* * *

Есть люди — льды, есть люди — вьюги,
Но есть еще цветущий люд.
Воспоминанием о юге
На крайнем севере живут.
Готовы мы к преображенью,
И нам доступен высший час.
На крайнем севере
Цветенье
Сильней всего
Волнует нас.


БУДДА

Сначала лотос был глубок
И в нем желание мерцало,
Полуоткрывшийся цветок
Напоминал любви зерцало.

И красотою на просвет
Он завораживал мне душу.
Но вот исчез волшебный цвет,
И хаос вырвался наружу.

Он только в памяти моей
Мерцает сердцевиной тонкой,
Омытой синевой морей
С глазами сонного ребенка.


УХОД

Утро ясно, прохладно, открыто;
Выпью чаю, уйду за порог
Из печного домашнего быта
На холодный, прозрачный восток.

Стало чувство мое осторожно,
Мое время склонилось к зиме.
Как до этого утра я дожил,
Совершенно неведомо мне.

Но не спать же, не плакать под старость,
Если солнце в дорогу зовет.
Буду долго, да сколько осталось,
Любоваться тобою, восход.

Ты сдави говорливость пустую
До щемящей от боли строки.
Если ночь — я пишу и тоскую,
Если день — я читаю стихи.

Облака полыхнули, и ветер
Разметал неживые слова,
Стало чисто и пусто на свете,
И склонилась к зиме голова.


БЕССОННИЦА

1

Никак мне не уснуть. И светлая душа,
Устав от неудавшихся усилий
И перестав созвучьями дышать,
Уже отсчитывает солнечные мили.

Она оставила, как этот сон, меня,
Она порхает на неведомой свободе.
Но, вроде, я живой. Вот только нет огня,
И сердце с колотушкой ночь обходит.

2

Ночь бесприданница, бессонница, без толку
Пытаюсь приманить бессвязные огни
И свить узор из них, и передать потомку
Науку сна, когда ничтожны дни.

Порой в глазах закрытых вспыхнет сполох,
Круги и линии начнут свою игру,
Но чаще — тишина, и очень-очень скоро
Я их открою. Может, поутру.

И солнце зашатается от боли,
Метнется в сторону, и сбросит меня в день.
И я останусь в недосказанном глаголе
Между давно уснувших деревень…

Все силится не сниться, а парить
Над временем обиды современной
И правду жизни вновь восстановить,
И вечностью облечь, что так мгновенна!

3

Я нервною рукой ищу в ночном кармане
И не могу найти, как стих в пустой тетрадке,
Хотя бы грош, что закатился ранее,
Хотя б горошину в истершейся подкладке.


* * *

По Северу мощи нетленные
Усопших давно деревень,
Покойные тени степенные —
Поморье, Печера, Мезень.

Их души предзимними стаями
Поднялись с заросших полей.
Иль русскими быть перестали мы,
Иль город деревни милей?

Но бревен благоухание
Полярные льды сохранят!
И с тайною нашею встанем мы,
И предки нас благословят.


* * *

Петух пропал. Куриный монастырь.
Кур по утрам никто уже не топчет.
О, где ты, кречет! Опустелый мир,
И дни все холоднее и короче.

Кудахчут куры, яйца не несут.
А ведь, бывало, вмиг давали деру,
Когда свою пернатую красу
Он выдвигал для битвы и для ору.

Спокойно одиночество. Греха
Не сотворить. Броди себе по саду.
Когда он был — гнобили петуха,
Когда не стало — этому не рады.


* * *

Когда бы рождалась жизнь от мечты —
Украсился мир цветами,
И все явленья земной красоты
Стали плодами.

В кипенье весеннем воспеты сады,
И поэты по-своему правы.
Но на яблочный Спас освящают плоды,
А не цветущие травы.