* * *

Моей жене Наташе Румарчук
Тщусь понять любой язык,
Связь корней с галдящей чащей,
Лес шумит, и я, лесник,
Здесь единственный молчащий.
Птицы празднуют зарю,
В быль возводят небылицы.
Если я заговорю,
Не поверят слуху птицы –
И ещё какой-то миг,
Стаями по интересам
Превратятся в листья книг,
Пролетающих над лесом.


* * *

Давно уж нет моих учителей,
Состарились мои ученики.
Роняет свои капли Водолей
На русло ускользающей реки.
Река несла заветы из глубин
И впитывала слёзы ледников.
Но если это вижу я один,
То был ли я? Или я был таков?


Глиняная армия деспота

Китайский деспот Цинь Шихуанди
Во втором веке до нашей эры
Повелел сжечь все умные книги
И закопать в землю живьём учёных и поэтов
А в своей гробнице
Спрятал в засаде
Армию терракотовых воинов
На случай, если народ поумнеет.
Но по прошествии времени
Всю эту премудрость книжную восстановили
Те кто помнил наизусть эти книги
И приснился мне глиняный страшный сон
Что глиняные солдаты деспота
Пошли в наш век двадцать первый
Незримым шёлковым чайным глиняным путём
По уже открытым Памирам и Уралам
На нашу русскую землю
Чтобы закрыть наши русские книги
И зарыть в нашу русскую землю
Всех кто ещё способен думать
Но шли они, как оказалось, напрасно,
Ибо всё это уже сделали
Простые русские
Современные деревянные матрёшки
И простые русские
Глиняные детские свистульки.
И некому восстановить нашу мудрость
Поскольку никто
Ничего не запомнил


* * *

Я шёл, не опуская взгляда,
Когда не доблестная рать,
Толпа, похожая на стадо,
Меня пыталась затоптать.
Я шёл, как мне казалось, в гору,
Народов распри позабыв,
Когда похожая на свору
Толпа смела меня в обрыв.
А я мечтал, что я взлетаю,
Когда меня обогнала
Толпа, похожая на стаю,
И потрепала мне крыла.
Но я ценю мою свободу
От глупых стад и диких свор,
И тем любезен я народу,
Живущему наперекор
Толпе бессмысленной
И беспощадной.


Вочеловечивание

Как сейчас вижу – как его
Бог тянет с дерева, и тот
Превращается в спазм, он
Вцепился в гнущиеся ветки, его
Не оторвать от них даже Силами
Небесными, висеть, висеть, но никак
Не стоять на земле с поднятой
Головой, в страхе взирающей на
Ускользающее дерево, где
Было так безопасно, так
Удобно висеть, свесив голову так,
Чтобы из неё вытряхивать что-то,
Похожее на мелькнувшую мысль,
Висеть, высунув язык, чтобы
С него не сорвалось слово, но
Силы небесные всё-таки торжествуют,
Вот он уже на земле, земля
Обжигает всё ещё бывшие руками
Ноги, и он пляшет, пляшет, пляшет,
Не для того, чтобы научиться танцу, а
Чтобы не упасть в ненавистную глину, из
Которой его так не вовремя вылепили.