нападёт тигровая акула,
То чудом синий кит
Спасёт и защитит...
И я дышу, пою и верю в свет пока что,
В мир птиц, зверей и рыб родившийся однажды,
Чтобы сказать: "Люблю!" —
Шиповнику, шмелю,
Чтоб, более того, стать зеркалом Вселенной,
Многоколенной и, казалось бы, нетленной,
Творца благодаря
За то, что всё не зря!


* * *

На вокзале сидя, в аэропорту,
Перед очередным отъездом-отлётом,
Провожу я некоторую черту,
Не зная, как за горизонтом и что там.
Здесь — слепая зона, контрольный рубеж.
В долгий путь до часа заветного, и от
Себя же прежнего — к иному себе ж:
Вдруг закончился жизни целый период.
Страшно прыгнуть в Мир, свой оставив мирок,
Есть две темы всего — дома и дороги,
От семейных саг — шаг один за порог.
Живём — строим планы, подводим итоги.
Я ещё не сел в поезд ли, в самолёт,
Я ещё, застопорившийся, на месте.
Мне грядущая жизнь письма счастья шлёт,
Мне минувшая жизнь шлёт грустные вести...
Разминувшись с собой, гляжу себе вслед,
Где Земля — это станция пересадки,
Но не у каждого — обратный билет...
Дрожим — на взлёте, хлопаем — при посадке!
Лишь бы летали самолёты, шли поезда,
Пробиваясь сквозь тучи, сквозь дикую местность,
Лишь тропа была б, не вела б в никуда —
Из ниоткуда, в полнейшую неизвестность!


* * *

Средь цветущего пёстрого луга
Тесно карандашу,
Не моя перед миром заслуга,
Что с натуры пишу.
Потому ли вторичен, что вторю
Энергичным лесам,
Небесам, что всё тянутся к морю?
Вне Творца кто я сам?
Бесконечные, вечные связи,
Наши ночи и дни,
Целый космос, творимый в экстазе, —
Полной рифме сродни.
Получив приглашенье на праздник
Всех огней, всех цветов,
Я, горячей любви соучастник,
Петь и плакать готов,
И не надо ни хлеба, ни зрелищ,
Даже авторских прав,
Если мудрость и музыку делишь
С книгой дышащих трав!


Преображение

Время — не сонно и не мертво,
Глянь же на лес, озарённый закатом! —
Стало живым существом вещество,
Стал многомерной молекулой атом,
Как государство построив, как дом,
Вдруг из объёмной решётки кристалла
Чудом великим, огромным трудом
Нервною клеткой молекула стала —
Тайна, которую не прояснить
Мифом библейским ли, пылью ли звёздной.
Рядом друг друга готовы теснить
Хоть и родные, но разные сосны,
Ели вплотную, в обнимку растут —
Держатся крепко они у оврага...
Что б ни творилось, ни мыслилось тут,
Всё на земле и на небе — во благо,
Ибо имеет движение цель,
И, концентрируя взгляд наш и опыт,
Преображает — в начале, в конце ль —
Мир в монумент ли, в молитвенный шёпот.
Лето стремится к вершине своей,
Жизнь достигает расцвета и пика.
Дух, то тревожно, то радостно вей,
Зрей, земляника, черника, брусника!
Зрей, и душа моя, дабы прозреть,
Выйдя из тесного лона традиций —
В новое виденье, а умереть —
Значит для главного чуда родиться!


* * *

Жизнь спустя стали мной мои предки —
Нерушим наш незримый союз!
Как же так: обновляются клетки,
Но, меняясь, собой остаюсь?!
И в семнадцать, и в семьдесят, Боже,
Тайну рода земного храня,
Лица, чем-то похожие множа,
Что же делает мною — меня?
Только есть ли без примесей, чистый
В человеке его человек? —
Как сентябрь, стеклянно-лучистый,
Как октябрь, что помнит про снег.
На Земле притяженьем удержан,
До последнего срока храним,
Движет мной некий внутренний стержень —
Ну, а дальше куда же мне с ним?
То пружинка, то ниточка — время,
Оболочка пространства туга.
В этой наитончайшей системе
Разомкнулись души берега, —
И, когда они снова сойдутся,
Знать, тогда и шагну в мир иной.
А пока — стол накрыт, чай из блюдца,
И прадедушка Ной — за спиной.