Извечный переход

Извечный переход от радости к тоске,
События диктуют настроение,
Но как отправить негатив в забвение
И оказаться на лихом коне
Не в облаках, в реальной жизни,
И выжить…


Шум городского разлома

Как передать словами
                   монотонное пение вагона
С затухающим и повторным
           движением?
Нет, ни стоны
                    гудения условного,
Ни угрозы грозы отдалённой
С нарастающим громом
В коронавирусный период времени.
Это гулкий шум городского разлома
На фоне покорного терпения.


Точки-тире

Сегодня на кустарниках
           появились почки.
Весна на пороге, рифмует строчки.
А Март приосанился, ночку ждёт,
К утру на престол как хозяин взойдёт.

Медведица в небе с большим ковшом,
Февраль обернулся весенним плащом,
И в мыслях – кармический путь
           по карнизу
С опаской с карниза плюхнуться вниз
В липкие брызги коронавируса.

Скорее бы ночь, ведь я же лунатик,
И юный мой Мартин меня проведёт
По длинным карнизам
           высотных объятий,
Я еду в вагоне, пока не черёд.
Но завтра Весна, и распустятся почки,
И будет надежда высотных объятий.
На лунной планете стучат тире, точки,
Точки, тире священных понятий,
Священной любви ко всему, что живёт.


Среди утра белого

Деревья голые,
трогательно спокойные, и голубей нет,
И улица – из царства мёртвых
           вышла в Свет,
И народ в тоннелях живой еле-еле.
А день в разгаре.
При холодном пожаре
                             солнца лимонного
В небе мерещатся колонны
Ушедших за этот год,
Спиленных с земли деревьев могучих.
По данному случаю
           комменты фейсбучные,
И фотографий демонстрация,
И по ушедшим поэтам овации.
Грусть берёт.
Тянутся жилы, утончаются,
И тоска не кончается.
Всё оттого, что спилили живые деревья.
В утреннее время –
Дрель шумела, своё дело делала
Среди утра белого.


Какой достанется билет

И очертания деревьев
Сквозь шёлковый туман
           вдруг проступили,
И вечность отразилась в мире
Селений, городов всех стран –
В озёрах, реках, и морях, и океанах,
На клавишах звучала фортепьянных,
Молитвами в молящихся устах…
Из праха – в жизнь, из жизни – в прах…
Но есть надежда, что не так,
Что вечен Дух, и в небесах
Находит путь он к параллелям
В других мирах,
Предполагаю, что не райским,
Но точно – красочным и майским,
Надеюсь, я. Но, может быть, и нет:
Какой кому достанется билет?


Кадр войдёт в историю

Как важно приблизиться к центру,
Подзарядиться, обновиться аурой
                       и цветом,
И спектром света, ощущеньем фауны,
Движением объектов рьяных. –
Иные ноты фортепьянные.

Фотограф щёлкает,
И кадр войдёт в историю признанья.
На нём поэт за вольной гранью
В ответственный момент
                       вдруг поправляет чёлку
Дрожащей дланью.
И ты под впечатлением, неважно,
Что кадр запечатлел однажды
                       почтенный возраст,
И сущность отвергает взрослость.
На крае океана судьбоносного
Дух отдыхает, устремляясь в космос…


Воздух на поэтическом вечере

Кому не хватает воздуха?
А воздух сегодня в возрасте,
Стоит у открытой двери
Воздушный столп в интерьере
Из девяностых годов…
Кому не хватает воздуха
В поэзии или прозе?
А воздух сегодня в лупах,
Как старый седой антиквар,
Оценивает скупо группы
И весь шутовской балаган…
А в интерьере душно,
Почти не слышат ракушки.
А воздух стоит у двери,
Он сам по себе, но со всеми,
У выхода за пределы
В призрачный лёгкий туман…


Прошу милостыню – памяти

Замирания –
За мирами я.
А пираньи –
В Океании,
Как пираты
На Арарате
Нападают и грабят сознание –
Это годы мои в изгнании,
Это возрасту дань,
Если даже поеду я в Данию,
Протяну я, как нищая, длань
К подаянию.

Длань на память  –
Подайте памяти,
И пусть время
Вернёт мне молодость!
Прошу милостыню у паперти,
Прошу милостыню – памяти.
Жизнь прожорлива,
А мне холодно…


Кукурузник

Ни там, ни тут
Маршруты  не сойдутся.
У каждой речки, речи
Свой маршрут,
Свой личный,
           вертикально-поперечный,
Который одолеет только шут.
И там и тут
Гуляет ветер встречный,
А вечность в зазеркалье строит рожи.
И человечек, на зверька похожий,
Затишья ветра ждёт,
Чтоб одолеть маршрут.

Попкорны – для покорности суровой.
Был "кукурузник" мудрым человеком –
Стучал ботинком по столу дубовому,
Клеймил "инакомыслящих" субъектов.

И там и тут
Он след оставил вечный –
На поперечной – строил интернаты,
По вертикали –
           звёзд считал он млечных
И выводил свои морали в марте.

А мы глубинных истин не искали.
Мы просто жили в прибарачной сфере.
И спутники пока что не летали,
Но песенки о Марсе уже пели.


О Астарта…

О боги, о Астарта*, спустись, явись в начале марта
И слоги "Ом" и "Ум" соедини в "явление" Арата**.
О эти дни утраты… и разврата…
                       стяжательства, парадов и чумы…
Но было равновесие когда-то,
                       явись Астарта, мир наш измени.
Арат оставил стих значения примет, и звёзды в нём –
Планеты испытаний, рождаются в гармонии ментальной
И таят в гармоничный миг,
                       сливаясь в окоём Звезды "Начальной".
Приметы лета, осени, зимы, весны уже давно в тумане.
Астральный мир Землёю возмущён, Земля больна
"чумой" – давно страдает
                       и разрушает качество своё, печально.
Вольна, Астарта, ты любовь посеять, развеять ты вольна
Туман, спасти от войн, заблудших, страны,
Но мы должны во что-то верить, пора очистить Океан
Любовью древних… причастить мирян,
Ведь боги дремлют в изголовье Арарата,
А мир страдает без любви, и брат идёт на брата…

Скользнул мимо день

Всё до предела сузилось в моём прищуре глаз.
И улица скукожилась в тот неурочный час.
И я оказалась во власти своей неуёмной тоски.
И струйки дождя и несчастья
                       сливались и вместе текли.
Брела я аллеей каштанов
                       бесцельно, ужавшись в колпак.
И выглядел очень странно,
                       идущий навстречу чудак.
Он был как моё отраженье –
                       без мыслей и также немой.
И брёл он, как я, бесцельно
                       по древней тропинке прямой.
Со мной поравнялся и мимо
                       скользнул, как прозрачная тень,
И в эту минуту мне мнилось,
                       что просто скользнул мимо день.
Вот так проскользнул, словно не был,
И небыль во всём прорастала…
А мне бы
             хоть малость света, тепла,
                       мне их так не хватало…