Жил неброский человек,
По весне сажал картошку,
Убирал зимою снег,
Скромную носил одежку.
А еще неспешно в стол
Он писал отрывки прозы.
И смотрел, как дышат ствол
Лиственницы, кустик розы.
Не искря, как фейерверк,
Но светло и трудновато
Жил неброский человек,
Жил когда-то.

Какая-то подведена черта,
я нынче старше Бродского и Блока,
а до сих пор не понял ни черта
и не освоил нужного урока,

как надо жить — спокойно, не спеша,
не брать до бесконечности преграды.
Я выпускник советской ВКШ,
мне трудно поменять и жизнь, и взгляды.

Так и живу. Зарядка в шесть утра,
а после офис, вечная работа.
Пора признаться и сказать пора:
работа — жесть и любит идиота.

вспышки памяти
пра-памяти
тоннель
выход в
свет-свет-свет — ослепляющий
лица
глаза
свет-свет-свет — освободительный

Когда тебе под шестьдесят —
Не рад тому, чему был рад
Давным-давно — смеясь — когда-то.
И знаешь: те, кто шестерят, —
И проклянут тебя стократ.
Лесть — если что — войной чревата.
Когда тебе под шестьдесят,
То лучший собеседник — сад.
А лучшая подруга — баня.
Полок из пор выводит яд,
А листья вишен шелестят
О хитрых тайнах мирозданья.

Когда тебе под шестьдесят —
Не радостно смотреть назад,
Смотреть вперед еще печальней.
Теперь в себя направлен взгляд.
А место нынче — аккурат
Меж молотом и наковальней…

Звезда могучая — с кулак! —
Сияет в дачной вышине.
Моя колючая скула к
Сосне прижалась, как во сне.

Я замер посреди зимы.
И пусть немногого достиг,
Я взял у времени взаймы
Еще один счастливый миг.

Еще куражится метелица,
А все ж большого нет испуга.
Цель — целоваться, а не целиться
Друг в друга.

вирус
надел корону
и правит земным шаром
мировая война продолжается

планета оказалась в нокдауне
однако нокдаун еще не нокаут
надо вставать
работа планеты — крутиться
эту работу никто не отменял

ни под какими знаменами
я не пойду в новый мир
мы пойдем другим путем
и в другом направлении

свет в душе
и форма света
это формула поэта

огонь как пожар
огонь в камине
огонь в печи

и в поэзии бывают разные формы

…и — воздух тревожный который запомнил(т)
нас всех

Назад я бреду, восвояси,
В шапчонке своей набекрень.
Шепчу по-босяцки: «Фигасе,
Как быстро закончился день!»

Трещит голова от страшилок,
Мне хочется их превозмочь.
Но дышит тревожно в затылок
Такая огромная ночь.

Главное — не сдрейфить, не солгать.
Я живу, как прадеды велели, —
Тихо, незаметно, как солдат
В серой и поношенной шинели.

Тихо, незаметно, не спеша,
Позабыв о заморочках быта.
Главное — хрустальная душа
Вдребезги, как рюмка, не разбита.

Яблоки, стеклянные шары,
Покупаю в шоковом «Магните»,
И шедевры слушаю Шуры,
И пашу, как вол, за тити-мити.

Я балбес, я вырастил химер
В собственной душе, на радость бесу.
А тогда, давно, в СССР,
Я любил прекрасную принцессу.

ты видишь мои глаза
ты видишь мою улыбку
можно я ничего не буду говорить

На первенстве по рифмам
Я не попал в финал.
И в омуте парижском
Чуть было не пропал.

Я много напортачил.
А все ж душа парит.
На первенстве удачи
Я главный фаворит.

Ушел, как бизнес, в тень я,
Вперяю в небо взор.
На первенстве везенья
Я бронзовый призер.

Я выскочил из бездны,
Твержу себе: живи!
Мне хорошо известны
Слова и суть любви.

Жизнь поэта — коллизии прозы,
Бытовухи вселенский размах.
Смерть поэта — фейсбучные слезы,
Растворенные в общих словах.

Это что, значит, песенка спета?
Нет, не спета, уверен, что нет.
Смерть поэта — рожденье поэта.
Не уходит из жизни поэт.

Вот и выстрелил век-пистолет,
Порвалось, где прозрачно и тонко,
Пулеметная очередь лет
Добивает меня, как цыпленка.

Ковыляю, подранен и хром,
Но не плачу и клятв не нарушу.
…Ремонтирую старенький дом —
Ремонтирую душу.

Все понятно, и все неспроста,
Убираю родное жилище.
Если в доме моем чистота —
И в душе, я так думаю, чище.

Вроде еще не спятил, вроде душа чиста.
Что ж я долблю, как дятел: деньги, дела, счета?

Это ли, брат, не драма: стресс, городской экстрим?
Я ведь совсем недавно все-таки был другим.

Думал о чем-то светлом и выходил в астрал,
И в догонялки с ветром, точно моряк, играл.

Кусается век-изувер, точно зверь,
Я делаюсь мрачным и хмурым.
Когда я уйду — замолчит «Зинзивер»,
Умрут «Дети Ра» и «Футурум».

Когда я уйду — может быть, загрустят
Мои кореша-бедолаги.
И в городе призрачном «Поэтоград»
Приспустят бумажные флаги.

Книжонки мои отнесут на чердак
На даче в любимом Быково.
Возможно, какой-то незлобный чудак
Шепнет благодарное слово…

А если нет — жизнь бесполезна,
Бессмысленна, пуста, глупа.
А если нет — немая бездна
Ждет человека, как клопа.

А если да — улыбку шире
И не смотри на мир, как сыч.
Не так-то все и плохо в мире.
Не жалуйся, не трусь, не хнычь!